Руководитель таджикских басмачей-сепаратистов, главнокомандующий Локая, мулла, гази и обладатель многих других не менее замечательных титулов - Ибрагим-бек, всю свою сознательную жизнь боролся за освобождение своей Родины от советского ига. Ибрагим-бек очень не любил советскую власть и всячески пытался её уничтожить в своём родном Таджикистане. Советская власть отвечала ему взаимностью: объявила его преступником, за голову которого полагалось вознаграждение; регулярно высылала карательные отряды для поимки или уничтожения Ибрагим-бека; использовала административный резерв и наглядную агитацию для дискредитации руководителя освободительной борьбы в Таджикистане; а также совершала много прочих гадостей направленных непосредственно против Ибрагим-бека. Но все эти ухищрения врагов не могли ни коим образом сломить дух борца за свободу. Ибрагим-бек оставался верен себе, своему народу и своей высшей цели, на служение которой, якобы, его благословил лично Аллах.

Ибрагим-бек был одним из самых могущественный руководителей басмаческих банд. Он контролировал весь Таджикистан и практически весь Узбекистан. Давняя дружба Ибрагим-бека с руководителем соседнего Афганистана Надир-ханом придавала Ибрагим-беку дополнительную уверенность в себе и, в случае необходимости, в пополнении людских, оружейных и финансовых резервов,. Надир-хан всегда был готов неофициально ввязаться в войну с советскими захватчиками средней Азии, но официально поддерживал с ними весьма мирные отношения. Война с Советским Союзом Надир-хану была ни к чему, он итак находился в войне с Британией.

Ибрагим-бек же, в отличие от своего афганского друга, дипломатию совсем не любил. Он предпочитал разговаривать на языке ружей, шашек и ятаганов. С переменным успехом Ибрагим-бек то захватывал населённые пункты Таджикистана и Узбекистана, то, отступая от превосходящих сил противника, оставлял эти же кишлаки и города войскам красной армии, чтобы, набравшись сил, снова их отвоевать. Руководители Советского Союза и Красной армии отлично понимали, что отряды Ибрагим-бека представляют огромную опасность для них, поэтому на борьбу с отрядами басмачей-сепаратистов регулярно бросались элитные войска советских войск. Легендарные красные командиры Василий Иванович Чапаев и Михаил Васильевич Фрунзе потерпели поражение в боях с Ибрагим-беком.

Шёл 1920-ый год. Огненно-красный диск солнца всходил над пустыней. Война с басмачеством в Средней Азии была в самом разгаре…

***

Больше всего на свете Ибрагим-бек любил свою Родину - Таджикистан и курить гашиш. Гашиш уносил его из тяжёлой и уже порядком надоевшей реальности в какой-то далёкий красивый европейский город. Здания этого города были довольно странными, по крайней мере, с точки зрения Ибрагим-бека. Попадая в этот город, глава таджикских басмачей видел много необычного и загадочного. Например, странные самоходные колесницы, внутри которых, очевидно, находился ишак или маленький верблюд. Всяческие средства общения на расстоянии и белые экраны, на которых, с помощью странного светящегося предмета воспроизводились какие-то действия и события, вообще пугали Ибрагим-бека и казались ему изобретениями шайтана. Одежда жителей этого города повергала басмача в культурно-эстетический шок. Ибрагим-бек удивлялся здесь почти всему. Ему казалось, что это был город будущего…

Люди в этом городе говорили на непонятном Ибрагим-беку языке, но были крайне дружелюбны. Судя по всему, они были удивлены не меньше самого Ибрагим-бека. Собственно, он их и удивлял. Ибрагим-бек являлся для жителей этого европейского города каким-то экзотическим восточным гостем. Проходящие мимо Ибрагим-бека люди, поначалу смотрели на него, как на редчайший экспонат одного из музеев востока, но вскоре привыкли к его частым посещениям их города и стали уделять ему гораздо меньше внимания. Ибрагим-бек стал одной из местных достопримечательностей.

В перерывах между боями с красноармейцами, Ибрагим-бек начал всё чаще употреблять гашиш. Реальность жутко напрягала его, а вот чудесный город наоборот, манил к себе. Ибрагим-бек, хоть и понимал, что должен до конца жизни бороться с врагами своего народа, всё же в тайне всегда хотел остаться в своих снах.

В городе у Ибрагим-бека появилось много знакомых. Местные жители немного изучили таджикский язык и стали здороваться с басмачом. «Салям Алейкум!», - радостно говорили жители Ибрагим-беку. «Валлейкум ассалям!», - не менее радостно отвечал он. Ибрагим-бек был очень польщён тем, что люди ради общения с ним изучали его язык, хотя бы даже самую малость.

Некоторые из жителей города дружили с Ибрагим-беком. Особенно был близок по духу Ибрагим-беку молодой мужчина со странными усами и чёлкой, зачёсанной налево. Ибрагим-бек мог проводить в его обществе довольно долгое время. Они понимали друг друга без слов. Человек со странными усами являлся одной из наиболее ярких и загадочных личностей, проживающих в этом городе…

***

Приступивший к руководству туркестанским фронтом, один из наиболее известных красных командиров - Михаил Васильевич Фрунзе вместе с кавалеристской дивизией, находящейся в его подчинении, двигался со стороны Казахстана в направлении Таджикской границы. Задание, данное Михаилу Фрунзе руководством армии, заключалось в уничтожении на территории Таджикистана и прилегающих республик вооружённых басмаческих формирований Ибрагим-бека.

Огненный диск солнца нещадно жёг всё попадающее в поле его зрения, жадно вытягивая из всего живого всю имеющуюся влагу. Отряд красноармейцев, хоть и был уже привыкшим к боям в пустынной местности и мог переносить жару различной степени тяжести, всё же ощущал огромный дискомфорт от установившейся климатической ситуации. Запасы воды были на исходе. Кони вязли в песке, и передвижение от этого становилось крайне медленным.

Однообразный пустынный пейзаж, подобно бескрайним морским просторам, создавал ощущение полной безнадежности и невозможности выбраться куда бы то ни было. Боевой дух бойцов был крайне низким, несмотря на регулярное подбадривание их командиром. Запасы спирта кончились, а других источников получения положительных эмоций красноармейцы не знали. До основной базы Ибрагим-бека – кишлака Калаи-Хумб, оставалось ещё более сотни километров.

