Первая часть.


1932 год. Мюнхен.

Ева Браун работала швеей в мюнхенском ателье пошива кожаных изделий. Она специализировалась на пошиве кожаных сумок и кошельков, хотя могла на заказ изготовить прекраснейшие куртки, кепки и прочую срань. Но однажды жизнь её перевернулась с ног на голову из-за одного очень специфического заказа. Заказ этот был сделан представителями руководства НСДАП  (национал-социалистическая рабочая партия), модной в то время партии, имеющей большинство в рейхстаге.

В общем, однажды, в двери швейного ателье вошёл молодой человек в чёрной кожаной куртке и с красной повязкой, увенчанной свастикой, на руке. Молодой человек прямиком направился в кабинет директора ателье. При попытке охранника задержать его, молодой человек показал какое-то удостоверение и, для большей убедительности, расстегнул куртку, продемонстрировал пистолет в кобуре на поясе. Охранник, наслышанный об агрессивности парней со свастиками, боясь силового вмешательства, пропустил молодого человека.

***

Дверь в кабинет директора отворилась.

- Выйдите вон! – едва оглядев вошедшего, произнёс директор, еврей лет 45 с прогрессирующей лысиной на голове и пейсами, нагло свисающими с обеих сторон его черепа, - Кто вам разрешил сюда войти? Немедленно покиньте помещение!

Немного растерявшись от такого весьма гостеприимного директора, молодой человек сначала действительно чуть не вышел из кабинета. Но, немного придя в себя, произнёс.

- На вашем месте я бы попридержал язык. Во-первых, я представитель НСДАП в рейхстаге, депутат. Во-вторых, я и так не слишком хорошо отношусь к представителям вашей нации, а после подобного обращения со мной рука моя невольно тянется к кобуре. Ну и, наконец, я пришёл по делу, то есть как клиент вашего ателье. Если вы не можете нормально обращаться с клиентами, то я могу вполне обратиться в особые органы с жалобой о нарушении прав потребителей. Тогда вы заговорите совсем по-другому, если вообще сможете говорить.

Эти слова моментально охладили пыл внезапно рассвирепевшего директора ателье. Он побледнел, и с ужасом смотря на незваного гостя, беззвучно зашевелил губами. Вошедший же наоборот, осознав, что его наглая выходка проглочена директором и тот уже боится его больше всего на свете и сделает всё, лишь бы угрозы не воплотились в жизнь, почувствовал себя ещё более уверенно.

- Меня зовут Йозеф Геббельс, - сказал молодой человек, не давая директору ателье опомниться, - у меня есть заказ на пошив одного очень эксклюзивного кожаного изделия. Заказ секретный. Необходима стопроцентная гарантия конфиденциальности. Это главное условие. Его нарушение может повлечь весьма трагические последствия, начиная от пожара в ателье и заканчивая гибелью всех сотрудников этого заведения и, возможно некоторых членов их семей.

При этих словах и без того бледная тушка директора ателье смогла стать ещё более осветлённой и дойти до мертвенно бледного состояния. Директор буквально стёк на стол, так как ни один мускул его уже не слушался. Он раскрыл от удивления и ужаса рот и продолжал смотреть на Геббельса.



Йозеф Геббельс

- Но это только отрицательные стороны сделки, - не терял инициативы Геббельс, - а есть ещё и положительные. Если всё будет в порядке, то вы получите 5 тысяч немецких марок. Эта весьма крупная сумма будет вручена лично вам. Помимо этого гонорар получит и непосредственно исполнитель заказа, то есть швея. А сейчас мне необходимо пообщаться с вашей лучшей швеёй, передовицей, так сказать, производства. Желательно чтобы она была девушкой арийского происхождения…

***

Гитлер посмотрел на своё отражение в зеркале.

