- Геныч, а ты бы смог убить человека?
Генка Макаров пьяно хохотнул:
- Я и так уже убил человек двадцать. На операционном столе.
Мой друг детства пьяно улыбался, но глаза были совершенно серьезными и гораздо трезвее, чем десять секунд назад. Я предпочел сменит тему, стараясь говорить тихо, потому что генкина жена и дочка уже спали.
- Геныч, а ты помнишь рыбу?
- Моргуша!..
В шестом классе, после занятий, мы с Генкой нашли пакет тухлой рыбы и забросили в окно нашей школьной библиотеки. В отместку библиотекарше, мерзкой очкастой бабе, которая нас все время гоняла. Свою кличку Моргуша она получила за то, что часто моргала маленькими поросячьими глазками, которые не делали больше даже мощные плюсовые линзы. Страшная стерва, ненавидевшая всех нас, пацанов, жуткая зануда, филолог по образованию, строившая из себя утонченную, рафинированную интеллигентку.
Когда мы с Генычем убегали со всех ног от школы, то вслед нам несся страшный трехэтажный мат Моргуши, а мы хохотали во все горло.
Мы бы и сейчас от души поржали, но вынуждены были сдерживаться. У меня болел уже живот, а у Генки текли слезы. Давно я уже так не смеялся. Давно...

- Лёх, а ты убивал?
Генка разлил по рюмкам водку Смирнофф и смотрел мне в глаза.
- Нет. Никогда.
Я не врал. Лично я действительно не убивал.
Мы выпили и закусили. Генка икрой, привезенной мной, я - его домашними маринованными груздями. Замечательно у Генки Людмила грибы маринует.
- А все-таки, Геныч, смог бы ты убить человека? За бабки.
- Большие бабки? - Генка смотрел на меня ехидно улыбаясь.
- Тебе хватит. - Я не улыбался.
И Генка сразу напрягся.
- Лёх, кончай свои приколы. Лады?
- Я не шучу. Это предложение, Геныч. Ты делаешь "дело", я - плачу.
- Нашел, бля, киллера... Слушай! - Генка весь вздернулся даже. - Ты хочешь, чтобы я "зарезал" какого-то пациента?!
Да... У Геныча башка варит. О таком варианте я тоже думал, но он мне не подходил.
- Нет, я хочу чтобы ты убил одного человека. Вне больницы.
- Типа конкурента, да?
Генка продолжал ерничать.
- Ты убиваешь, а я плачу тебе десять штук.
- Все, Лёха, завязываем с такими базарами.
- Хорошо. Давай еще по одной? Все-таки двенадцать лет почти не виделись.

***

- Слушай, Геныч, а НЕ убивать бы ты смог?
- За бабки?
- Конечно! Цена та же.
Генка озадаченно посмотрел на меня, но видимо понял по-своему мой вопрос.
- Да легко!
- Тогда по рукам?
- Погоди-погоди, мне чудится тут какой-то подвох. - Генка пьяно, но внимательно смотрел мне в глаза, игнорируя протянутую через стол руку.
- Никакого подвоха. Никого убивать не придется. Просто сделаешь одному человеку операцию.
- Что-то я тебя, Лёха, совсем перестал понимать. Десять тысяч за операцию?
- Нет, Геныч, не десять. Пятнадцать. Цены растут.
- Пятнадцать? Я не делаю пластических операций.
Генка больше не ерничал, не ехидничал и не улыбался. Он смотрел на меня серьезно. Он уже обсуждал мое предложение. Он его примет. Потому что я всегда добиваюсь своего. Иначе просто бы давно лежал на Новодевичьем или в какой-нибудь лесополосе под Москвой или Питером, присыпанный тонким слоем земли.
- Людмила на седьмом месяце? Так вчетвером и будете в однокомнатной квартире?
- Что за операция?!
- Кастрация.
Генка отвалился на спинку стула и вытаращил на меня глаза:
- Тебя что ли оперировать, боров?! Но зачем тебе ЭТО?!
Генка в жесте отчаяния протянул ко мне руки и я чуть не расхохотался. Вот сукин сын!
- Нет, не меня. Пятнадцать штук за 15 минут работы. Согласен?
Генка подпер своей здоровенной волосатой рукой подбородок и печально смотрел на меня.
- Нет, Лёха, я в твои дела не полезу. Даже не проси.
- Подумал?
- Подумал. Я же не прихожу к тебе и не говорю: "Лёха, убей эту сволочь главврача".
- А что, нужно? - спросил я серьезно.
Генка вздохнул:
- Нет, уже не нужно. Он на пенсию уходит скоро.
Генка тоскливо смотрел в темное окно, за которым горели тусклые окна соседней хрущевки.
- Геныч, давай еще по одной? Под семгу. А?

