«Как же это мерзко, как низко! Зачем, зачем же из-за этого было так напивать-ся…» - думал Артур Порфирьевич, по синусоиде подбираясь к вокзалу. В помутненном его сознании всплывали какие-то мерзкие рожи и бесконечная пулеметная лента из стопок в очередном кабаке. «Ах, как же так, она не любит больше меня… Кто-то другой с ней… Всех поубиваю!» Где-то в районе груди вспыхнул и тут же погас пламень мести: Артур Порфирьевич был трусом, он заранее боялся этого «другого». Вдруг прямо перед собой он увидел лицо. Не в зеркале. Бородатое такое лицо в оспинах, неровное, помятое, с гноящи-мися веками, с черным синяком под левым глазом.
- Слушай, братка, дай закурить… Пожалуйста! Помираю…
Артур не курил. Берег легкие, приходя в ужас от предупреждений Минздрава. Но сейчас ему было все равно. А почему бы и нет?
- У меня нечего, но вы не ог… ик! огорчайтесь. Па…пайдемте в ларек, вот. Там купим.
Подошли к ларьку. Артур спросил:
- Вы какие предпочитаете?
- Че?
- Какие сигареты купить?
- А, ну этот давай, примачок, что ли…
- Девушка, дайте пачку сигарет «Примачок», пожалуйста.
- А мелочи не будет? – спросила продавщица, принимая от него сторублевку.
- Не… ик! Нет!
- Тогда возьмите четыре пачки.
- Ладно.
Артур забрал сдачу и четыре красных шершавых картонных коробочки с «При-мой». Одну тут же открыли. Внутри нашли засохший зеленый харчок, какой-то мусор, клок волос и смятую записку, которую Артур зачем-то прочитал: «Привет ат пятава цеха, мудаки! Бугага!» В растерянности он повернулся к ларьку, но окошечко было, словно по волшебству, уже закрыто, надпись на занюханной картонке оповещала: «Перерыв 15 ми-нут!» Следующая пачка оказалась нормальной, с папиросами. Артур достал две, одну от-дал новому знакомому, а другую тонкими музыкальными пальцами осторожно поднес се-бе ко рту. Босяк достал спички, подкурил обоим. Артур набрал дыму в рот – затошнило. Вместе с дымом на язык попали табачные крошки, выплюнуть их все никак не удавалось.
- Давайте хоть как вежливые циси… влицизо… ик! вилицизованные! Ооот. Лю-ди. Представимся. Меня зовут Артур, - он закашлялся.
- А меня Вася.
- Василий, может, выпьем? Вместе? За знакомство?
- Хорошее дело. Ну пошли, тут подвальчик есть один…
Подвальчик оказался парфюмерным магазином, где они купили три бутыльки с прозрачной жидкостью. На голубой этикетке была изображена блестящая стеклянная по-верхность и надпись: «Кристалл». Недоброе предчувствие вкралось в сердце Артура. Ва-силий выпросил у продавщицы, общаясь с ней, как со старой знакомой, полтарашку из-под пива, наполовину наполненную водой.
Пришли в какой-то двор, сели за столик у детской площадки. Вася открыл полта-рашку и аккуратно вылил в нее содержимое трех бутыльков. Потом, плотно завинтив крышку, минут пять тщательно взбалтывал. Вскоре на столе появился целлофановый па-кет с каким-то крошевом.
- А вот и закусочка, - сказал Вася. – Вот кашка гречневая, батюшка Кирилл сего-дня пожертвовал, фрукты еще, это так, занюхать… Хлебушек, картошечка…
Он расправил на столике газетку и поочередно выкладывал туда свою нехитрую снедь. Сначала появилась арбузная корка с остатками красной мякоти, потом - апельсино-вая или мандариновая, кусочки хлеба, вымазанные в чем-то жирном, разломанные варе-ные картофелины… Выпили из горла, поочередно. Артур терпел. Вскоре подошел при-ятель Василия.
- ЗдорОво, здорОво, Василий. Я вот, можно, это, с вами…
- Отчего ж нельзя, если Артур не против.
- Да нет, пожалуйста, угощайтесь, - пробормотал Артур.
- Серега, - представился, присаживаясь, новенький и протянул ему грязную, всю в каких-то волдырях руку.
Артур пожал ее, он пока терпел. Клошары выпили еще. Тут Вася спросил его:
- А ты чего не закусываешь, не кушаешь? Брезгуешь, гнида? – и ткнул Артуру в лицо вонючее крошево из пакета. Всё…
- Ах ты, ебанарот, Серега, он бухло уронил! Во бля ж, закуску заблевал, падла.
Сильные удары полетели на Артура с двух сторон. Пиздили смачно, долго. Мимо проходила какая-то старушка:
- Вот суки! Тут же дети гуляют! Щас милицию позову! Пошли, пошли отсюда, алкаши херовы!
- Отлезь, пизда старая!

***
Рядовой милиции Рыбников, обходивший свою территорию с отрядом ППС, за-шел во двор по малой нужде. Внимание его привлекли два бомжа, запихивающие что-то в подвальное окошко.
- Эй, вы, дрищи, а ну, стой! Стоять нахуй, я сказал!
Артур Порфирьевич больше не был. Босые ноги трупа торчали из-под отогнутого ржавого железного листа, прикрывавшего подвальное окошко. Он всегда хотел добра лю-дям, старался одинаково хорошо ко всем относиться. Он до самого конца думал так: все мы братья. Миром правит любовь. Все за всех виноваты.