- Занесло нас хуй знает куда, - стирая пот со лба кумачовым платком, сказал Фрунзе своему первому заместителю Алексею.

- Да, Михаил Васильевич. До Калаи-Хумба ещё несколько дней ехать. Но тут вблизи есть один кишлак - Камангара называется. Но говорят, что там тоже обитают басмачи.

- Да хуй бы с ними. Перебьём всех. Отдохнём затем в кишлаке. Жен их поебём. Продуктов наберём, воды, вина, - мечтательно произнёс Фрунзе, - а куда ехать-то?

-Да, собственно, никуда. Он прямо будет по направлению нашего движения.

- Вот и отлично. Скорей бы уж...

Фрунзе обернулся назад. Измученные красные всадники медленно передвигались по пескам. Михаил Васильевич грустно вздохнул. Напади сейчас на отряд какой-нибудь серьёзный враг, и ему не было бы оказано почти никакого сопротивления.

Прошло ещё несколько часов. Отряд двигался в тишине. Красное солнце медленно скатывалось вниз, к горизонту. Вдалеке показался кишлак. Сомнений не возникало - это и был Камангара…

***

Кальян был готов к использованию. Ибрагим-бек сидел в комнате один. Перед тем как отправиться в город своих снов, он помолился Аллаху. После молитвы Ибрагим-бек затянулся. Гашиш начал действовать практически сразу, но для путешествия в европейский город его нужно было много. И Ибрагим-бек затягивался снова, и снова, и ещё…

Сквозь облако дыма виднелись знакомые здания чудесного европейского города. Дым начал рассеиваться и вскоре совсем исчез. Ибрагим-бек огляделся. Он узнал улицу, на которой оказался. Здесь совсем недалеко находилась его любимая пивная со странным названием «Штернеке».

Ибрагим-бек прошёл несколько серых и однообразных домов и оказался возле этой пивной. Он вошёл внутрь.

В пивной Ибрагим-бек сразу заметил своего знакомого со странными усами. Молодой человек сидел за столиком один, в окружении нескольких кружек пива. Заметив вошедшего Ибрагим-бека, молодой человек со странными усами заулыбался и начал жестами звать гостя за свой столик.

Ибрагим-бек принял приглашение и подошёл. Они поприветствовали друг друга и Ибрагим-бек сел за столик. Началось распитие европейского пива, во время которого молодой человек что-то эмоционально рассказывал басмачу на непонятном ему языке. Ибрагим-бек из уважения делал вид, что слушал, и утвердительно кивал головой.

Когда было выпито по нескольку кружек пива, мочевой пузырь Ибрагим-бека подал позывы к испражнению. Басмач жестами объяснил молодому человеку, что ему надо, и тот повёл Ибрагим-бека в туалет.

Когда они оказались на месте, молодой человек подошёл к унитазу и начал туда ссать. Ибрагим-бек хотел сделать то же самое, но религия запрещала ему это.

Ибрагим-бек встал на колени и начал ссать на пол. Он, конечно же, понимал, для чего существуют унитазы, но восточные традиции были намного важней. По религии Ибрагим-беку не разрешалось ссать стоя, и он ссал на коленях, как и многие таджикские басмачи.

Молодой человек со странными усами усмехнулся и вышел из туалета, дабы не видеть подобной дикости.

Закончив ссать, Ибрагим-бек вытер залупу о кафельную плитку, затем вымыл в раковине руки и направился к выходу из туалета. На стене небольшого коридора соединяющего туалет и зал пивной висело несколько металлических табличек. Ибрагим-бек не знал, что на них написано и сорвал первую попавшуюся. Надпись на ней была следующего содержания: «Мюнхен». Ибрагим-бек спрятал табличку в карман халата…

Молодой человек со странными усами уже сидел за столом. Он протянул Ибрагим-беку очередную кружку пива. Ибрагим-бек не отказался. Когда кружка была почти допита, Ибрагим-бек почувствовал, что действие наркотиков подходит к концу. Он поставил кружку на стол и вскоре потерял её из видимости из-за густого дыма, образовавшегося вокруг. Началось лёгкое головокружение. Ибрагим-бек понял, что перемещается назад в свой родной кишлак…

Дым рассеялся. Голова всё ещё кружилась. Ибрагим-бек огляделся и увидел, что находится в Камангаре, а не в Калаи-Хумбе, где он, собственно, раскурился. Он сидел на своём боевом верблюде. Рядом находился ближайший помощник Ибрагим-бека – Берды-дотхо, также восседающий на верблюде. Неподалёку стояли запряжённые кони и верблюды, повсюду сновали вооружённые холодным и огнестрельным оружием басмачи.

- По нашим данным отряд красноармейцев под руководством Фрунзе приближается к Камангаре. Разобьём этот отряд – на смену ему придут другие. Вряд ли советская власть отдаст нам эти территории, - говорил Берды-дотхо своему руководителю.

Ибрагим-бек сунул руку в карман халата и вынул оттуда металлическую табличку со странной европейской надписью. «Не может быть!» - подумал Ибрагим-бек, положил табличку обратно в карман и закрыл глаза. Выждав несколько секунд, он снова сунул руку в карман и снова вытащил эту табличку. Он не верил своим глазам и рукам. «А сон ли это был?» - испугался не на шутку Ибрагим-бек и поспешно спрятал табличку в карман.

- Берды-дотхо, - прервал своего помощника Ибрагим-бек, - хуй на красных. Мы их всех уничтожим. А у тебя гашиш есть?

- В моей комнате есть кальян, Ибрагим-бек. И гашиш там есть, - сказал Берды-дотхо, утвердительно покачав головой.

- Ну, так пойдём скорей! Хули мы тут на верблюдах этих сидим…

Берды-дотхо зарядил кальян гашишем и сел напротив Ибрагим-бека. В дверях комнаты по стойке смирно стояли два вооруженных ятаганами басмача. Они смотрели в одну точку, стояли неподвижно и бесшумно. У них была одна цель - сохранить, во что бы то ни стало, жизнь своего руководителя. Больше этих людей в жизни ничего не интересовало.

- Хороший гашиш, - сказал, затянувшись, Ибрагим-бек.

Берды-дотхо улыбнулся, заранее радуясь предстоящему кайфу, и тоже сделал затяжку…

***

- Василий Иванович, к вам прибыл посыльный из Москвы с секретным пакетом! – глотая в спешке слова и недостающий воздух, произнёс денщик Чапаева, вошедший в его комнату без стука.

