2006-й год

Волнорез допил пиво и поставил бутылку на парапет.
- Ну чо, Мих, еще по одной?
- Ахуеть, дайте две, - Костолом сунул ему сложенную пополам сотню. - Только теплого не бери.
- А сам со мной не пройдешься? Хули, тут двадцать метров всего. Потом вернемся.
- Бля-а, ну тебе самому, что ли, в лом сходить?
- Ебать мой хуй, – возмутился Волнорез. - Как в каментах срать, так "Вася, помоги", а как за пивом - так "сам сходи".
Костолом со вздохом снял жопу с парапета.
- Хер с тобой, пошли… Так вот я доскажу. Значит, полазила эта пизда по моей папке, потом вернулась в каменты и начинает мне срать. Типа, ты мудак, и друг твой мудак, а с женщинами так не обращаются, и, типа, всё это мечты дрочеров: ни одна баба не даст, чтобы ей какой-то уебан-сисадмин, пальцующий своей несуществующей зарплатой, на лицо кончал. Насчет зарплаты особенно развонялась – я там где-то написал, что полтора штукаря получаю. Ну хули, ну приврал немного…
- Я читал. Ты говори, что дальше было, не темни.
- А чо дальше. Я ей пишу: а ты приходи в гости, я тебе покажу, какой я на самом деле. И аську дал… Ой, ой, бля, гляди, какая жопа с собачкой пошла! Я хуею! – Костолом покачал головой. - Пиздец, Миш, это же ужас, что этот ебучий пендосский фасфуд с телками творит. Скоро у всех баб жопы будут как кошелки.
- Блядь, заебал ты уже со своей Пендосией! – Рявкнул Волнорез, пристраиваясь к небольшой очереди у ларька. – Сколько можно обсасывать? Каждый день одно и то же: если не хохлы, то жиды, если не жиды, то пендосы. Не надоело еще? Давай ближе к делу!
Костолом развязно хлопнул его по плечу.
- Не ссы, щас доскажу.
Он раскурил сигарету, взял из окошка запотевшую бутылку пива, забрал сдачу и сковырнул крышку зубами.
- Ну! – Поторопил его Волнорез, открыв одну бутылку зажигалкой, а остальные спрятал в рюкзак. - Показал ты ей "мечты дрочера"?
- Ну типа. Я думал, она не поведется. Ага! Прилетела со свистом. Открываю: вот это жаба! Три подбородка, волосы перекисью сожжены, еблищем только детей пугать. Зато в понтовых темных очках – короче, бля, агент Смит из подворотни! У меня от полноты чувств чуть шутка с языка не сорвалась.
- Чо за шутка?
- Ну типа каламбур. Типа, дорогая, хороший ты себе ник выбрала - "Приходящая нахуй", но лучше б ты съебала в пизду.
Костолом надолго присосался к бутылке. Волнорез принялся сковыривать этикетку с пива, задумчиво глазея на проходящих девушек.
- Не ковыряй, - поморщился Костолом.
- Чего это?
- Любой психолог скажет тебе, Васёк, что это признак недоеба.
- Тьфу, говно. Вечно ты со своими подъебами лезешь. А сам? На эту блядь в темных очках у тебя не встал, я думаю.
- Вафельницу закрой, а то я нить повествования утеряю.
- Ну-ну, - Волнорез скорчил презрительную мину, но пальцы с этикетки на всякий случай убрал. - Пизди дальше.
- А вот я и не пизжу. Меня эта сука за предыдущие два дня так заебала, что я ей решил сюрприз устроить. Короче, заходит она, а у меня поляна накрыта, цветок в вазе, музыка играет. Я всякого говна накачал типа "Дискотеки Аварии", "Фабрики", "Энигмы", Таркана, Шакиру, даже Стаса Пьеху в плей-лист добавил. А еще Милен Фармер - от нее бабы ваще мозги теряют, хоть прямо сразу в койку тащи.
- Я как-то ебался под Верку Сердючку… - подал голос Волнорез.
Костолом подавился пивом.
- И с тех пор ты такой ебанутый, - закончил он с безобразным гыгыканьем, усаживаясь на парапет. - Да ладно, я шучу, чего ты сразу рожу кривишь, будто говна наелся.
Волнорез плюхнулся рядом.