- Истинный ариец! – снова взбодрил он себя и продолжил рассмотрение своих арийских черт лица, - Именно так должен выглядеть вождь великого немецкого народа. Именно так как Я! Пускай я родился в Австрии, а не Германии и пускай я…



Истинный ариец Адольф Гитлер

Тут голос Гитлера стих. Он расстегнул штаны, стянул с себя трусы и увидел свой обрезанный хуй. Его лицо исказилось в бессильной злобе и побагровело от ярости. Глаза налились кровью. Адольф злобно взглянул на свой хуй, а затем, перевёл взгляд на отражение своего лица в зеркале.

- Мерзкий еврей! Полукровка! Ненавижу! Повесить! Сжечь! Расстрелять! Ненавижу!

Гитлер схватил довольно увесистый флакончик духов «Арийская раса» и швырнул его в своё отражение. Раздался звон бьющегося стекла. Зеркало разбилось вдребезги. Несколько осколков вонзились в ноги Гитлера. Тогда он начал бесноваться и прыгать по стеклянным осколкам крича «Ненавижу евреев! Ненавижу пидарасов! Ненавижу вас всех и особенно тебя, мерзкий Шекель!»

Весь пол в ванной был покрыт кровью Гитлера. Осколки в несметных количествах торчали из его ног. Гитлер заплакал. Сел на унитаз и принялся вытаскивать осколки из ног. Когда он их все вытащил, то понял, что потерял слишком много крови и, соответственно, сил. Гитлер залил раны перекисью водорода и ещё какими-то химикатами, а затем перебинтовал их.

Тем временем в приёмной зазвонил телефон. Гитлер не хотел идти туда, для того чтобы ответить на звонок, но телефон настойчиво продолжал звонить. «Что-то важное» - безрадостно подумал Гитлер и, превозмогая усталость и боль, направился к месту звонка. Гитлер присел в кресло рядом с телефоном и неторопливо снял трубку.

- Мой фюрер! – раздался в трубке не дожидающийся ответа радостный голос Геббельса, - Я договорился на завтра насчёт пошива кожаных изделий. Готовьте шкурку. Завтра вы вновь станете чистым арийцем, и не останется больше ни комплекса неполноценности, ни страха разоблачения. Полный Хайль Гитлер в общем.

- Йозеф! – Гитлер от внезапной нахлынувшей радости вскочил со стула и начал давиться словами и проглатывать окончания и предлоги, - Йозеф, если бы ты знал, как обрадовал меня! Эта проблема с кожаным изделием совсем меня убивает. Если всё пройдёт нормально, то помимо министра пропаганды я назначу тебя ещё и гауляйтером Берлина.

- Мой фюрер! В положительном исходе операции у меня нет ни малейшего сомнения.

- Тогда увидимся завтра Геббельс.

- Хайль Гитлер!

- Гитлер Хайль!

***

Положив телефонную трубку, Адольф Гитлер направился к шкафу, в котором хранились всяческие одежды фюрера. В нижнем левом углу шкафа находился замаскированный сейф. Гитлер склонился к кодовому замку и набрал необходимую комбинацию букв «Шекель». Замок открылся, издав характерный щелчок. Гитлер отворил тяжёлую сейфовую дверь и взял в руки полулитровую баночку из-под австрийских маринованных огурцов. Внутри баночки в спиртовом растворе плавал кусок кожи.

Гитлер умилённо глядел на этот кусок.

- Завтра ты снова станешь частью меня! – с гордостью произнёс фюрер, глядя на содержимое банки, - А я снова стану истинным арийцем без всяких тёмных пятен в биографии и недостатков кожных покровов на половых органах!

***

Гитлер сидел за рабочим столом и читал газету, издаваемую НСДАП, когда раздался звонок в дверь. Фюрер весь день ждал это звонка. Он был крайне напряжён и встревожен. По пути к входной двери Гитлер остановился у зеркала. Он бегло оглядел себя и, пригладив зачёсанную налево чёлку, открыл дверной замок.

Когда Гитлер распахнул дверь, то увидел на пороге Геббельса с симпатичной молодой девушкой.

- Входите, - растерянно произнёс Гитлер, зачарованно глядя на девушку.

Геббельс по-джентльменски пропустил девушку вперёд, а затем вошёл сам и закрыл за собой дверь.