Денщик явно торопился к своему командиру. Это было видно по тяжёлому дыханию и раскрасневшемуся после бега лицу. Чапаев, не изменяя выражения своего скучающего лица, взял в руки стакан, наполненный самогоном, и залпом выпил всё его содержимое. Затем Василий Иванович взял варёную картофелину, используемую им обычно в качестве предмета для демонстрации передвижения своих и вражеских войск на карте, и употребил сей сельскохозяйственный продукт в качестве закуски.

Денщик, привыкший к подобному поведению командира, молча ждал у двери.

- Зови сюда этого посыльного, - наконец произнёс Чапаев и смачно рыгнул.

Спустя несколько минут в дверь в сопровождении денщика вошёл молодой человек лет тридцати в кожаной куртке, с красной повязкой на рукаве и красной звездой на груди. Молодой человек, не дожидаясь приглашения, прошёл к столу, за которым сидел Чапаев и, погрузив на несколько секунд руку во внутренний карман куртки, вынул оттуда и протянул Василию Ивановичу удостоверение сотрудника НКВД и запечатанный конверт.

Чапаев неспешно открыл удостоверение, внимательно рассмотрел фотографию, наклеенную там, и сверил её с лицом молодого человека. Василий Иванович в подобных ситуациях всегда начинал мысленно искать 10 отличий между фотографией и реальным человеком. Если он находил не более трёх незначительных отличий, то всё было нормально. Если от четырёх до шести отличий, то Чапаев уже задумывался и начинал задавать подозреваемому вопросы. Если отличий было от семи до девяти, то таких людей обычно арестовывали. Если Василий Иванович всё же умудрялся найти десять отличий, то он просто доставал свой наган и стрелял в жертву.

«Раз», - подумал Чапаев, бегая глазами от лица к фотографии, - «рубашка не того цвета. Два – на фотографии он очень серьёзен, а так наоборот, глуп. Три – там два золотых зуба, а сейчас третий добавился. Четыре. Где четыре? Четыре. Четыре…»

Было видно, что молодой человек уже начинает нервничать от столь длительного изучения сходства между его фотографией и реальной личностью.  К тому же он постоянно оглядывался на всё ещё стоящего в дверях денщика и не понимал, почему тот не уходит.

«Четыре!» - усмехнулся Чапаев, - «На фотографии кепки нет! Ну, вроде и всё. Хуй с ним не буду тестировать. Сейчас исправим четвёртое отличие, и всё будет в порядке»

- Николай, - обратился Чапаев к сотруднику НКВД, прочитав имя на удостоверении, - вы кепку то свою снимите. Всё-таки находитесь в помещении. Даже скажем в кабинете начальника кавалерийской дивизии.

- Извините, - Николай растерянно снял кепку и всё так же неловко стоял у стола Чапаева.

- Присаживайтесь, - обратился Чапаев к Николаю.

Затем Василий Иванович, наконец, закрыл удостоверение и сделал знак денщику, чтобы тот удалился. Николай сел на припаркованный рядом стул.

- Чего в конверте? - произнёс Чапаев сквозь зубы во время разгрызания секретного конверта.

- Не знаю. Он же секретный. Лично для вас. Я только доставить вам должен.

- Ну, тогда идите отсюда, - сделал вывод Чапаев, - езжайте в свою Москву. Конверт доставили и на хуй отсюда. Мы тут и сами разберёмся, что делать…

Николай крайне удивился подобному обращению и, не говоря ни слова, вышел из комнаты Чапаева. Не обратив на вышедшего человека ни малейшего внимания, Чапаев, наконец-то, разгрыз конверт и вынул содержащийся внутри листок бумаги, на котором было написано следующее:

Командиру краснознамённой кавалерийской дивизии
т. Чапаеву В.И.

В связи со сложившейся тяжёлой политической обстановкой и активизацией басмаческих банд на южных территориях нашего Советского государства, вам необходимо срочно выдвинуться на территорию Таджикской и Узбекской республик. Цель выдвижения: ликвидация банд Ибрагим-бека и Энвер-паши.

Для достижения цели вы должны находиться в состоянии полной боевой готовности. Для большей эффективности необходимо скоординировать свои действия с отрядами М.В. Фрунзе. Дальнейших указаний не будет. Действуйте на своё усмотрение. В борьбе с басмачами вы можете применять любые методы и средства.

И.В. Сталин


- Ебануться можно! - воскликнул Чапаев после прочтения и швырнул чернильницу, стоящую на столе, в дверь.

В дверях тут же появился денщик - брошенный в дверь тяжёлый предмет был у Чапаева вместо колокольчика или иного средства вызова прислуги.

- Всё руководство дивизией ко мне, срочно! Комиссаров, командиров взводов и прочую поебень. Сегодня вечером мы выдвигаемся в Таджикистан подавлять басмаческое восстание!

***

Густой дым заполонил собой всё вокруг. Исчез кальян. Исчез Берды-дотхо.  И все прочие, тем более, исчезли. Перед Ибрагим-беком вновь возник чудесный город.

Таджикский басмач стоял возле входа в пивную, только не в «Штернеке», а в другое, куда более вместительное заведение. Ибрагим-бек поднял голову и увидел надпись «Бюргербройкеллер», но прочитать надпись он так и не смог, потому что совсем не разбирался в сложных европейских буквах и, тем более, словосочетаниях.

Возле входа в пивную стояло несколько вооружённых человек. К их одежде были прикреплены странные крестики с загнутыми краями. Люди с крестиками почтительно поздоровались с Ибрагим-беком, на что он ответил им взаимностью. Затем один из этих людей направился внутрь и жестами позвал Ибрагим-бека за собой.

В зале пивной было очень много народу. По всему залу были рассредоточены вооружённые люди с крестиками, прикреплёнными к одежде. Ибрагим-бек понял, что люди эти находятся тут с целью поддержания порядка.

Затем Ибрагим-бек обратил внимание на сцену. Там находился его знакомый - человек со странными усами. Ибрагим-бек не понимал, что говорит этот человек, но по его манере говорить, по его оживлённой жестикуляции и по реакции зала, было понятно, что человек со странными усами является очень хорошим оратором.