- Слушай, а зачем кастрировать то?
Я стоял спиной к Генке и нарезал ножом лимон.
- Этот ублюдок трахает мою женщину.
- Татьяна тебе изменяет?!
- Тише ты! Разбудишь... Нет. Я не про жену. Женщина живет в этом городе.
Я разложил тонкие дольки лимона на блюдце и поставил на стол.
- Слушай, а это не слишком? Ну... кастрировать мужика. Кто он хоть такой то?
- Геныч, не важно кто он. Важно то, что он трахает МОЮ женщину. Я такое никогда не прощаю... У меня в этом городе никого кроме тебя. В смысле никого, на кого бы я мог положиться в таком деле. Я пришел к тебе как друг к другу и прошу помощи.
Генка раскачивался на стуле и пристально смотрел на меня. Я разлил по рюмкам водку.
- Пойми, Геныч, это принцип. Я не могу дать слабину даже в мелочах. Стоит этому только произойти, как меня сразу сожрут. С-Р-А-З-У.
- Нет, Лёха, я не могу. Я же врач.
Не дожидаясь Генки, я опрокинул стопку и закусил лимоном.
- Геныч, я не хотел говорить тебе этого, напоминать... Но ты мне должен.
Генка не донес рюмку до рта.
- Бля... Ну ты и...
Сразу после меда Генка попал в поганую историю. Ему грозил срок. Мой отец вел то дело и все замял. В тот вечер, когда все стало решено, мы с Генкой надрались вдвоем и именно тогда он пообещал, что вернет мне этот долг, как только я попрошу об этом. Вот сейчас я ему об этом и напомнил.
Генка сидел опустив голову перед не выпитой рюмкой водки.
- Геныч, делов то - фигня. Двое моих ребят зайдут к тому козлу домой и повяжут его. Потом зайдем мы. Нас он не увидит. Ты сделаешь ему наркоз и проведешь операцию. Потом мы просто уйдем и вызовем скорую по телефону. Геныч, никакого риска. И никакого убийства. Обещаю. Я не хочу, чтобы тот ублюдок умер. Пусть живет с этим дальше как знает.
Генка продолжал молчать, стиснув пальцы рук.
- Я плачу тебе 20 тысяч. Баксов. Ты сможешь подняться с колен. Сможешь сделать так, чтобы твои уже скоро двое детей жили лучше, чем сейчас.
Генка поднял покрасневшие глаза:
- Сука ты, Лёша...
- У меня нет выбора, Геныч. Завтра в 5 вечера на конечной остановке 7-ого маршрута тебя будет ждать серая "девятка". Возьми с собой все инструменты. Всё.
- У меня завтра дежурство...
- Тем лучше. Отпросишься и жене ничего не нужно будет врать - пусть думает, что ты в больнице.
- Сука ты, Лёша...

Все получилось не очень хорошо.
Двое моих ребят, которых я вызвал из Питера, зашли в квартиру под видом ментов, одели на того ублюдка наручники и завязали глаза. Но когда в квартиру зашли мы с Геной, то тот бугай начал брыкаться и повязка сползла. Его, конечно, быстро утихомирили, но он нас всех увидел...

Полчаса мы с Геной орали шёпотом друг на друга. Я просил его просто уйти. Объяснял, что нас этот говнюк видел и нет другого выхода. Сказал ему, чтобы брал деньги и просто уходил. Но Генка не слушал меня. Он "орал", что никуда не уйдет. Что не позволит и прочее. Я вытер платком лоб и сказал:
- Хорошо. Есть вариант.
- Какой на хуй вариант?! Лёха, ты же обещал, что никакого риска!
- Есть вариант. Ты можешь выслушать?
Генка замолчал, тяжело дыша.
- Хорошо, мы не убьем его. Если ты удалишь ему кроме яиц и глаза.
- Да ты совсем охуел...
- Это единственный способ оставить это говно в живых, как ты, гуманист, и хочешь.
Генка был ошарашен всем, но держался хорошо и не впадал в панику. Да я в нем и не сомневался.
- И язык тоже.
- Язык то зачем? - Совершенно нормальным голосом спросил Генка.
- Он может описать нашу внешность. Кстати, уши тоже нужно удалить.
- Да ты совсем...
- Ген, я то иногородний, а вот ты местный, и вполне существует вероятность того, что он тебя знает. Может быть был в больнице и видел тебя. Город то небольшой. Так что все это больше в твоих интересах. Подумай о своих детях.
Генка молчал.
- Да, и еще. Писать можно даже и без зрения.
- Руки?!
- Просто пальцы.
- Может хоть кастрировать не будем? Какой теперь смысл - он и так будет...
- Нет, Гена. Уговор - есть уговор.

В машине я налил Гене стакан водки.
- Еще.
- Хватит с тебя, а то до дома не дойдешь - я тебя подвозить не буду, чтобы нас не увидели вместе. Дома выпьешь сколько хочешь.
Генка смотрел на проносящиеся за окном дома, машины, гуляющих людей... Дико ему все это сейчас после того, что он сделал. Я знал как он себя сейчас ощущает.
***

Никакой женщины, естественно, у меня в этом городе не было. И повязка сползла вовсе не случайно с глаз. То, что мы сделали сегодня с помощью Гены - был акт устрашения, предназначенный для конкурирующей группировки, которая попыталась взять под контроль этот город.
Все-таки Гена дурак. Но жалости к нему у меня не было. Чего мне стоило уговорить отца, честнейшего человека, чтобы он развалил тогда дело. Как я умолял отца буквально на коленях!.. И потом всю жизнь чувствовал вину перед ним. ...Ради друга. И как мне друг за это отплатил? Как "отдал долг"? Он забрал у меня Людмилу.
Теперь я смотрел как Генка, не оборачиваясь, уходит от меня, сгорбленный и разбитый, с дипломатом, в котором лежало 20 тысяч долларов. Пусть Людмила и дети будут счастливы, а ты, Геныч, никогда им не расскажешь правду откуда у тебя взялись эти деньги. ЭТО будет с тобой всю жизнь, внутри тебя... Терпи, Генка.