Жил-поживал в большом городе такой чувак – Саша.
Нет, не то.
Жил да был на белом свете…
Нет, совсем хуёво. Надо начинать конкретнее.
Суть человека наиболее отражаема в том, на что он, этот человек, живёт.
Вот с денег, пожалуй, и начнём.

Деньги на жизнь Саша брал у папы. Ну как брал - папа сам посылал их ему из далёкого северного  городка, с названием, словно выхлоп пара изо рта в морозный день – Талнах. Папа работал там замдиректора какого-то неиссякаемого рудника, и давно уже жил с другой женой и другими, более свежими детьми.
Сашина же мама, спившись от кидка любимым, четыре года, как выпала спьяну из окна шестого этажа, прямо на железную ограду клумбы. Последними её словами были «Коленька» (отец Сани), и «спина».

Денег папа Саше посылал семнадцать тысяч в месяц. Если бы бывшая жена действительно выпала, а не выбросилась (как он был уверен), он бы ограничивался где-то пятью.
Семнадцать не то что бы много, но бедному псевдостуденту на жизнь хватало. На папином чувстве вины Саша неплохо наживался.
Папа-то думал, что Саша успешно учится на третьем курса университета, и ошибался – Саша успешно не учился вообще. Диплом он рассчитывал через пару лет приобрести у сотрудников вуза.
«Хули время терять», думал Саша, «один хуй после нынешних институтов выходят бараны баранами».


Беззаботная, сытая и сытная жизнь в которой не надо никуда вставать по утрам, в которой даже убираться не надо, потому что приходящая горничная за три тысячи в месяц, она же повариха и она же, чего там, и кое-кто ещё.
Каждое утро Саша мысленно желал папе долгих лет плодотворной жизни, причём желал искренне.

В то утро на охоту вышел пораньше – часов в десять. В кафе попытался плотоядно улыбнуться там одной, не вышло – та сделала скучное лицо и отвернулась. Что бля за бабы…(с женщинами Саша не умел обращаться совершенно).


Привлёкшая его внимание девушка топталась на оживлённом углу, у стайки ларьков. Она была в разумной степени похожа на проститутку (как и почти всякая длительно стоящая на углу девушка).

Саше сразу бросилась в глаза такая деталь – джинсы девушки были расшиты разноцветным бисером, какой-то неясный узор, сходящийся к ширинке. Ширинка была обрамлена компактным, подтянутым тазом, спереди надставлена парой ничем не примечательных сисек. Снизу всё это подпирала пара не очень длинных, но прямых и стройных ног и венчала конструкцию среднестатистической миловидности голова, оснащённая пронзительной синевы глазами. Саше эта самочка чрезвычайно глЯнулась.

- Девушка, вашей маме зять не нужен? – ничего более умного в Сашину голову не пришло и он, подойдя, промямлил вот это.

Девушка, впрочем, ничуть не удивилась, а спокойно переспросила:

- А чего ИМЕННО взять?

Взять? Взять? Чего взять? Не в рот же…

- Ну… Чего-нибудь…- Саша растерялся, но показывать этого не хотел.

- Ты от Миши?

- Вроде того… (от какого Миши? нахерА я спиздел?)

- Тогда понятно… Ну, отойдём.

Отошли за ларьки. В скверик, где потише. Очарованный Саша спросил:

- Тебя как зовут?

Она сказала:

- По двести пятьдесят сегодня. Но качество того стоит. Пиздатый, короче. Лена.

Саша подумал: «Вот так вот, значит, да… А и хуй с ним». И, взяв из её нежной руки почти невесомый бумажный пакетик, отсчитал деньги. Потом сказал:

- Может, вместе? Можно у меня.

Ему было похуй, что там в пакетике, похуй, что заставило симпатичную девку торговать на улице дерьмом, просто хотелось подольше с ней пообщаться. От неё веяло пороком и пьянящей доступностью. Её ширинка завораживала. Вобщем – Сашин идеал женщины.

Лена покачала головой, с улыбкой разглядывая Сашу. Странный чел, на нарка не похож, на мента тем более. Тепличный какой-то. Но вроде ничего, симпатичный. По всей вероятности – лох.