Во время выступления друга Ибрагим-бек успел выпить несколько кружек пива. Затем в зале началось какое-то оживлённое движение. Люди строились в колонны, крепили к одежде крестики, доставали непонятно откуда огнестрельное оружие…

Мужчина со странными усами подошёл к Ибрагим-беку. Они поприветствовали друг друга. Затем мужчина со странными усами позвал Ибрагим-бека за собой. Басмач был накурен и пьян, поэтому мало чего соображал и помнил.

Ибрагим-бек видел марш вооружённых людей с крестиками ночью в европейском городе из наркотических снов. Впоследствии он вспоминал, что сам участвовал в этом марше и даже однажды воспользовался своим обрезом и застрелил двоих врагов.

Мужчина со странными усами, увидев, как Ибрагим-бек застрелил врагов, улыбнулся и протянул ему небольшой металлический крестик с загадочно загнутыми концами. Басмач благодарно кивнул головой и спрятал крестик в карман халата. В глазах начало мутнеть. Мужчина со странными усами понял, что его восточный друг возвращается домой. Он торопливо попрощался помахав рукой.

В следующий момент Ибрагим-бек почувствовал, что уже сидит на личном боевом верблюде. Немного кружилась голова. Ибрагим-бек вспомнил события своего очередного наркотического сна и сунул руку в карман халата. Крестик был на месте! Ибрагим-бек вынул крестик и повертел его в руках. Загнутые концы придавали крестику излишний мистицизм.

- Ибрагим-бек! – раздался голос Берды-дотхо.

Ибрагим-бек спрятал крестик в карман и обернулся к говорившему.

- Наши люди сообщают, что в нескольких километрах от Каманагры находится огромный кавалерийский отряд красных. Судя по данным разведки наши войска по численности, немного превосходят группировку врага. Думаю, у нас все шансы на победу. Однако, вам нужно срочно ехать в Калаи-Хумб. Если Чапаев будет там раньше вас…

- Я прекрасно знаю, что будет и что я должен делать, - перебил помощника Ибрагим-бек, -ты всегда успешно выполнял всё, что я поручал тебе, Берды-дотхо. Надеюсь, и в этот раз всё пройдёт удачно.

Берды-дотхо утвердительно кивнул головой. Ибрагим-бек никогда не сомневался ни в нём, ни в ком-либо другом из своих помощников. Он тщательно отбирал людей в своё окружение. Красная конница уже показалась на горизонте.

- Да поможет тебе Аллах, Берды-дотхо!

- Аллах Акбар! – Берды-дотхо вынул из ножен ятаган и протянул руки к небу.

Солнечные лучи скользнули по лезвию. Красный диск солнца отразился от клинка и на секунду ослепил Ибрагим-бека. В этот момент, басмач почувствовал какое-то неприятное чувство. Запах смерти закрался в его носовые пазухи, и упорно не хотел выходить оттуда ни под каким предлогом.

Ибрагим-бек развернул своего гоночного верблюда и в сопровождении десятка вооруженных басмачей поскакал из Каманагры в направлении Калаи-Хумба. Тревожное предчувствие терзало Ибрагим-бека. Что-то внутри говорило ему, что нужно бежать из Каманагры. Бежать как можно быстрей и дальше…

***

- Наконец-то! – неожиданно прокричал Фрунзе.

Красноармейцы, казавшиеся до сих пор спавшими на своих лошадях, мгновенно проснулись и встрепенулись. Некоторые бойцы начали внимательно осматривать окрестности, останавливая, в конечном итоге, свой взгляд  на появившемся далеко впереди силуэте кишлака. Некоторые уже держали оружие наготове. И все ждали хоть какого-то приказа своего командира.

- Вот она, Камангара сраная. Не уверен, что здесь есть басмачи, но на всякий случай готовьтесь к бою. Ну и соответственно к приятным последствиям победы: поёбу вражеских женщин, изъятие у сочувствующих и содействующих противнику местных жителей продуктов питания, средств передвижения и прочего.

Теперь кавалеристы были готовы к бою. Они осторожно приблизились к кишлаку. Ничего подозрительно не было ни видно, ни слышно.

- Тишина, - резюмировал Фрунзе, - здесь всё спокойно. Никого нет, похоже. Судя по всему, местные жители, измученные налётами бандитов, покинули свой кишлак. Боевая готовность отменяется. Сейчас необходимо обыскать населённый пункт и забрать отсюда всё, что нам может пригодиться. Главное пища и вода…

Когда Фрунзе поизносил это, первые кавалеристы уже вошли в населённый пункт. Слова их командира утонули в вырвавшемся откуда-то свисте, топоте коней и верблюдов и стрельбе из засады.

Внезапная атака басмачей нанесла решающий удар по красноармейцам в этой битве.  В первые минуты боя было уничтожено более трети кавалеристов. Откуда-то сбоку появились ещё басмачи и отрезали отрядам Фрунзе путь назад.

Михаил Васильевич достал наган и начал отстреливаться от басмачей. Метрах в пятидесяти от себя Фрунзе заметил человека с обрезом, целящегося прямо в него. Судя по всему этот человек был не рядовым басмачом, а одним из помощников самого Ибрагим-бека.

Фрунзе попытался выстрелить в этого человека, но понял, что патроны кончились. Он стал перезаряжать наган, но было поздно. Пуля, вылетевшая из обреза басмача, попала Михаилу Васильевичу в грудь.

Фрунзе рухнул с лошади на землю. По его груди растекалось тёмно-красное пятно, приближая его одежду к цвету, так любимого им красного знамени. Фрунзе закрыл глаза, в которых итак уже ничего не было, кроме красной пелены, застлавшей всё вокруг.

Берды-дотхо, что-то победно крикнув, перезарядил обрез и заткнул его за пояс. Затем он вынул из ножен ятаган, взмахнул им и бросился в самую гущу боя. Спустя несколько минут клинок ятагана был уже красным от крови врагов…

Внезапно сухой стрекот пулемётной очереди заглушил одиночные выстрелы басмаческих обрезов, красноармейских винтовок, лязг железа и всевозможные крики и стоны. Несколько лошадей замертво рухнуло на землю, придавив своим весом всадников. Несколько басмачей, нашпигованных пулями, попадали с лошадей.

Тут Берды-дотхо увидел ужасную картину. Неподалёку стояла знаменитая красноармейская тачанка с плюющимся пулями и гильзами пулемётом. Со всех сторон, оттесняя басмачей и зажимая их в кольцо, стягивались несметные полчища красных кавалеристов. Отряд басмачей был окружён. Предчувствия не обманули Ибрагим-бека…

Взмахнув ятаганом и исступленно закричав «Аллах Акбар!», Беры-дотхо поскакал в сторону тачанки. Пули свистели со всех сторон, но не причиняли ему вреда. Поравнявшись с пулемётом, Берды-дотхо на скаку снёс голову стрелявшего. Он даже не заметил, что пулемётчиком была женщина.

