Не знаю, будет ли это интересно кому-то читать. Не знаю, да и не думаю, что мои чувства кто-то поймет. Да мне это и не надо, просто хочется высказаться…

Немного предыстории. Родился я в городе N-ске, даже не городе – маленьком городке с минимумом достопримечательностей, тихой заводи. Родители мои – люди интеллигентные и воспитанные, мать – строгая женщина, преподавательница философии в местном университете, отец – археолог и историк со стажем. Воспитывали меня в строгости и с пристрастием, обычные детские развлечения были мне заказанны, большинство моего времени занимала учеба, бесконечная зубрежка, и чтение. Со вторым проблем никогда не возникало (впрочем, как и с первым) – дом был полон книг, в основном труды по филсофии самых разных авторов, а так же классика, отечественная и зарубежная. Мне нравилось читать, нравился запах лежалой бумаги, нравилось перелистывать желтые страницы фолиантов, изредка чихая от забивщейся за переплеты пыли. Может быть это наложило свой отпечаток на мою личность, незнаю.

Проблемы начались тогда, когда я пошел в школу. Именно там я узнал разницу между “нормальными пацанами”, крутыми, имеющими все благодаря своей силе и власти, и другими, характеризуемыми в нашей стране кратким, но емким словом “чмо”, своего рода грубое название теперешней интеллигенции, к которой я и относился благодаря своей начитанности и невзрачной внешности (мать всегда заставляла меня одевать строгие мешковатые костюмы серого либо черного цвета, благодаря моему худому телосложению всегда сидящие на мне как на вешалке). Понятно, что получив статус изгоя, мне был заказан путь в общество вышестоящих - меня никогда не приглашали на школьные вечеринки, меня частенько избивали и издевались надо мной (драться я не умел, а денег на то, чтобы пойти в кокую-нибудь секцию не было – моя семья как раз переживала финансовый кризис), меня никогда не жаловали девушки. Ко мне никто не испытывал сочувствия или понимания, только презрение и изредка жалость.

Конечно, у меня, как и у большинства других, была первая любовь. Ее звали Наташа. Рыжеволосая кареглазая красавица, с едва заметными азиатскими чертами лица, природная грация и пластика, прекрасная фигура... Она была тайной мечтой половины нашей школы, но принадлежала лишь одному. Не мне. Она встречалась с самым крутым парнем, Денисом, сыном известного на весь город бизнесмена и бандита, быком под два метра ростом, в кожанке и спортивных штанах, бритого налысо и с выразительной речью, матом в перемешку с блатным жаргоном. Он был вожаком по своей природе, к нему тянулись все, кто хотел казаться крутым, его ненавидели почти все. Но Наталья его любила, хотя он и относился к ней как к вещи. По ночам я мечтал, как я стану сильным и красивым, выйду против Дениса один на один и одержу над ним победу в честном бою, и тогда Наташа поймет, что я лучше него, и мы будем гулять с ней под луной, я буду читать ей стихи, и мы будем целоваться... Увы, такое бывает только в американских фильмах, на деле же все всегда обстоит наоборот – сильные остаются сильными, а слабые либо прячутся, либо раболепно преклоняются, либо уничтожаются. Это закон. Это догма.

Я закончил школу с золотой медалью. А на выпусконом балу пьяные однокласники поймали меня в подвале и избили до полусмерти под хохот и обзывания их подружек. В экзекуции учавствовал и Денис, он и нанес последний удар, отправивший меня в забытие на целую неделю. Последнее, что я помнил, перед тем как потерять сознание – хищно улыбающиеся лица вокруг, довольные, горящие пьяным азартом глаза, и лицо Наташи – точно такое же, как и у других, злое, перекошенное от презрения. Это лицо преследовало меня в самых моих страшных кошмарах.

Когда я вышел из больницы, я даже не был удивлен тем, что факт моего избиения остался необнародованным – видимо и руководство школы, и органы правопорядка просто замяли это дело, не поднимая лишней шумихи. Папочка постарался отмазать своего сынка, а при его связях, это было совсем несложно.

Теперь в моей душе крепла ненависть и злость – никто не захотел помочь мне, никто не попытался остановить подонков – себе дороже было нарываться. Именно тогда я понял свое место в этом мире и невозможность изменить что-либо. Это было не в моих силах. Единственное, что мне оставалось – терпеть. Не знаю, почему я не покончил с собой – наверно, для этого я был слишком труслив.

Дальше был институт – не самый престижный в нашем городе, единственный, на который у моей семьи хватило денег.  Весь первый курс меня преследовала черная меланхолия, от которой не было спасения. Друзей у меня почти не было,у девушек я по прежнему не пользовался популярностью – моя образованность не шла ни в какое сравнение с тем, что могли дать им другие – деньги, положение, статус. Сам я никогда не смог бы познакомиться с девушкой в одиночку – сказывалась моя природная робость и последствия пуританского воспитания. Больно и грустно было видеть целующиеся в коридорах института парочки, не боящиеся никого и ничего, ослепленные блеском любви и опьяненные кипящей в крови молодостью. Мое состояние усугубилось еще больше, когда после неудачной операции скончался мой отец. Я видел заплаканное лицо матери, сочувствующие – родственников, и знал, что ничем помочь уже нельзя, что уже ничего не вернуть. Теперь моим постянным состоянием стала глубокая депрессия, из которой я не мог найти выход.