- Дошутишься, блядь. Вот вывешу в сеть фотку, где ты на унитазе обрыганный заснул - посмотрю, с какой ты сам рожей будешь.
- Ой-ой, напугал. Как на своем дне рождения с самотыком в руке храпел - уже забыл? И надпись кокетливая на груди: "Отсосу за полтинник". Увидят падонки фотку в сети, скажут: "И это столп КК? Пидар это, а не столп КК!" И пиздец тебе, Миша.
- Так это ж не мой самотык был, вы мне его сами в руку вставили, - насупился Волнорез. - Кстати, мне до сих пор интересно, где вы его взяли. Ахтунг, бля!
- Сам ты ахтунг. Я пидоров не переношу, их слишком много стало. Видел, перед нами двое пиво брали? Я их сразу вычислил. Один такой коротко стриженный, с костистой мордой. А второй - явно его отсосник, фигурка тонкая, джинсы на жопе болтаются и челка мелированная. Первый еще за него заплатил.
- Да всякого пидарья везде хватает. Вон гляди - еще парочка каких-то дебилов.
Мимо них медленно шли два хомосапиенса в хайратниках. На вид обоим было крепко за пятьдесят, и выглядели они так, словно являлись клонами друг друга: вылинявшие голубые джинсы с бахромой, кеды, патлатые бороды и нечесанные грязные волосы, забранные в хвост. Дополняли портрет одинаковые широкие очки в пластиковой оправе, вышедшие из моды как минимум лет двадцать назад. Не хватало только гитар, вместо которых за сутулыми спинам болтались рюкзаки.
- Это чо за геологи, блядь, из леса вылезли? - прищурился Костолом.
- Да ну их в пизду. Это хиппи.
- Ебать. Я думал, хиппи давно вымерли.
- Это панки вымерли, а хиппаны на легких драгсах сидели, и к тому же в залупу не лезли, как, например, Сид Вишез. Хотя лучше бы хиппи тоже передохли вслед за Вишезом и Кобейном. Посмотри, во что они сейчас превратились - жалкое зрелище… Клованы с помойки.
- Вишез не мог не сдохнуть, - заявил Костолом. - Он вообще долбоебом был - постоянно ширялся и давал всем фотографировать свой хуй. Как сейчас Шнур.
- Шнур не ширяется, - ревниво заметил Волнорез.
- Значит, ему ничего не светит.
- Почему это?
- Ну как почему. Это же очевидно. Все знают, например, что Мэрилин Монро и Элвис сидели на тяжелой наркоте. Они стали легендами только потому, что вовремя ушли. Оставили, так сказать, загадку. А хиппаны сидели на легкой наркоте, и потому не стали никем.
- Ты гонишь.
- Нет, это просто ты не догоняешь. Людям не нужны живые Элвисы. Все эти завывания обездоленных фанатов – бред полный. Если бы тот же Цой не гробанулся в начале девяностых, года через три его ямало-ненецкую рожу уже хуй бы кто вспомнил. Зато теперь, блядь, он звезда и икона. Почти как Пушкин или Че Гевара. Они тоже не успели изговняться.
- Значит, Шнура надо срочно как-нибудь угондошить. Я хочу испытывать по нему ностальгию.
- Блядь! Нахуй твоего Шнура! Мы опять от темы отошли. Давай про эту, как ее… Приходящую нахуй.
- А, ну да. – Костолом улыбнулся. - Включаю, короче, "Аварию", а они там поют: "Женщины любят подонков - лишь они оставляют здоровых потомков". Гляжу на нее. Она очки этак игриво с морды сняла, шампунь глотает и говорит: "Вы музыкантами сами платите, чтобы они про вас пели?" Прикинь, коза!
- Ага.
- Ну, я такой весь интеллигент, отвечаю: да что ты, просто они от нас прутся, вот и поют. Гыгыгы.
- Гыгыгы, - ответно подхватил Волнорез. - А ведь прутся. Эти мудаки четко чувствуют, что модно, а что нет, я тебе говорю.
- Да. Короче, хуе-моё, я вторую бутылку достал, выпили, стали торт жрать. Я ей стихи Бродского зачитал про Васильевский остров, еще какую-то хуйню из школьной программы. Она такая мне: ты, говорит, зачем такие гадости в интернете пишешь, если сам вполне интеллигентный человек? - Костолом издал длинную отрыжку, от которой хиппи вздрогнули, и один из них выронил зажигалку.
