Через неделю я пришел к мысли, что в Ялте мне надоело. Новые солнцезащитные очки вполне сносно скрывали уменьшающийся с каждым днем кровоподтек под глазом, но не придавали моему лицу веселого выражения. А видеть в зеркале свое скучающее физио уже осточертело.

Все эти семь дней я усиленно доказывал отдыхающим женского пола, что меня в них интересует не сколько внешность, сколько их внутренний мир, который покорял и осваивал на жестких панцирных сетках кроватей пансионата либо на не менее неудобных галечных пляжах. Девушки были только за, я не против, воздержавшихся не было.

И все-таки дислокацию надо было менять. Тошнило от навязчивого сервиса. Чумазые аборигены с выкриками «Гарячая палуметровая кукурудза» и «Ежевика, свежеспижженная ежевика». Портретисты карикатуристы, к которым меня за руку тянули все без исключения пассии, в надежде запечатлеть наш недолгий союз, если уж не на гербовой бумаге, то хотя бы на ватмане. И, наконец, очень дорогая Балтика, ростовского разлива – все, все склоняло меня к тому, чтобы найти место потише, понеизбалованней, подешевле.

А тут еще и звонок на мобильный. Мой приятель обосновался совсем недалеко, в Гурзуфе и пожить у него можно вполне бесплатно. В смысле не за деньги, а за проставу. Вещи в рюкзак, руки в брюки, тело в троллейбус. Через час я уже откупоривал первую бутылку квартплаты.

***

Первыми были Лиза и Жанна (наверняка какие-нибудь Оля и Катя). Я не сторонник тесного общения в компании и поэтому Димон направился с Лизой к себе, а я повел Жанну на пляж. Вообще-то я не романтик, но разговор начал все-таки с привычного:

- Жанна, как ты думаешь, какая сама близкая к нам звезда?

Она запрокинула голову, внимательно всматривалась туда, где я совсем недавно показывал ей Большую Медведицу, затем перевела на меня взгляд своих темных как мои помыслы глаз и невинно улыбнулась.

- Не знаю, наверное, Юпитер. Нет?

«Наверное, ты просто дура», - подумалось мне, но вслух я произнес.

- На небе – да, но здесь, самая близкая ко мне звезда – это ты. Ты – моя звезда.

Клянусь, слово «звезда» я произнес четко, но не без двусмысленности. Она мой намек, что экскурсия по звездному небу подходит к логическому концу, поняла превосходно и уже расстилала на гальке покрывало. Ночь еще только начиналась, но я почему-то вспомнил о богине утренней зари, Авроре. Вернее, не о самой богине, а об одноименном крейсере. О крейсерах вообще. О военных кораблях, которые, встречаясь в море с другими судами, разводят дула своих орудий в стороны и затем поднимают их вверх, приветствуя или угрожая встречным. Так и Жанна...

А потом она меня очень удивила. Она вообще меня в этот вечер часто удивляла, но сейчас очень. Я уже собирался было совершать финальное ускорение, как вдруг она начала читать мне лекцию по астрономии. Настоящую научную лекцию о том, как астрономия зародилась в недрах астрологии. Глаза ее при этом были полуприкрыты, дыхание неравномерным (я же не просто так совершал все эти телодвижения), но голос спокойным, правда, слова лекции иногда прерывались короткими пронзительными стонами.

После ее слов «надпись на вазе означала Умирающая Луна вошла в созвездие Девы», мы одновременно кончили. Но уже через несколько секунд она открыла глаза, ее остекленевший взгляд был направлен куда-то вверх, за мое правое плечо. Я повернул голову в том направлении. Ее ноги, как две трубы телескопа указывали на ту область неба, где сейчас находилась Луна.

- Накрыла Юпитер, - весело выдохнула Жанна и, освободившись от меня, поднялась на ноги. На обратном пути я не проронил ни слова.

***

- Ну, че, Димон, куда сегодня пойдем?

Мы сидели за пластмассовым столиком на набережной и пили пиво, по случаю утра не разбавленное водкой.
Приятель мой резво уплетал копченые колбаски и задумчиво смотрел на чаек. Впрочем, чайки, как мне казалось, попадали в его поле зрения совершенно случайно – смотрел он в далекий космос, пытаясь найти там ответ на мой вопрос. Затем он жестом показал женщине за барной стойкой обновить пустой бокал, подождал пока перед ним не появился полный, сделал долгий глоток, улыбнулся и произнес:

- Пойдем в Артек!

Думал я недолго, до половины бокала, затем достал телефон и вопросительно кивнул Димону:

- Когда выходим? Я позвоню Жанне, а ты бери Лизу...ну, или, если хочешь, поменяемся.