- Не могу. Мне ещё на штуку продать надо. А то неприятности будут. Ну ладно, Мише привет, - и она, развернувшись…

- Погоди…- Саня спохватил её за плечо, - Штука так штука («идиот» - мелькнуло в голове).

Не прошло и тридцати минут с момента их знакомства, как она уже сосала. По наивности Саша списывал этот факт более на своё обаяние, чем на её доступность.
В то утро она доказала Саше существование мифической дотоле мужской мультиоргастичности. Хуй не успевал повиснуть, как под её влажным ненасытным напором костенел снова.
Приятно поразила так же её лобковая причёска – узкая вертикальная бровь. Что-то такое было в этом плавном загибе влево.
Говорила ему своим ангельским голоском:  
- А ты знаешь, сладенький, что глубокий минет – это поцелуй, максимальный по площади?
У Саши внутри что-то сладко ёжилось и стекАло вниз. Либидо мурлыкало и пело. «Она - чудо» думал он.

- Ну, я-то тебя тоже могу максимально поцеловать.
- Это как это?
- А вот так это, - и Саша целиком влажным ртом втягивал, левую, особым образом охуительную грудку. Леночка закатывалась нежным преприятнейшим смехом, а Саша уже в горячечном тумане похоти, Саша уже лезет и пыхтит.
Ну и ещё пять дней в том же духе. Кино, кафе, цветы. Саша не просыхал. Горничную, под уделанный хохот Лены послал матом.
На исходе этой пятидневки случка была наиболее интенсивна, и Лена, сходив в душ (занюхаться), сразу же уснула.

«Любимая, родная» пьяно думал Саща, глядя на неё спящую и гладя её тоже. «Как же всё-таки заебись, что я тебя встретил. Я спасу тебя». И, обняв её, уснул рядом.

В пять утра Лена открыла глаза. Самая первая её мысль была такая: «Кончился порошок-то». Вторая: «От Славки влетит…».
Сероватый сибирский рассвет ещё только подумывал – начаться ему, или ещё подремать.
Взяв Сашин телефон, девушка тихо скользнула в ванную.  

Так, что тут у нас… Монитор жидкий… Системник… Два сотовых…Печатка жёлтого металла…. Тысяч двадцать-двадцать пять. Нормально. Приятных снов, Сашок.

О Сашином пробуждении лучше умолчать. Оно было ужасным – осознание подлого предательства, разочарование, похмелье, боль утраты, боль уретры – всё это слилось в дикий, кошмарный коктейль.

Где-то через час Саня додумался набрать от соседей свой же номер,  и услышал беспечный голос Лены:
    - Алё!
-Ты, сука. Где мои вещи, - без вопросительного знака прошипел Саша,
- Саша, ты? А то я смотрю, номер какой-то незнакомый (на заднем фоне послышался чей-то издевательский смех).
- Издеваешься, блядища? Да как ты… Как у тебя руки только повернулись?! Про статью ты случайно не забыла? А то могу напомнить. Легко, причём.

Трубку перехватили, послышалось ленивое:

- Слышь, олень. Отъебись лучше. А то тебе хуёво будет. По-хорошему прошу – отскочи. Не звони сюда больше – тебе же дешевле выйдет.
- А, сообщничек ёбаный… Хорошо… Я тебе отскочу, козззёл. Ты вещи выносил, да, сука? Она сама не унесла бы… И ещё объяснишь в милиции, чем твоя девка на Ленинградской торгует… Короче так… До вечера не вернёте вещи – пишу заяву. Тогда и  посмотрим, кому «хуёво будет».
- Сань, ты совсем что ли дурачок? Какую заяву? - это снова Лена.
- И за клофелин свой ёбаный ответишь сука. Я же умереть мог. У меня давление…
- Какой клофелин? Это тебя с пятидневного запоя отстегнуло...
- Короче, к  вечеру не вернёте вещи – пишу заявление. Паспорт я твой видел и всё запомнил, так что мне похуй.

На том конце провода пошушукались, и она примирительно произнесла:
- Ну хорошо, хорошо… Назначай встречу.
«Так-то» удовлетворённо подумал Саша.