- А ты?
- А я чо. Вижу, она уже в говно. Отвечаю со всей галантностью: так ведь корпоративный фашизм не оставил человечеству иных способов выражения своего внутреннего "я" иначе как в интернете. Она говорит: "А почему другие так не пишут? Почему я общаюсь вежливо?" Тут пришлось прочитать лекцию о падонках, как о последнем оплоте мыслящего человечества.
- Да-да. Надо было еще рассказать, как я пострадал из-за, блядь, корпоративного фашизма.
- Ты пострадал не из-за фашизма, а из-за своего мудачизма. - Костолом поставил бутылку на парапет и достал из рюкзака вторую. - Нехуй было в накладной на компьютеры писать "Бля, пашли фсе нахуй мудаки!" За это тебя и уволили, а не за то, что в интернете срал. Теперь ездишь на работу через весь город, как долбоеб.
- Зато на новом месте график получше, я теперь хоть учиться успеваю. А тебя не сегодня-завтра выпрут из бурсы - поедешь в Чечню "калашом" размахивать.
- Ни в какую Чечню я не поеду, - окрысился Костолом. - Пусть отсосут! В среду мудак в погонах приходил, повестку принес. Я, естественно, хуй открыл. А дверь они ломать права не имеют. И какая пидорасня донесла им, что меня из универа выгоняют?
- Какая-какая. Декан небось сам и стукнул. Он знает, что только ты мог в аудитории гашем навонять.
- У него доказательств нет. А под пули пусть сам лезет, пидарас! Я не нанимался. Если совсем прижмет - съебусь к бабке в эти, как их, Черновцы, там пересижу.
- К хохлам поедешь?! - Волнорез от неожиданности выронил бутылку. Та со звоном покатилась по асфальту.
- А чего, блядь? Ющенко, хующенко. Не так страшен черт. Лучше уж к хохлам, чем к черножопым. Я любому хохлу пизды дам. Они у меня все сосать будут, говноеды помаранчевые!
Волнорез скептически оглядел скудные бицепсы товарища.
- Они ж натовцам помогают. В Ирак еще отправят…
- Не имеют права. Я иностранный гражданин. - Костолом вдруг поскучнел. - А вообще - заебали уже со своими войнами. Какое мне дело, кто кому башку свернул? Пусть хоть в говно друг друга переколбасят, при чем тут я? Охуели совсем…
- А я вот никуда не поеду. Я люблю свой город. Я тут хозяин, потому что родился тут. Я падонок, после весенней тусы меня даже по телеку показали. А скоро всё станет еще лучше – партию создадим, лигалайза добьемся. Мы несем свободу, и за нами будущее, блядь! Посмотри сам: работа есть, баб хватает, тусовка сложилась - чо еще надо? Сидишь в офисе, эмпэтришек накачал, креативы почитал, раскурился, пару звонков по клиентам сделал – а в конце месяца за зарплатой приходи.
- За шестьсот баксов манагером - это работа?! Это говно, а не работа. Ни шмоток нормальных купить, ни отдохнуть съездить. У меня загранпаспорт с прошлого лета в столе пылится. Кожан приличный еле нашел в магазине, всё какую-то хуйню подсовывали. Кроссовки ваще изговнились. Зверей, опять же, понаехало, плюнуть некуда. - Не унимался Костолом. -  А ментам похуй, они предпочтут зассанцев по подворотням караулить. Нет, ну ты скажи, как выжить в этой ебаной стране, где тебя постоянно пытаются взять за жопу. Ебучая система достала. На той неделе с пакаваном приняли, еле откупился от пидарасов…
- Ладно, не парься. Чо с этой пелоткой дальше было?
- Чо было, чо было. Побазарили еще про Уэлша, про "Духлес", - прикинь, эта дура даже на встречу с Минаевым ходила, книгу у него подписывала! А потом оттащил ее в комнату, положил поперек дивана и выебал. Даже раздевать не стал.
- В жопу?
- Да не, в пизду. Зато кончил на ебало.
- Да ладно!
- Правду говорю. В первый раз в жизни бабе на лицо кончал. А хуй об очки вытер. Другой бы какой, может, и не стал бы, но этой блядине надо было урок преподать. Чтоб в другой раз думала, прежде чем снова в каментах своё тошнилово о высокой морали разводить.