Пулемёт замолчал. Не задерживаясь ни на секунду, Берды-дотхо разрубил ещё несколько красноармейцев. И тут, он увидел, как навстречу движется какой-то человек на коне. Все красноармейцы расступались перед этим человек. Он залихватски махал шашкой. Его грозное лицо с большими усами немного напугало Берды-дотхо.

Сомнений не было - это был сам Чапаев - легендарный красный командир, гроза всех врагов советской власти. Чапаев как будто летел на своём коне, не касаясь земли. Он был страшен и ассоциировался у врагов с Богом Войны…

Берды-дотхо остановился в ожидании врага. Чапаев приблизился к басмачу и, не снижая скорости, атаковал врага с помощью своей боевой шашки. Движения Чапаева были сверхпрофессиональны, уверенны и сильны. Берды-дотхо с трудом сдерживал атаки красного командира.

Один из ударов Чапаева выбил ятаган из рук врага. Не дав Берды-дотхо опомниться, Чапаев снёс его голову следующим ударом. Затем Василий Иванович криво усмехнулся и поднял шашку вверх над собой под одобрительные крики красноармейцев.

Остатки басмаческого отряда всё ещё оборонялись, хотя уже полностью потеряли надежду на победу и даже спасение. Они хотели умереть с оружием в руках, унеся с собой как можно больше жизней неверных.

Завершив празднование победы над Берды-дотхо, Чапаев поскакал дальше по кишлаку, рубя шашкой встречающихся на его пути басмачей. И тут он увидел лежащего на земле, окровавленного Михаила Васильевича Фрунзе – своего бывшего боевого товарища. Чапаев остановился, спрыгнул с лошади и подошёл к Фрунзе. Казалось, что тот ещё дышал.

- Миша! Миша! Ты жив?– сквозь выстрелы и шум, Михаил Васильевич услышал очень знакомый голос.

Фрунзе попытался открыть глаза, но не смог ничего увидеть сквозь кровавую пелену. Басмаческая пуля, застрявшая в лёгком, мешала дышать и причиняла адскую боль. Михаил не мог даже пошевелиться. Звуки медленно и неумолимо стихали. Вернее, сознание, покидавшее Фрунзе, уже не могло воспринимать их. Красная пелена, затмившая собой всё, ассоциировалась в мозгу Михаила с победой людей, сражающихся под красным знаменем, над всеми остальными. Эта мысль нарисовала на лице Фрунзе непроизвольную улыбку и позволила ему умереть счастливым…

Чапаев склонился над умирающим товарищем. Он пытался сделать Фрунзе массаж сердца и искусственное дыхание, но ничего не помогало. В глазах Василия Ивановича вспыхнул огонь мести. В его мыслях уже пылал Калаи-Хумб, а на главной площади кишлака стояли виселицы, укомплектованные трупами Ибрагим-бека и его приспешников…

***

Дорога в Калаи-Хумб была долгой и утомительной. Хотя верблюды и двигались относительно быстро, Ибрагим-беку это всё наскучило и он решил покурить гашиша. Путешествие в европейский город во время скачек на верблюдах было, по его мнению, весьма уместным занятием. Ибрагим-бек достал трубку, набитую табаком, и вынул из кармана коробок с гашишем. Затем маленький кусок гашиша благополучно переместился в трубку. Ибрагим-бек достал спички и прикурил.

Несколько затяжек сделали всё вокруг гармоничным и совершенным. Ибрагим-бек почувствовал себя очень хорошо и начал думать о европейском городе. Глаза Ибрагим-бека стал застилать дым и, вскоре, сопровождающих его басмачей уже не стало видно за густой дымовой завесой.

Когда дым рассеялся, Ибрагим-бек не увидел никаких басмачей. Он увидел чудесный европейский город, в который обычно попадал после своих гашишевых покурок. Верней он даже был не в городе, а во дворе какого-то величественного здания.

Ибрагим-бек стоял возле круглой клумбы, на которой росли в виде удивительной фигуры цветы. Красные маки образовывали сплошной круг, внутри которого в форме загадочного креста с загнутыми краями, похожего на тот, что подарил Ибрагим-беку мужчина со странными усами, были посажены тёмно-бардовые, почти чёрные розы. Клумба была явно верхом современного ландшафтного дизайна, и, казалось, от неё исходит неведомая мистическая сила.

Пока Ибрагим-бек любовался чудесной клумбой, к нему тихо подошёл мужчина в очках и в чёрной военной форме, явно по званию высший офицер. Ибрагим-бек сначала не заметил его и испугался от неожиданности, но мужчина был настроен крайне дружелюбно. Он улыбался и звал басмача внутрь здания. Ибрагим-бек не мог отказать гостеприимному хозяину и пошёл за ним следом. На величественном здании красовалась огромная надпись готическими буквами «Рейхсканцелярия», но Ибрагим-бек не мог читать по-немецки, и поэтому лишь скользнул по буквам непонимающим взглядом и пошёл дальше за человеком в чёрной форме…

Он узнал этого человека в очках и чёрной форме. В тот день, когда мужчина со странными усами подарил Ибрагим-беку крестик с загнутыми краями, этот человек тоже был в пивной «Бюргербройкеллер» и участвовал в демонстрации после попойки.

По дороге встречалось много людей, проходящих мимо или стоящих по стойке смирно. Все они, глядя на человека в чёрной форме и очках, а также на Ибрагим-бека, выкидывали правую руку вверх в приветствии. Ибрагим-бек, глядя на своего проводника по зданию Рейхсканцелярии, отвечал им тем же.

Наконец, впереди, в конце коридора показалась большая дверь со свастикой и золотой надписью «Рейхсканцлер Адольф Алоизович Гитлер». Ибрагим-бек очень обрадовался тому, что незнакомые и непонятные буковки на двери сделаны из золота. Ему в голову пришла мысли сделать подобное на двери своего дома.

Мужчина в очках и в чёрной форме постучал в дверь кабинета, открыл её и пропустил вперёд Ибрагим-бека, а затем вошёл сам, закрыв за собой дверь. В огромном кабинете, за огромным столом, уставленном пивом, сидел человек в чёрном кожаном кресле - человек со странными усами. Он задумчиво пил пиво.