- Хайль Гитлер! – бодро произнёс Геббельс, - Эта очаровательная девушка, которую зовут Ева Браун, является большим специалистом в области пошива эксклюзивных кожаных изделий. Думаю, ей не составит труда выполнить то, что мы с вами запланировали.

Ева мило улыбнулась Гитлеру и в знак солидарности со словами Геббельса кивнула головой.

- Она мне тоже внушает доверие! – восторженно сказал Гитлер, не сводя глаз с Евы, - Я очень благодарен вам Йозеф.



Геббельс

- Мой фюрер, я всегда рад стараться. Ведь всё, что мы делаем, мы делаем на благо германского народа. Ева проинструктирована и проинформирована обо всём. Она прекрасно знает, что нужно делать. Я могу удалиться?

- Да, да Йозеф. Ещё раз благодарю вас от имени всей партии НСДАП и всего народа. Я свяжусь с вами по окончании этой операции. Мы победим!

- Хайль Гитлер! – сказал Геббельс и закрыл за собой дверь.

***

После ухода Геббельса, Гитлер продолжал с какой-то не присущей ему нежностью смотреть на симпатичную швею. Адольф частично потерял дар речи от возбуждения. Он стоял посреди гостиной и смотрел на Еву. Она глупо улыбалась и тоже стояла посреди комнаты. Как приличная девушка она не могла присесть без приглашения. И заговорить о деле не могла, ибо дело это было весьма интимно и ей было неудобно начинать с незнакомым мужчиной разговору на подобную тему.



Ева Браун на обложке собственной книги

Наконец Гитлер немного пришёл в себя и предложил Еве присесть и выпить шнапса. Она согласилась, рассчитывая, что Гитлер нальёт ей рюмку. Однако Гитлер притащил 2 гранёных стакана, налил их доверху шнапсом и протянул один из них девушке. Ева Браун, конечно же, любила выпить, но выжрать стакан шнапса перед таким серьёзным пошивом было бы слишком опасно. Однако отказать Гитлеру она не решилась и залпом охуячила стакан, закусив его приличным шматом сала.

Шнапс быстро развязал языки обоим. Первым начал Гитлер. Он рассказал Еве увлекательную историю о своём трудном детстве и полной опасностей юности. О столкновениях с хулиганствующими группировками евреев. И, наконец, о своей ужасной трагедии.

Ева тоже хотела рассказать Гитлеру какой-то хуйни, но его рассказ о насильственном обрезании и еврейских национально-религиозных бандформированиях, очень расстроил девушку и вызвал у неё прилив жалости и сочувствия к фюреру.

- Адольф Алоизович, давайте приступим к делу, - сказала, наконец, Ева, - мне нужно увидеть ваш обрезанный половой член и шкурку от него, чтобы определить какими нитками и иголками мне придётся проводить кройку и шитьё.

Гитлер снова смутился и направился в свой кабинет. Оттуда он вынес банку из-под австрийских маринованных огурцов, наполненную мутной жидкостью. В банке одиноко плавала крайняя плоть фюрера.

«Обрезки арийского полового члена в собственном соку» - подумала про себя Ева.

- Господин Гитлер, присаживайтесь поудобнее в это кресло. Начнём вышивать…

***

Гитлер сидел, откинувшись в кресле, а Ева, тем временем, стоя перед ним на коленях одной рукой держала его хуй, а другой рукой вытаскивала шкурку из банки. Гитлер чувствовал себя крайне неловко. Он покраснел и стыдливо отвёл глаза в сторону.

Ева взяла шкурку и примерила её к половому члену фюрера. Недостающий кожный покров был чуть уже, чем необходимо. Вероятно, он немного ссохся в спиртовом растворе за долгие годы хранения. Ева слегка растянула шкурку и снова приложила её к обрезанному хую. «Как будто для него изготовили» - подумала Ева с присущим ей швейным профессионализмом.

- Выпейте ещё стакан шнапса, Адольф. Будет немного больно, но шнапс поможет боли стихнуть.