- А она чего?
- Чего. Она уже дрыхла.
- Как дрыхла?
- Ну вот так. Я в шампунь водки подмешал.
- Пиздец. Спящую бабу ебать… Ну ты спортсмен! А потом?
- Суп с котом. Ну не дома ж мне ее оставлять! Вызвал такси, запихнул ее туда обкончанную, как была, и первый попавшийся адрес назвал. Пару фоток еще на память сделал. Всё.
Повисло молчание. Каждый задумался о своем.
- Молодые люди, можно бутылку забрать?
Друзья подняли глаза и увидели перед собой одного из давешних хиппанов. Картофельный нос его был красен от лопнувших сосудов - очевидно, мужик любил хорошо заквасить. Поодаль второй хиппи подбирал откатившуюся бутылку и запихивал в свой потрепанный рюкзак, украшенный какими-то идиотскими нашивками.
- Чо, съезд КСП в Москве проходит, что ли? - грубо поинтересовался Костолом. Волнорез легонько двинул его доктем.
- Ладно тебе быковать… - Он кивнул хиппи. - Берите, говна не жалко.
- А сигареты у вас не будет?
Волнорез протянул ему пачку. Он уже жалел, что сразу не послал наглого очкана в три пизды, но теперь задний ход давать было глупо.
Подошел второй хиппи, поздоровался и тоже выклянчил сигарету. Потом свойски протянул ладонь:
- Я Гена, а это вот Нос. Мы как раз говорили, что времена меняются, а на этом бульваре всегда всё одно и то же. Всегда будут сидеть молодые люди и пить пиво. Говорить о музыке…
- Мы о бабах говорили, - ухмыльнулся Костолом.
- Ну или о бабах, - понимающе согласился Нос, демонстрируя на запястье блеклую наколку со словами "SEX-REVOLUTION". - Знаете, сексуальная революция очень много дала обществу. Я помню то время, когда за секс в общежитии исключали из института. Меня самого выгнали за плакат с голым Фрэнком Заппа, сидящим на унитазе. Потом дважды забирали в милицию за секс на клумбе, одни раз - за хождение босиком… А из-за татуировки долго не хотели брать ни на одну работу…
- У меня как-то за одну ночь было сразу три девушки, - похвастался Гена, обнажив в улыбке прокуренные зубы.
- Доигрались вы в революцию, - сплюнул Волнорез, доставая новую сигарету из пачки. - Теперь каждый пидор начал о гей-параде мечтать. По радио все песни про еблю... И баб нормальных не осталось - одни бляди!
- Бляди были всегда, - умно сверкнул очками Гена. – И с песнями почти то же самое. Просто про это раньше пели другими словами. Свобода слова не сразу пришла, но правду все равно, хе-хе, не спрячешь. Если внимательно послушать "Битлов"…
Он со вкусом затянулся дымом.
- Да что ваши "Битлы", - поморщился Костолом. - Сопли для дошкольников, слушать невозможно.
- Кому как. Хотя лично я, конечно, всегда предпочитал Боба Дилана, - пробормотал Нос с мечтательной улыбкой.
- Не скажите, - потряс седоватым хаером Гена, уставившись на Костолома. Глаза его за очками были печальны, как у отпизженной собаки. – Эти, как вы говорите, сопли для дошкольников совершили огромное дело, ни с чем не сравнимый прорыв. И ведь, кстати говоря, Леннон не всегда пел о любви. Вы слышали его «Дайте миру шанс»? Джон делал совсем не пластмассовые песни, от них был убийственный приход. Мы дышали этой музыкой, как свежим воздухом, она принесла нам запах свободы. "Дорз", "Лед зеппелин", "Роллинги" - они помогали выжить в тоталитарной стране. Винилы стоили на вес золота, сорокапятки покупались из-под полы…
- А в это время в Америке уже проходил Вудсток… - подхватил Нос. – Скончалась замечательная Дженис Джоплин, я тащился от ее "Саммертайм". Хендрикс, кстати, выступал вместе с ней на "Вудстоке"… - хиппи вздохнул. - Но вырваться за границу было нереально…
- Да хуйли тот Вудсток. Вон, "Нашествие" каждый год, "Крылья" эти ебучие, "Радуга" - кто на них ходит? Разве что такие как вы. На, возьми, - Волнорез сунул Гене опустевшую бутылку и полез в рюкзак за новой.