Проявив недюжинную смекалку, он назначил встречу в людном месте. От этого ворья всего можно ожидать.
К нему подошли двое, одетые весьма примечательно – на одном был кожаный пиджак, на втором – кожаные брюки, вроде как один костюм на двоих. Не совсем русские. Потёртые. У того, что повыше - синюшные татуировки на пальцах. «Оборванцы… Вот ведь всё-таки шлюха какая…» брезгливо подумал Саша и напористо спросил:

- Ну и где мои вещи?

Тот, что в наколках прищурился и без какого-либо акцента сказал в сторону Саши:
- Невежлив ты, однако. Здравствуй, во-первых. Меня Слава зовут, а это вот Серёга.
- Похуй мне как тебя зовут. Где мои вещи? Что-то я ни хера их не вижу.
- Ну раз так, то отвечу тебе тем же – где наши филки? Что-то я ни хера их не вижу.
- Что?
- Филки. Наличка. Деньги. Наши деньги, которые ты нам задолжал.
- Ты что несёшь? Обкурился что ли? Вы вынесли у меня всё, и я ещё вам денег должен? Ха, бля…  Короче, разговора у нас, как я вижу, никакого не получается, говорить нам не о чем. Ты неадекватен. Что ж, тогда я буду использовать иные меры воздействия.

Представители Лены переглянулись и Слава, усмехнувшись, сказал:
- Ты себе не представляешь, как тебе повезло, что ты столкнулся именно с нами. Просто пиздец, как повезло.
- Ой, вот только пугать меня не надо…
- Да я не пугаю, мне это незачем.
- Короче, хватит этих пустых разговоров…
- Да, к делу, - с этими словами Слава достал из внутреннего кармана пиджака какую-то бумажку, - Пусть за меня говорят цифры. Так, что тут у нас… Лена прожила у тебя пять суток, так? Со вторника по субботу включительно. Так?
- Причём здесь это?
- Так?
- Ну, допустим…
- Её услуги стоят триста рублей в час…
- Какие ещё услуги?
- Ты не дослушал. Пять суток – это сто двадцать часов. По триста рублей каждый. Итого – тридцать шесть тысяч рублей. Засеки эту цифру. Всё твоё барахло потянуло на двадцать семь, это притом, что продавал я выгодно для тебя, потому что барыга нормальный попался. Тут тебе повезло ещё раз.
- Что ты несёшь? Я в милицию…
- Про милицию не надо. На будущее тебе – ментов надо сразу вызывать, а сейчас уже понт, не докажешь. Да и заебёшься ты им объяснять, нахуя тебе в компьютере столько детской порнухи. Но вернёмся к цифрам. Тридцать шесть твоего общего долга минус двадцать семь с продажи имущества– имеем девять косарей. Тысячу я тебе, так и быть, скидываю, потому что люблю цифру восемь. Потери в ином бизнесе, которые ты мне нанёс, тоже, так и быть, прощаю. Я даже счётчик пару дней не буду включать, хотя законное право имею… Видишь, как я добр. А ты ещё обзывался по телефону. Хамство тебя не красит. Но опять же – к числам. Сейчас я интересуюсь, Александр, сейчас я спрашиваю тебя: где наши с Леной восемь тысяч?


    
«Привет, пап. Как у вас там дела? У меня всё хорошо. С девушкой вот недавно познакомился. Правда у нас ничего не получилось, но хоть, как ты говоришь : «будет, что вспомнить».
Помнишь, как когда я маленький был, мы в парке на лодке катались, а ты весло упустил, потом потянулся за ним, и в воду упал? Помнишь? Все смеялись, а я плакал – тебя жалел.
Как вы на лето планируете – приедете, нет? Если что, сообщи заранее.
Номер у меня сменился, новый сообщу позже. На старый номер не звони.
Пап, у нас тут курсы в институте платные открыли по веб-программированию. Да и мамке надо бы памятник подправить, ты вышли мне пожалуйста тысяч пятнадцать-двадцать, ладно?
Ну ладно, тёте Кате привет.
С искренней любовью твой сын Саша».