Сидели мы со Стасом перед телевизором, сидели, соображая в уме, где бы нам еще на бутылку достать, потом Стас как вскочит, заметался по комнате, как тигр в клетке, к шкафу подбежал, рванул дверцу - там на вешалке один старый пиджак висит.
- Вот! - кричит Стас. - Эту ж рванину не понесем продавать, а больше ничего, все уже продано давно, один этот костюм остался! - Да как швырнет его на пол, а потом и сам рухнул в изнеможении.
Я сам сижу чуть жив, колочусь весь, ничего на ум не приходит, все равно денег взять негде, хоть умри.
Вдруг в дверь постучали. Стас решил, что менты и предложил не открывать. Но я как чувствовал, что повезет, и пошел открыть. За дверью стоит Стасов друг Колька, а с ним какой-то парень незнакомый, - видно, что с крутого бодуна оба.

Прошли в комнату. Колька сразу к Стасу рассказывать, как его вчера менты подмели возле самого дома. Выскочил он закурить стрельнуть, в одной майке, только проспавшись, - а тут они к нему: что да почему? Он психанул, а они машину вызвали по рации...
- Ладно, ты песни не пой, - прерывает его Стас раздраженно, - а давай лучше говори, есть у тебя чего выпить. Видишь, мы тут подыхаем оба, не похмелились еще толком.
- Да есть, не волнуйся, - говорит Колька. - Вот познакомьтесь с товарищем - вместе нас из вытрезвителя выгоняли.
Товарищ представился и достает из кармана пиджака бутылку коньяка. Давно мы этот благородный напиток не пробовали. Стас аж затосковал.
- Вы что, - говорит, - подождать, что ль, не могли, я б через грузчиков взял нормального вина, да тут и до одиннадцати недалеко.
- Да это вы меня извините, - говорит парень. - Я приезжий и месяц не пил, так что тяжело мне червивкой похмеляться... А завелся я позавчера в Москве. Там у меня дядька живет завотделом в ЦУМе. Видеомагнитофон у него и японский телевизор. Смотрели фильм западногерманский, "Девушка, разденься" называется, ну я и завелся. А тут, как назло, в поезде мужик с банкой спирту попался. Короче, не помню, как меня с поезда сняли... говорят, на носилках вынесли. Кошмар, теперь ведь на работу сообщат из милиции... Я, правда, этому капитану бутылку коньяку поставил - обещал бумагу порвать.
- Все равно сообщит, - заметил Стас скептически, - им верить нельзя, козлам.
В общем, расписали мы этот коньяк по быстрому, и опять пить нечего. Что делать? Надо этого приезжего колоть. Так и эдак мялся, потом, видно, завод подействовал - отстегнул червонец. Стас в магазин сбегал, принес четыре вермута красного. Выпили по стакану, заезжий и говорит:
- А музыки у вас нет никакой послушать? Я люблю Высоцкого по этому делу слушать.
- Нет, отвечает Стас как хозяин квартиры, - был у меня магнитофон когда-то, да сдал я его уже давно.
- Может, тогда в картишки сыграем, в буру или секу? - предлагает парень.
- Давайте-ка лучше еще вмажем! - говорю я, не испытывая никакого желания думать, не та уж стадия, чтоб там в карты или домино. Проехали мы давно этот период - а друг этот, видно, что свеженький еще, не совсем конченный, то есть.

Уговорили мы весь оставшийся вермут, захорошели наглухо, а приезжий затосковал.
- Скучаю, - говорит, - и мысли всякие плохие в голову лезут.
- Выпить надо, - говорим мы, - все пройдет, точняк.
- Кто со мной за вином пойдет? - спрашивает тут залетный. Согласился я, потому что охота была немного ноги размять и свежего воздуха дыхнуть, так как керосинили мы у Стаса уже пять дней, не выходя из дому.
На улице, как только мы вышли, этот пассажир говорит мне:
- Слушай, не будем мы на эту хату больше возвращаться - что-то твои друзья мне не нравятся. Есть у тебя здесь где-нибудь музыку послушать? Я без музыки не могу.
- Конечно, есть, - говорю, - бери вина, пошли.
Я веду его к Сиплому. Тот дома на счастье оказался и, как обычно, чуть живой с похмела. Ёбнули мы сразу по стакану - Леха ожил малость. Тогда я его спрашиваю:
- Слушай, у тебя где-то патефон был, тащи его сюда.
Он засуетился, я думал, с понтом, потому что никогда у него никакого проигрывающего устройства не было, а сказал я так, для смеха, - но, смотрю, Сиплый и правда патефон тащит и твердый, как камень, диск к нему. Завел он машину, поставил пластинку - что-то такое бодрое в духе его молодости. И заплакал даже, бедолага, пьяной слезой и начал свою обычную песню: "Был человеком когда-то и я..."
Распили мы все, что принесли с собой. Леха окривел окончательно, а мы с этим приезжим еще держались. Я предлагаю выпить еще и спрашиваю деньги. А он - пьяный, пьяный, а соображает - говорит:
- Есть, но последние остались. На что я жить-то буду еще два дня?
- Да ерунда, - говорю я, - зачем тебе деньги, деньги - это грязь, друг.
- Логично, - соглашается со мной залетный фраер, и бежим мы с ним снова в магазин за вином. Набрали на его последний червонец и опять к Стасу пошли, чтоб нам Сиплый этот на нервы больше своими песнями не действовал.
Долго стучали, звонили, пока наконец Стас не открыл. Мы вошли и сразу к столу, чтоб из отходняка выйти резко. Ёбнули по стакану, Стас и говорит:
- Я открывать не хотел, - вон, полюбуйтесь, на диване опять труп.
Я глянул - лежит кто-то на животе, лица не видно. Спрашиваю, не Колька ли.
- Какой Колька, - говорит Стас раздраженно, - Колька вас ждал, ждал, не дождался, пошел бабки доставать. А я приснул, просыпаюсь, глядь - этот на диване, ну, тот самый, гадом буду. Теперь если милиция придет, не знаю, что и говорить...
- Да, говорю я, - хуже всего, что он иногда оживает и выпить просит.
- Ладно, что-нибудь придумаем, - говорит Стас. - Давай-ка еще вмажем.