Заметив Ибрагим-бека, человек со странными усами встал из-за стола, подошёл к басмачу и дружески обнял его. Ибрагим-бек даже немного смутился. Друзья радовались новой встрече.

Поприветствовав друг друга, все сели за стол и начали пить пиво. Во время распития пива, Ибрагим-бек заметил валяющуюся на полу металлическую каску с изображённой на ней мёртвой головой и двумя молниями. Каска очень понравилась Ибрагим-беку.

Заметив интерес восточного гостя к каске, человек со странными усами что-то сказал мужчине в очках и чёрной форме. Тот кивнул головой, поставил на стол недопитое пиво и направился к каске. Он взял каску и принёс её Ибрагим-беку.

Ибрагим-бек растерянно посмотрел сначала на мужчину в очках и чёрной форме, а затем на человека со странными усами. По их мимике и жестам было ясно, что каску эту они ему дарят.

Тогда Ибрагим-бек, под аплодисменты и улыбки обоих немцев, надел эту каску на голову и продолжил пить пиво…

Пелена дыма начала образовываться перед глазами Ибрагим-бека он прекрасно знал, что это не пожар, не туман, не выхлопные газы или химические загрязнения. Это кончается действие гашиша!

Человек со странными усами и мужчина в чёрной форме и очках, заметив, что Ибрагим-бек улетает в свои кишлаки, встали из-за стола и начали, улыбаясь, прощально махать басмачу руками. Ибрагим-бек тоже помахал им рукой. Густой дым скрыл радостных немцев…

Когда дым рассеялся, стало ясно, что до дома ещё нужно добраться. Ибрагим-бек нёсся на своём гоночном верблюде в сопровождении своих верных басмачей-охранников. Очевидно, часть пути Ибрагим-бек всё же провёл в европейском городе, и до кишлака Калаи-Хумб было уже не так уж и далеко…

***

В авангарде кавалерийской дивизии ехал сам Василий Иванович Чапаев со своими комиссарами. Неподалёку двигалась знаменитая тачанка с пулемётчицей. А дальше уже следовали многочисленные кавалеристы. Чапаев со своей дивизией в пустыне был впервые, но к сложным климатическим условиям и к встрече с басмачами-сепаратистами был готов.

По данным разведки и по картографическим сведениям до цели Чапаева, кишлака Калаи-Хумб, оставалось ещё более сотни километров. Красный диск солнца сползал к горизонту, когда вдруг Чапаев услышал вдалеке шум, очевидно состоящий из выстрелов, лязга железа и звуков, издаваемых живыми существами, очевидно людьми и ездовыми животными.

Было ясно, что где-то поблизости происходит вооружённый конфликт. И скорей всего там красноармейцы вступили в бой с басмаческими бандами, а, следовательно, нужно было ввязаться в конфликт и помочь своим коллегам.

- Всем подразделениям перейти в состояние боевой готовности! – заорал Чапаев, - Разведывательному отряду приказываю срочно выдвинуться в направлении возможного конфликта с целью изучения обстановки. Первый и третий взводы на передний фланг. За ними тачанка. Дальше шестой и восьмой взводы. За ними я со специальным карательным отрядом. Ну а за нами все остальные.

Чапаев бегло оглядел своих подчинённых, которые ещё не успели придти в себя и понять, что он наговорил. Василий Иванович хоть и понял, что никто ничего не понял из его слов, но всё же вынул из ножен шашку и, подняв её вверх, закричал: «Вперёд!»

Кавалерийская дивизия двинулась в направлении шума. Через пару минут в поле зрения появился силуэт кишлака. При ещё большем приближении к кишлаку, стало видно, что там идёт кровопролитное сражение. «Вперёд!» - снова закричал Чапаев, - «Ура!»

Многоголосое и многократное «Ура!» раскатилось по пустыне и эхом разлетелось по кишлаку. Кавалерийская дивизия Чапаева взяла Камангару в кольцо, которое медленно, но уверенно начало стягиваться и душить остатки басмаческой банды.

Чапаеву не удалось спасти своего друга – красного командира Михаила Васильевича Фрунзе. Сохранились только остатки отрядов подчинённых Фрунзе, которые Чапаев включил в состав своей кавалерийской дивизии.

Часть банды Ибрагим-бека под руководством его помощника Берды-дотхо, обосновавшаяся в Каманагре была полностью уничтожена. Отряд Чапаева понёс некоторые потери, но частично компенсировал их остатками отрядов Фрунзе. В общем, дивизия Чапаева была готова к встрече с Ибрагим-беком и его басмачами…

Когда через несколько дней на горизонте показался Калаи-Хумб – родина Ибрагим-бека и, собственно, цель похода Чапаева, Василий Иванович, как и перед предыдущей битвой, закричал «Ура!» и «Вперёд!» и поскакал в направлении вражеского кишлака…

***

Калаи-Хумб был настоящим опорным пунктом басмачей. Мирное население было выведено оттуда несколько месяцев назад. В кишлаке оставались только басмачи, их продукты, боеприпасы, лошади и верблюды, а также обслуживающий персонал.

Проезжая по улицам родного кишлака, Ибрагим-бек вспоминал своё безоблачное детство и юность, когда уже начались его первые конфликты с пришедшими на его Родину захватчиками-красноармейцами. Вспоминал он и о временах славных побед и горьких поражений, когда возвращался в свой кишлак с различными целями.

По улицам ходили и ездили на всяческих вьючных животных вооружённые басмачи. Все они, без исключения, приветственно кланялись своему верховному главнокомандующему Ибрагим-беку. Он в ответ поднимал правую руку вверх, как учил человек со странными усами в городе снов.

Добравшись до своего дома, Ибрагим-бек припарковал во дворе верблюда, привязав его к убогому кусту саксаула. Затем он вошёл в дом и сразу же направился в гостиную. Кальян был на месте. Ибрагим-бек, не желающий и дальше оставаться в этой дурацкой реальности, зарядил кальян гашишем и раскурил его. Привычная дымовая завеса, образовавшаяся, несмотря на маленькую дозу гашиша, скрыла от Ибрагим-бека комнату…

Когда дым рассеялся, Ибрагим-бек увидел, что находится на заднем сидении автомобиля. Рядом с ним сидел человек со странными усами. На передних сидениях располагались мужчина в чёрной форме и очках и водитель автомобиля.