- Мне кажется, вы неправильно понимаете философию хипповского движения, - вздохнул Нос. - Это не только музыка, это же целая культура. Вот вы – вполне успешные молодые люди, курите "Парламент", одеты во все фирменное… А мы в свое время сами могли управляли стилями. Думаете, кто ввел в моду мини-юбки?
Падонки ответили взглядами, полными похуизма. Гена отбросил окурок и поспешил прийти приятелю на помощь:
-  Речь не только не об этом. Хиппи подхватили идеи битников, благодаря им развивалась поэзия, благодаря им сейчас процветает фри-лав. Хиппи защищали права молодежи, требовали больше свободы, они бунтовали против установленных порядков, но в то же время несли в массы идею миротворчества. - Он слил из бутылки остатки и показал на "воробьиную лапку", болтавшуюся у него на шее. - Не одно поколение студентов нашло через хиппи свою фишку, свой, не побоюсь этого слова, смысл существования.
- Ебал я и миротворчество, - Костолома уже начал напрягать разговор. - Не похуй ли, кто там кого гасит?!
- Люди не умеют расслабляться, - проговорил Нос, почесывая шнобель. – Раста – это то, что могло бы спасти многих. Если бы не появились панки и не начали гнать по венам всякую дрянь, молодежь бы по-прежнему уважала Джа, отказалась бы от ненависти и смотрела на мир другими глазами. Это очень важно - правильно смотреть на мир… Ведь в семидесятых хиппи творили контркультуру и добивались свободы не кулаком, а именно силой любви и доброты…
При слове «контркультура» падонки переглянулись. Это было уже слишком. Костолом открыл рот, чтобы отшить надоедливых собеседников, но те, к счастью, сами всё поняли. Коротко попрощались и отошли, не дожидаясь, пока Волнорез прикончит третью бутылку.
Почти сразу же откуда-то вынырнули два мента.
- Молодые люди, здесь запрещено распивать. И на парапете сидеть, кстати, тоже. Пройдем в отделение на досмотр вещей, или как?
- Или как…
Взмокший Волнорез без лишних слов отдал деньги и получил обратно свой паспорт. Костолом посмотрел в след упитанным милицейским задницам, потом перевел взгляд на хиппей, которые уже успели прицепиться к тусовавшим неподалеку малолетками готичного вида. Нос держал в руке мятую фляжку и о чем-то вдохновенно пиздел, позвякивая бутылками в рюкзаке в такт словам. Малолетки слушали, раскрыв варежки.
- Вот мудачьё! - Сказал Костолом с негодованием. - С нас содрали по полной, а на этих даже не посмотрели!
- Да хули с них взять. Дети цветов… Сейчас они еще сигареты у прохожих сшибают, а лет через десять-пятнадцать эти старперы исчезнут вместе с остатками панков, и никто о них не вспомнит. Их уже и сейчас почти никто не замечает. А теперь всё, хватит еблом щелкать, пошли отсюда. Еще не хватало, чтоб меня со стаканом травы приняли…
Волнорез забросил бутылку в кусты и вытер рот рукавом.


2030-й год

- Коленька, принеси попить.
- Тебе надо - ты и принеси, - буркнул Коленька, отряхивая джинсы. - Зачем мы вообще сюда сели? Тут всякая дрянь налипла, пыль, микробы. К тому же после дождя еще не высохло. Ты себе юбку испачкаешь.
- Я журнал подстелила, - Глаза Лизы округлились. - Чего ты так над шмотками трясешься, я не понимаю. У тебя же гардероб ломится!
-  У тебя журнал, а у меня газета! От типографской краски отпечатки остаются. А у меня это любимые джинсы. Я в них в Париж собираюсь лететь.
- В Париже что, джинсов нет? Новые купишь.
- Я себе и так новые куплю, но я не хочу пачкать эти! Зачем мне это надо? Вечно ты меня таскаешь по всяким гадюшникам…
- Коленька, ты достал. Чем тебе это место не нравится? Нормальный бульвар, все здесь гуляют.