Однажды я ехал в автобусе домой (в то время я переехал к знакомым матери, по дружбе сдавших мне трехкомнатную квартиру недподалеку от института), глядел в окно, думая как мне сдать следующий экзамен без денег: преподаватель попался – сволочь жуткая, хапуга, плюющий на знания, лишь бы ему платили. Мерное поскрипывание автобуса убаюкивало, и я уже почти уснул, когда водитель вдруг резко нажал на тормоза. Все дернулись вперед, недовольно ругаясь, но большинство голосов смолкло, когда открылись двери и в притихший салон вошла прекрасная, ослепительная девушка, одетая в синий жакет, колготки и кроткую юбочку с оборками. Большинство парней повскакивало со своих мест, предлагая ей сесть, я тоже встал. Она демонстративно прошла по всему салону, покачивая бедрами и задрав к верху  красивый носик. Проходя возле меня, она повернулась, подарив тонкий запах духов, с презрением бросила: «А ты бы вообще мог и не вставать!», и с достоинством под хохот двух лысых парней, сидящих неподалеку, демонстративно уселась на место одного из них. Я выбежал из автобуса, как только он доковылял до следующей остановки, едва сдерживая слезы. Обида пополам с болью пронзили мое сердце раскаленной стрелой, разрывая мышцы, сковывая движения, хотелось умереть прямо там, на грязной остановке, упасть и больше не вставать. Кое-как я доковылял домой, и, закрыв дверь, упал прямо в прихожей, не в силах больше сдерживать слезы. Почему Я? Неужели я хуже других?! За что мне это наказание?!!! Я не хочу!!!

Не знаю, сколько я так провалялся, очнулся лишь когда стало темно. Поднялся и пошел в ванную, размазывая подсохшие дорожки от слез. Долго пытался открыть дверь, но она все никак не поддавалась, пока я не понял, что она открывается в другую сторону, включил свет, подошел к умывальнику, умылся… Не знаю, что точно случилось потом, лишь помню, как я поднял глаза на весящее напротив зеркало, и увидел что-то страшное, жуткое, нереальное. Мои глаза заволокло красной пеленой и…

Прейдя в себя, я оказался лежащим в позе эмбриона на куче мусора в переулке за три квартала от дома, весь в ссадинах и порезах, жутко грязный и неприятно пахнущий. Прячась в тени, добрался до дома, зашел в незапертую квартиру и тут же налил полную ванну горячей воды. Отмокал часа полтора, содрогаясь от воспоминаний, но потом мое состояние пришло в норму. Странно, впервые за год я перестал испытывать депрессию. Я был уставший, но абсолютно спокойный, собранный, решительный. Мне понравилось это состояние – оно приносило уверенность в себе, некую власть, сладкую, темную. Обтершись полотенцем насухо, я расстелил постель и лег спать, испытывая ни с чем не сравнимое удовлетворение.

С того момента прошло около месяца. Я все-таки закончил первый курс и с чистой совестью смог отправиться на летние каникулы. Приступ больше не повторялся, и я уже почти забыл про него, но это было только начало…

Однажды поздно вечером я возвращался через центральный городской парк от одного знакомого, которому я помог с курсовым (к тому времени я уже зажил вполне самостоятельной жизнью, подрабатывая тем, что делал курсовики и рефераты на заказ). Было уже темно, и парк был мрачен и безлюден, лишь одинокие фонари скупо освещали аллею. Мое настроение в последнее время опять скатилось к меланхолии, вернулась позабытая печаль и грусть. Я до сих пор был одинок и никем не любим. Увы, тот запал уверенности, который я получил тогда, слишком быстро кончился, уступив место надвигающейся депрессии.

Из моих тяжелых мыслей меня вывил стук каблуков по мягкому асфальту аллеи. Я с удивлением поднял голову – кому это не страшно гулять по улице в такое время? – и оторопел: в шагах десяти параллельным со мной курсом шла неописуемой красоты девушка  - стройная, белокурая, в черных сапожках, легкой куртке и короткой обтягивающей юбке. Она шла быстрыми, уверенными шагами, буквально паря над выбоинами в асфальте, легкой, летящей походкой, полная жизни и надежд. Черт, подумал я, такую девушку мне никогда не получить. Мое настроение начало стремительно портиться. Почему? Почему красивые девушки всегда достаются лучшим? Почему такие как я должны стоять на обочине у дороги жизни, протягивая руку в надежде на подаяние?! Чем мы хуже?!!! Я почувствовал, как злость наполняет меня, смешиваясь с болью, плещется внутри, заставляя мое тело трепетать подобно листу под порывами ветра. Ненавижу!!! Красная вспышка озарила мое сознание…