Гитлер налил себе стакан шнапса и залпом выжрал его, занюхав своим засаленным рукавом рубашки. Затем он снова откинулся в кресле и попытался расслабиться.

Ева взяла в руки иглу подходящего размера, нити цвета похожего на цвет кожного покрова полового органа фюрера и, приложив к гитлеровскому хую его недостающую часть, начала шить…

Гитлер вскрикнул от боли. Игла, пронизывающая плоть, доставляла фюреру крайне неприятные и болезненные ощущения.

- Успокойтесь Адольф, - произнесла Ева, сексуально облизываясь, - всё будет хорошо. Ещё несколько стежков и всё закончено. А раз уж шнапс на вас не подействовал, а наркотических и обезболивающих средств у вас нет, то после окончания пошива  обещаю вам один очень приятный наркоз.

Сказав это, Ева Браун нагнулась и поцеловала головку недоштопанного полового члена фюрера.

Как ни пытался Гитлер сдержаться, хуй его налился силой и встал. Ева хитро улыбнулась и продолжила шитьё. Гитлер уже не вскрикивал и не корчился он боли. Его хуй переполняло другое чувство. Он хотел ебаться!

Последний стежок и игла, закончив свою работу, удалилась. Ева обхватила эрегированный хуй Гитлера правой рукой, и начала не спеша его дрочить. Левой рукой девушка стала нежно водить по яйцам Гитлера. Адольф начал тихонько постанывать от удовольствия.

Таинственно улыбаясь, Ева склонилась к хую Гитлера и начала его сосать, то, заглатывая его практически полностью, а то, обсасывая головку. Язык Евы был в постоянном движении. Несколько раз Ева провела языком от яиц Гитлера, до головки. Гитлер стонал всё сильней. Когда Ева в очередной раз заглотила его хуй, Адольф, застонав, кончил. Такого оргазма Гитлер не испытывал никогда.

- Оставайтесь со мной, Ева, - робко предложил Гитлер, - будем жить вместе, а может, и поженимся когда-нибудь…



Гитлер, Ева Браун и всяческие грудники

***

1931 год. Мюнхен.

Двое мужчин сидят за столиком в неприметной пивной в рабочем квартале. Они выбрали эту пивную случайно. Неприметную и дешёвую пивную, каких десятки было в Мюнхене в те годы. Эти люди всегда посещали более респектабельные заведения, но сейчас у них была крайне секретная встреча. Вряд ли кто из круга их общения мог опуститься до такой пивной и, случайно очутившись там, услышать их разговор

- Йозеф, у меня к вам есть одно весьма деликатное дело. Вы должны мне обещать полную конфиденциальность.

- Мой фюрер! Я хоть и министр пропаганды, но обещаю, что ни слова об этом никто не узнает. Вне зависимости от того, что вы собираетесь мне рассказать.

- Я рад это слышать и всегда был уверен в вас Йозеф. Именно поэтому я решил посвятить в дело вас, а не кого-нибудь другого. Дело моё крайне интимного характера и, собственно говоря, крайне неприятное. Один я с ним не справлюсь. Мне нужна ваша помощь.

- Всегда рад помочь фюреру! Что я могу сделать для вас?

- Йозеф, - лицо Гитлера помрачнело и скисло, его голубые глаза наполнили слезы, и голос его задрожал, - в детстве я жил в городке Ландау. Там было крайне много евреев, которые очень плохо относились к чистокровным арийцам вроде меня и вели себя с нами крайне злобно и агрессивно.

Геббельс нахмурился и внимательно слушал своего фюрера. В хорошо развитом воображении Йозефа мелькали кадры с маленьким Адольфом, которого жестоко обижали кровожадные евреи. Каждое слово Гитлера в его воображении превращалось в живописную картинку. «Так вот откуда такая ненависть к еврейству!» - думал Геббельс, слушая гнусную ложь Адольфа Гитлера.