Человек со странными усами очень обрадовался появлению Ибрагим-бека. Он начал что-то рассказывать басмачу, оживлённо жестикулируя руками. Затем обернулся мужчина в очках и чёрной форме. Он тоже стал что-то рассказывать. Но Ибрагим-бек не понимал их.

Мало того, ему ещё стало очень плохо. Маленькая порция гашиша, унёсшая его в европейский город, уже начала терять свои силы. Ибрагим-бек чувствовал, что скоро появится дым…

Глаза Ибрагим-бека начала окутывать туманная пелена. Пассажиры автомобиля крайне удивились этому туману и начали тревожно переглядываться. Густой дым отделил сначала автомобиль от всего мира, а затем скрыл друг от друга пассажиров автомобиля…

***

У Ибрагим-бека закружилась голова. Действие гашиша кончилось, и город будущего остался где-то в мечтах. Дым рассеялся. Впереди басмача ждала суровая реальность.

Ибрагим-бек пришёл в себя и обнаружил, что находится посреди своего кишлака Калаи-Хумб в том же странном немецком автомобиле. На соседнем месте сидел его немецкий друг из снов со странными усами и чёлкой налево. Впереди были водитель и ещё один высокопоставленный немец в очках и чёрной форме.

Вблизи послышался топот конницы и русские голоса. Ибрагим-бек прекрасно знал о готовящейся на него вылазке новых подразделений красной армии под руководством некоего Василия Ивановича Чапаева. Очевидно, вылазка началась, и источником шума как раз были наступающие конные войска хвалёного красного командира - Чапаева.

Немцы, очевидно, тоже только что пришедшие в себя, начали недоумённо переглядываться между собой и с опаской озираться вокруг. Немец со странными усами достал свой пистолет, снял его с предохранителя и передёрнул затвор. С характерным щелчком патрон заскочил в патронник и замер в ожидании жертвы. Остальные последовали его примеру. Ибрагим-бек достал шашку из ножен. Все четверо замерли в ожидании врага.

Раздались выстрелы и лязг железа. Крики раненых захлёбывались встречной волной выстрелов и тонули в победных возгласах. Таджикская речь перемешалась с русской, командные крики - с паническими призывами к бегству. Где-то поблизости неутомимо стрекотал пулемёт. Вздымая столбы пыли, вышибая барабанные перепонки чудесным звуком и плюя во все стороны осколочным ассорти, разрывались гранаты.

Немец со странными усами снял прикреплённую к ремню флягу, как выяснилось, наполненную шнапсом, и, неспешно открутив крышку, отхлебнул глоток содержимого. Затем он передал флягу немцу в очках. Тот отхлебнул и передал её водителю. Наконец, фляга оказалась в руках Ибрагим-бека. Он сделал довольно внушительный глоток и охуел. С непривычки шнапс обжёг басмачу горло и внутренности. Некоторое время он чувствовал дискомфорт, но, вскоре, стало гораздо лучше, чем раньше. Откуда-то взялись резервные силы, усталость и неуверенность прошли.

Из-за поворота на племенном скакуне на площадь выскочил человек с большими усами в форме красноармейского командира и с шашкой наголо. Но пассажиры автомобиля уже были готовы к его встрече…

***

Лихо снеся на скаку ещё несколько голов басмачей, Чапаев завернул за угол дома, где предположительно находилась резиденция Ибрагим-бека. Когда он увидел то, что было за углом, рука с шашкой безвольно опустилась, а героическое выражение глаз, сменилось удивлением и ужасом.

- Это ж Гитлер! – произнёс дрожащим голосом Чапаев.

Мужчина со странными усами многозначительно улыбнулся, встал во весь рост и неспешно прицелился в Чапаева.

Чапаев замер, как восковая статуя. Кого он уж точно не ожидал увидеть в этом кишлаке, так это Гитлера. Глава нацистской Германии был в парадной форме, судя по всему, в весьма хорошем настроении и отличной физической форме. Его тюнингованный парабеллум вызывающе блестел в лучах среднеазиатского солнца, слепя бликами органы зрения противника.

- Руссиш швайн! – произнёс Гитлер, взвёл боёк и нажал спусковой крючок.

Раздался выстрел. Чапаев выронил шашку. Из правого плеча красного командира заструилась тёмная кровь. Гитлер победно улыбнулся, взвёл боёк и точным выстрелом в голову сразил скакуна, на котором восседал красный командир. Конь предсмертно заржал, поражённый рухнул на землю, придавив своим немалым весом и без того раненого Чапаева, и, помимо прочего, задёргался в конвульсиях.

Гитлер снова улыбнулся. Конь замер и затих навсегда. Шевеление началось где-то под конём. Это Чапаев пытался выбраться на свободу.

Гитлер засмеялся. Остальные пассажиры автомобиля поддержали его. Ибрагим-бек решил было вылезти из автомобиля и шашкой добить своего врага, но Гитлер отрицательно покачал головой и жестами показал ему, что этого делать совсем не нужно.

Тем временем, из-за поворота показалось около десятка красных кавалеристов, вооружённых шашками и ружьями. Они были пьяны и оживлённо о чём-то беседовали. Но, увидев посреди кишлака автомобиль, кавалеристы остановились и стихли.

Немцы тоже не предпринимали никаких действий. Они были готовы и к обороне и к атаке, но ждали, пока красноармейцы сделают первый шаг. Ждать пришлось недолго. Один из кавалеристов, очевидно наиболее пьяный, нарушил тягостную минуту молчания.

- Гитлер капут! – закричал он и грозно взмахнул шашкой.

Его товарищи попытались закричать то же самое и похватали шашки или вскинули ружья. Но было поздно. Симфония сухих пистолетных выстрелов стала последней мелодией их жалких и никчёмных жизней.

Отстрелявшись, немцы сменили магазины в своих пистолетах. Автомобиль был завален стреляными гильзами, площадь трупами лошадей и красноармейцев, а Чапаев своим мёртвым боевым конём…

Где-то рядом продолжался бой. Немец со странными усами снова взял фляжку со шнапсом и отхлебнул. Фляжка опять обошла всех пассажиров машины. Ибрагим-бек на этот раз отпил ещё больше. Героизм новой струёй влился в его тело.

- Майн кампф геген руссиш швайнс! – философски произнёс человек со странными усами, показывая на кучу мёртвых красноармейцев и ещё шевелящегося Чапаева.