- Кто - все? Ну кто - все? Эти два алкоголика?! - Коленька ткнул пальцем в приближавшуюся по бульвару странную парочку, одетую в вытертые кожаные куртки и убитые кроссовки. Мужчины были немолодого и сильно потрепанного вида. У одного на полчерепа светилась лысина, другой порос седой щетиной, словно дикобраз. Под глазом у него налился зрелый фиолетовый фонарь, а в вырезе куртки темнела мятая, стократно застиранная футболка с непонятной надписью "1 нах!".
Идущие вяло переругивались между собой, не замечая ничего вокруг, но при виде Лизы и Николая оба словно по команде направились к ним.
- Ну вот, - обличающе зашипел Коленька, - только маргиналов нам не хватало. Ты их просто притягиваешь!
Парочка неспешно приблизилась, обдав влюбленных тошнотворным запахом алкоголя.
- Закурить не будет?
- Мы не курим, - твердо ответил Коленька.
- И эти, блядь, не курят. Да что за пиздец! - Взорвался лысый, отшвыривая в сторону пустую пластиковую бутылку, скрученную "уточкой". - На хуй было вводить лигалайз, если курение уже никому на хуй не усралось!
- Вот потому и ввели, что общество наконец-то осознало пагубность курения, - несмело вякнул Коленька. - Оно убивает легкие и негативно действует мозг. А ради отдельных граждан, понятное дело, никто завозы в магазины делать не будет.
- Да, блядь? Да пошли они в пизду! Слышь, Миша, - Лысый сжал кулаки и повернулся к своему товарищу. - Мне это всё уже настоебенело. Пора сайт поднимать. Мы, блядь, падонки или кто?
- Сто раз уже поднимали, - уныло поморщился щетинистый. - Только всем до жопы. А сделаешь новый - он тоже накроется. Посещаемости нет, хули бабки зря переводить. Подбери баклагу, не психуй. Мож, еще встретим кого…
Он повернулся и зашаркал по бульвару, шлепая развязавшимся шнурком по мелким лужам.
- Так вы, значит, падонки? - по лбу Лизы пролегла складка. - А я где-то читала. Или мы в школе проходили… Короче, это последователи хиппи и панков, которые отравляли свой организм наркотиками, круглые сутки сидели в сети Интернет, занимались онанизмом на двухмерные фотографии и разжигали межнациональную рознь. Это правда?
- Ни хера вы не понимаете, уроды, блядь! Яду выпейте, может, полегчает! - Лысый поднял "уточку" и бросился догонять своего товарища.
- Ну что? Пообщалась с маргиналами? - съязвил Коленька, посмотрев на Лизу. Лицо его было красным словно помидор. – Понравилось? Эти придурки социально опасны, говорю тебе. Дорвались до власти в свое время, теперь все за них расхлебывают. Они ж звери! Если бы молодежь не начала бороться, счас бы вообще никаких свобод не осталось. Я считаю, вся эта братия получила по заслугам. У таких людей вечно кто-то виноват, хотя никто и никогда не заставлял их делать всякие гадости, ругаться, задирать окружающих и портить себе послужные списки! Они всю жизнь на кого-то озлоблены, а теперь, когда их отодвинули, даже не пытаются как-то устроиться в обществе. И чем их меньше становится, тем они злее…
- Ладно тебе, остынь. Они уже свалили.
- И хорошо, что свалили. Скажи спасибо, что место достаточно людное, а то эта двинутая алкашня спокойно могла нас по асфальту размазать и дальше пойти. Их всех давно пора отловить и в закрытую лечебницу отправить, есть такая в Бобруйске. Пускай бы там с бритоголовыми общались. А то лазят тут, матерятся… Нормальным людям уже выйти некуда. Куда только патрули смотрят…
С потемневшего неба начал сыпаться мелкий холодный дождь, от которого руки у обоих моментально покрылись гусиной кожей.
- Ладно, Коленька, уговорил… Так и быть, пойдем в ресторан. Тут как раз поблизости есть место с отличной кухней. Ты знаешь, у меня от экстрима всегда разыгрывается жу-у-уткий аппетит.
Лиза лениво почесал яйца сквозь юбку и спихнул раздолбанную задницу с парапета.

18 июля 2006 года.

P.S. Идея данного креатива принадлежит Хранительнице Личностных Матриц; остальное – на совести автора. Любые совпадения с реальностью являются плодом вашего больного воображения.