Распили мы это вино, побазарили маленько за жизнь. Залетный нам про свой Север рассказал, откуда он родом был, как там мужики пьют. Выходило, что покруче, чем у нас, в центральной полосе. Там и деньги не такие у людей, конечно, - за вечер им штуку просадить делать нечего. Ну и бичей всяких хватает, за рубль могут порешить.
Потом отрубились мы все, кто где сидел. Проспались. Очнулись - болеем, спасу нет, а выпить на столе ни грамма, что за натура у нас, никогда на опохмел не оставляем. Вдруг мне счастливая мысль в голову пришла.
- Смотри, Стас, - говорю я осторожно, чтобы чего-нибудь не так не сказать, - на этом трупе джинсы ведь почти новые, давай снимем да загоним, хотя бы за тридцатник.
Стас, не думая, согласился, потому что отходняк - это не шутки.
Сняли мы с трупа джинсы, а заодно и рубашку, и поехали на базар. Там это все барыгам быстро скинули. Те много не дали - товар, говорят, паленый, не хотите, не надо. Ну, нам некогда было торговаться с ними, отдали практически за бесценок. Набрали вина. "Буджак" давали, хорошее вино, не очень вонючее. Опять к Стасу пошли, больше некуда.
Зашли, только сели - стучат в дверь. Стас открывать не хочет, боится: труп на диване лежит, да еще раздетый. Я все же пошел открывать - Жанна стоит, пьяная в дупль. Я у Стаса спрашиваю, нужна ли она ему такая, а он кричит, что пусть заходит, если башли есть. Пытаюсь выяснить, есть ли у нее чего, но она только головой кивает, а слова вымолвить не может. Короче, сели мы выпивать. Только по стакану ёбнули, Жанна брык со стула и лежит трупом. Мы ее на диван перенесли, а вскорости и сами все повырубались.

Ночью я просыпаюсь попить, смотрю - Стас прямо за столом спит, друг этот залетный у дверей на коврике калачиком свернулся. Жанна дрыхнет на диване, а труп не спит и на меня в упор смотрит. Ну, делать нечего, спрашиваю его, чего ему надо.
- Дай выпить, - просит.
- Знаешь что, - говорю ему без обиняков, - тебе не кажется, что ты обнаглел? Не в обиду. Мало, что из-за тебя Стас мучается, милиция его в конец достала, - может, еще посадят человека, - так ты еще то, что нам на опохмел раз в жизни осталось, вымогаешь? Смотри, нас тут сколько, - завтра ж подыхать с утра будем.
- Будь ты человеком! - говорит труп. - Знаешь, сколько я не пил?
- А мне какое дело? Тебе вообще не положено.
- Много ты понимаешь, - укоряет он меня, - что нам положено. Вот сам коньки откинь, тогда узнаешь, как без бухалова жить... Кроме того, вы ж мои тряпки продали, на них это вино куплено, что я, не знаю, что ли.
Что было с ним делать - пришлось налить жмурику. Выпил он с жадностью, как будто сто лет вина не видел, закурил моей "примки", которой у меня и так только пару штук оставалось, и говорит:
- Да, ништяк, теперь бабу бы...
- Вот, - говорю я хмуро, потому что боюсь, как бы он еще выпить не попросил, - на диване спит.
- Э, нет, - говорит он, - нам это делать запрещено.
- Вам только кирять, я гляжу, не запрещено, - выговариваю я ему.
- Налей еще, а? - начинает упрашивать меня труп. - Последний раз, клянусь могилой.

Не хотелось мне ему наливать, но пришлось, что с ним делать, с бедолагой. Хорошо, что тут скоро утро наступило и люди просыпаться стали. Залетный проснулся, сообразил кое-как, где он находится, - начал ныть, что, мол, с ним теперь будет, он же на завод не пошел, накрылась теперь его командировка. Стас проснулся и сказал, что все это фигня, выпить надо. И проснулась Жанна, у которой, оказывается, был, на наше счастье, с собой пятерик.