Гул затих, я вышел на подмостки,
И столкнулся с бездною голодных глаз,
В зал смотрю, я навожу мосты,
Я играю как в последний, будто в первый раз.


Все во мне изрядно неуживчиво.
Хоть, в легендах имя помяня,
Люди зреют – я живу улыбчиво,
Пусть завидуют – играю сам себя.


Как паяц, кажусь смешным и грустным,
Словно у вельможи, мой надменен взгляд,
Люди лгут себе, что это все искусство –
Я единый здесь играет кто себя.


Я не темен – просто в светлом мире,
Среди переменных, окажусь константой,
Перекинусь позитивом в негативе,
В зыбкости – надежен я останусь.


Романтка с цинизмом пьянствуют во мне,
И словам своим лишь в миг сказанья веря,
Увлеку в охоту при Луне,
Соблазню взглянув нежнее зверя.


За уроки ты предложишь душу,
Я отвечу скромно: «Не смеши,
ротозеев лучше меньше слушай,
– Ты себя сыграешь без души?»