Остальные немцы поаплодировали своему руководителю. Потом водитель достал карту какого-то города, и немцы стали её рассматривать, оживлённо жестикулируя при этом.

Из-за угла появилась группа басмачей. Пятеро из них были на лошадях и ещё чуть больше десятка - пешие. При виде немца со странными усами басмачи вытянули правые руки вверх и дружно прокричали: «Хайль Гитлер!»

Это поведение басмачей очень удивило их главаря Ибрагим-бека. Он видел этого человека со странными усами в наркотических снах и не знал кто это такой. Зато все остальные знали кто он, хотя вряд ли видели его во снах. Все эти мысли запутали Ибрагим-бека. Он погрузился в себя, пытаясь осмыслить, как такое может быть.

Громкий выстрел поблизости, вывел Ибрагим-бека из мыслительного процесса. Стрелял Чапаев. Он выбрался из-под наваленных на него человеческих и конских трупов и взял чей-то пистолет, с помощью которого и застрелил одного из конных басмачей. Чапаев уверенно и быстро сбросил труп басмача с коня, несмотря на ранение, лихо запрыгнул на коня, и поскакал прочь из ужасного кишлака Калаи-Хумб…

Басмачи, немного растерявшиеся от такой наглой выходки красного командира, но наконец-то понявшие, почему он такой легендарный и почему все его так боятся, бросились вслед за ним.

Немец со странными усами безразлично махнул рукой в направлении бегства Чапаева. Он взял карту и протянул её Ибрагим-беку. Тот отрицательно пожал плечами и начал что-то искать в карманах. То, что было нужно, нашлось практически сразу.

Ибрагим-бек вынул из кармана металлическую пластинку, оторванную им в пивной во сне. Протянув пластинку немцу со странными усами, Ибрагим-бек указал в направлении Афганистана.

- Там нет красноармейцев, друг мой! Там хорошо! А эта железка спизженна мною из сна, она с вашей родины! Может быть, она поможет найти вам дорогу назад! - сказал Ибрагим-бек на фарси.

- Мюнхен? – вопросительно произнёс Гитлер, читая надпись на табличке.

Ибрагим-бек утвердительно кивнул головой и указал в сторону Афганистана. Он не понимал, чего хотели незнакомцы из снов, но знал, что в Афганистане намного лучше, чем в этой советской республике. Он и сам собирался уходить в Афганистан…

- Зер гут! – радостно произнёс Гитлер.

Остальные немцы тоже обрадовались. Немцы начали о чём-то разговаривать на своём, непонятном Ибрагим-беку, языке. Затем они жестами показали басмачу, что пора вылезать, пожали ему руки, отдали флягу с остатками шнапса и уехали в направлении, указанном Ибрагим-беком. Сам он сел на землю и допил шнапс. Выстрелов, криков, взрывов и скрежета железа практически не было слышно. Вдалеке раздавалось жизнерадостное пение птиц…

***

Ибрагим-бек сидел один посреди опустевшей площади. Автомобиль Гитлера умчался по бездорожью в сторону гор Афганистана. Басмачи и красноармейцы, оставшиеся в живых, разбежались во всевозможных направлениях. Возле забора одного из домов стоял одинокий верблюд.

Убрав шашку в ножны, Ибрагим-бек окинул взором место побоища. Горы трупов и смертельно раненых бойцов, отрезанные горбы верблюдов, кучи стреляных гильз и покорёженных шашек и ятаганов, а также бесчисленное количество иного органического и неорганического мусора, покрывали дороги, тротуары, площади и дворы его родного кишлака. В некоторых домах надрывно плакали женщины, неподалёку ещё трещали ружейные выстрелы. На горизонте исчезла маленькая точка, в которую превратился модный немецкий автомобиль.

Ибрагим-бек не проявил никаких эмоций по поводу всего этого. Слишком многое произошло за последнее время. Слишком много необычного свалилось на него. Привычная реальность превратилась в загадочный симбиоз из боёв с заклятыми врагами и жизни в европейском городе.

На песке, рядом с Ибрагим-беком лежала каска с изображением мёртвой головы и двумя молниями, подаренная человеком со странными усами. Басмач поднял каску и протёр её от песка и пыли. Затем, внимательно её рассмотрев, одел на голову. Каска немного давила на голову и, тем самым стесняла мозги. Но Ибрагим-бека это не пугало. Он знал, что каска ему очень идёт.

Ибрагим-бек достал из кармана коробок. В нём хранились маленькие кусочки химического вещества под названием гашиш. Ибрагим-бек достал трофейную папиросу и захуячил туда довольно не маленький кусочек гашиша. Он закурил…

Вместе с дымом, из сознания Ибрагим-бека начали выходить дурные мысли. Ему стало крайне спокойно. Ибрагим-бек, выдыхая из лёгких дым, понимал, что тем самым он изгоняет из организма весь негатив. С каждой новой затяжкой становилось всё лучше. Ибрагим-бек закрыл глаза и стал ждать появления загадочного города…

Однако гашиш не оказал ожидаемого эффекта. Ибрагим-бек больше не попал в таинственный город. Он понимал, почему это произошло. Незнакомцы из снов затерялись где-то в афганских горах, и единственный способ вернуть себе наркотические сны с их участием - это накуриться гашиша совместно с ними и со всей этой компанией отправиться в тот город…

Последний верблюд медленно двигался по колеям, оставленным автомобилем, везшим человека со странными усами. Между горбами верблюда мерно покачивался спящий Ибрагим-бек, отправившийся на поиск своих снов. Подходил к концу 1931 год. Борьба среднеазиатских красноармейцев с басмачами входила в завершающую стадию. Советская власть уже практически полностью контролировала все среднеазиатские республики. Красное солнце неспешно, но уверенно и непоколебимо поднималось над горизонтом, выжигая всё чужеродное и враждебное с его точки зрения…

Василий Иванович Чапаев, преследуемый несколькими десятками басмачей, героически обороняясь, отступил к стремительной горной, но всё же достаточно широкой, реке Пяндж. Переплывая эту реку, Чапаев трагически погиб, а именно - утонул в Пяндже, так как не рассчитал силы и не смог грести одной рукой…

А где-то в далёком городе пропал мужчина со странными усами. Его очень долго и безуспешно искали, а потом сказали, что он застрелился и проиграл какую-то войну…

http://www.debilizm.com/akbar.amr