Димон сделал еще один долгий глоток и затем, уже заранее посмеиваясь придуманной шутке, хлопнул меня по плечу:

-Немешев, ты дурак. Ну, кто же ходит в пионерлагерь со своей пелоткой???

Я изобразил непонимание на лице и отрицательно покачал головой.

- Школьниц я совращать не буду!

Приятель мой промолчал. Он прекрасно знал, что о существовании таких людей как вожатые я не только догадываюсь, но и имею богатый опыт общения. Осталось лишь выбрать формат праздника. Я предложил розовый портвейн, Димон был не против.

***

Лена и Таня жили в просторной комнате на первом этаже большого полупустого бетонного корпуса. С ними было интересно. Я и так не женоненавистник, но таких девушек вообще люблю всем сердцем. Уже через полчаса общения их щечки приобрели цвет принесенного нами портвейна, а в глазах мерцали яркие звездочки. На одной из кроватей лежал Иржи Грошек в твердом переплете, теперь там был еще и я в красной футболке и шортах. Грошек не возражал.

Димон отчаянно шутил, потом рассказал, как мы утром раздумывали над тем, куда пойти и полностью передал весь диалог. Шутку о пелотках девушки встретили дружным смехом, Таня спрыгнула со стула и побежала к шкафу, достала с полки голубую пилотку, одела на себя. Затем вытянулась по стойке смирно, подняла вверх руку и задорно выкрикнула «Всегда готова!». Такое положительное отношение к выполнению заветов Ильича мы отметили открытием третьей бутылки портвейна. И вдруг зазвонил будильник в мобильном Лены.

- Ой, вечернее построение. Подождите нас. Это недолго. Полчасика.

Лена одела тот же головной убор и они выскочили из комнаты, мы с Димоном переглянулись.

- Женюсь.
- На которой?
- На любой.

Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками. Я перелистывал «Реставрацию обеда», Димка смотрел в окно. Вдруг он чуть не подпрыгнул и подозвал меня.

- Ух-ты, Марат. Смотри – гей парад.

Я подошел. Зрелище и правда было великолепное. По огромной площади вышагивали под барабанную дробь пионерские отряды. В голубых пилотках и в галстуках ...цвета радуги. Такое же семицветное знамя поднимали на высоком флагштоке. Те, кто постарше просто шли рядом, малыши держались за руки. Из динамиков в это время дельфиний голос Витаса визжал: «С голубого ручейка, начинается река,.....»

***

Таня и Лена вернулись, как и обещали, через полчаса. Посвежевшие и уже какие-то родные. Я уже даже Димона начал называть Димой в их присутствии. Он же в это время объяснял девушкам, откуда на моем лице появились украшения.

- Понимаете, он у нас типа писатель. Человек умственного труда. И от этого вот тяжелого и почетного труда в мозгу у него постоянные эти... кро... ну, ... кро
- возлияния, - подсказал я, откусывая из рук Таня ломтик от плитки шоколада.
- О, точно! Кровозлияния. Ну или как их там. Вот одно у него под глазом и образовалось. Счас он вам че-нить умное скажет. Бумагомаратель.

Сказать «че-нить умное» я был никогда не против. Только вот рядом с этими девушками, хотелось больше слушать, чем трепаться языком. Но, заметив в их глазах ожидание, промямлил, что-то бессвязное. Мол, бумагу пачкает каждый из нас. При чем каждый день. И сколько бы ученые не доказывали, что слово и мысль материальны и обладают массой, все равно, если положить на одну чашу весов собранные воедино все наши слова и мысли за день, а на другую наложить остальные отходы жизнедеятельности, окажется, что человек - это по большому счету фабрика говна, которое перевесит прочие его достижения. И бумагу он пачкает чаще в этом направлении. А даже если и берет ручку или карандаш, или садится за клавиатуру, то привычнее ему, за редким исключением, все-таки продуцировать не достойные тексты, а всяческое...

Я сделал паузу. Девушки меня внимательно слушали, Дима тоже не перебивал. Таня теснее прижалась ко мне и гладила по волосам. Я продолжил.

- Тут можно конечно задаваться всякими философскими вопросами, выяснять, что делать со всем этим, и кто виноват. Но толку от всей этой философии... Просто надо об этом помнить и скептически к себе относится. Именно поэтому, я дома сменил интерьер своего ватерклозета. Раньше на бачке висел предвыборный плакатик с портретом одного из кандидатов, но выборы прошли и сейчас там висит небольшой листок, на котором красными буквами написано:
(см. ниже справа)