Обрезание Гитлера еврейскими националистами (картинки, возникшие в мозгу Геббельса, на основании лживых рассказов Гитлера)

- Подстрекаемые злобными раввинами,  - продолжал врать одному из своих близких и преданных друзей Гитлер, - еврейские подростки окружили меня и жестоко избили до потери сознания. Я героически сопротивлялся и давал врагам отпор, но их перевес в количестве был чудовищен, и они победили. Когда я очнулся, то оказался в каком-то заброшенном здании. Я увидел, что был совершенно голым, а когда посмотрел на свой половой орган…

Тут Гитлер засмущался и покраснел. Он посмотрел на пристально глядящего ему в глаза Геббельса, потом перевёл взгляд в сторону. Гитлер молчал. Геббельс растерялся и тоже был не в силах ничего произнести.

Спустя пару минут Гитлер всё же нашёл в себе силы и прошептал.

- Когда я посмотрел на свой половой орган… то обнаружил что он обрезан!

Глаза Геббельса расширились до предела и начали пытаться вывалиться из орбит. «Это катастрофа! Отец нацизма обрезанный долбоёб. Этак мы всю идеологию уничтожим, всё разрушим, чего добивались долгие годы…»

- Мой фюрер, вы правильно сделали, что обратились именно ко мне. Больше об этом не должен знать никто. Я помогу вам, - произнёс Геббельс.

«Вот только уж не знаю чем и как, но обязательно помогу» - додумал он про себя.

- У меня есть заспиртованная шкурка! Она сохранилась! Её надо пришить обратно. И всё. Кончатся мои мучения.

- Мой фюрер, я знаю что делать. Позвольте мне тщательно спланировать данную операцию, найти верных и надёжных людей и провести подготовительную работу. Поверьте, я в состоянии вам помочь, но нужно немного времени.

- Замечательно Геббельс. Я полностью полагаюсь на вас.

- Вы не будете разочарованы, мой фюрер, - Геббельс встал из-за стола и собрался идти к выходу.

- Да, Геббельс, и ещё одно, - окликнул Йозефа Гитлер, - необходимо сжечь все венские синагоги. Пусть мы ещё не руководим ни Германией, ни Австрией, но всё же мы имеем очень большое влияние в обеих этих странах. Соберите отряды венских штурмовиков СА и устройте диверсию. Всех раввинов состоящих на службе в этих синагогах убейте.  Я на вас надеюсь Йозеф.

- Хайль Гитлер!

***

1929 год. Вена.

- И помни Адольф, я делаю это только по старой дружбе. Надеюсь, что ты прекратишь гонения евреев и оскорбления в их адрес. Ведь ты сам один из нас!

- Иосиф, мои речи об уничтожении евреев просто чушь. Я не злюсь ни на кого. Возможно, мне бы понравилось то, что происходило в подвалах синагоги, но уж слишком много раввинов сразу набросилось на меня. Не выдержал. Но не стоит вспоминать прошлое. Раз я всё-таки решил причислить себя к немцам, то мне нужно вернуть свою утраченную крайнюю плоть.

- Не беспокойся. Я принёс твою шкурку, как мы договаривались. Раввин Моисей хранит все обрезанные шкурки раввинов. У него целая коллекция. И каждая шкурка заспиртована и хранится в отдельной подписанной баночке. А вот твою шкурку я украл. Ради тебя Шекель, - Иосиф достал из кармана старую полулитровую банку, где на этикетке были изображены маринованные огурцы и герб Австрии. Внутри банки плавала шкурка. Гитлер сразу узнал в ней свою крайнюю плоть.

- Огромное спасибо тебе Иосиф, - Гитлер выхватил эту банку из рук раввина. Вглядевшись в этикетку, он заметил нацарапанные чернилами слова «Адольф Шекельгрубер (Шекель). 21 октября 1912 года»

Воровато оглядевшись по сторонам, Гитлер спрятал банку в сумку. Эта было последнее общение Адольфа Гитлера с представителями венской синагоги. Он получил то, что они «обманом» отрезали у него. Теперь он хотел их всех уничтожить. Чтобы скрыть свою страшную тайну…