Итак, камрады, обратимся к жанру пародии. Данное произведение представляет собой не только ироничное обращение к произведению автора, но и подтрунивание над самим хуятором. Человек, говорящий на латышском хуже, чем я на языке бушменов, считает себя полноправным членом страны победившего долбоебизма. Несмотря на пухлую папку выложенных на ресурсе креативов, ниибическим писателем я себя не считаю, в отличие от высмеиваемоего персонажа.

Ансвесул. ЧАСЫ


I

  Первым, кто носил эти часы, был Густав Кауфман. Лейтенант. Его убило в третий день войны. Подорвался на польской мине, когда отошел отлить в кусты у дороги. Глупая смерть для начала войны, когда силы огромны, а противник слаб и не сегодня-завтра сдастся. Впрочем, любая смерть глупа и бессмысленна, и в первую очередь, своя.
Карл Руппель знал лейтенанта недолго. Немногим более месяца, что сидели в ожидании приказа у границы. Кауфман ему не понравился. Заносчив. Никогда не упускал случая высказаться о «великом вкладе Пруссии в дело объединения немецкого народа». Карл был из Австрии. Лейтенант не всегда понимал Карла, Карл не всегда понимал Кауфмана. Различие диалектов. Еще Карл Руппель не понимал ошибок своего возраста, которые отлично видел его отец, считавший глупой идею проситься добровольцем на Восток. Все чувствовали приближение войны: кто-то храбрился, кто-то втайне боялся, но и те и другие вскидывали в приветствии руку, когда рядом оказывалось начальство. Дисциплина – залог успеха.
Густав Кауфман подорвался на мине в третий день войны. Его безногое тело нашел Карл. Затем еще час ждал машину, чтобы отвезти лейтенанта. При жизни Кауфман гордился новыми швейцарскими часами. Glaschute. Противоударные, водонепроницаемые. Карл снял их/убедился, что ходят/обтер кровь об китель лейтенанта/сунул в карман. Что-то хорошее, пожалуй, в этой войне было…


II

Сашка Мельников попал в армию осенью сорокового. Призыв. Служить отправили на Украину. Первые месяцы было трудно. Главную проблему представляло выполнение устава в отношении солдатской дисциплины. Сашке, выросшему в хулиганском районе Оренбурга, было естественней послать по матери своего начальника, а затем помириться с ним при помощи поллитровки и цигарки из самосада, чем молча выслушивать выговоры командира. Но армию не выбирают, и он служил, бегая в увольнения к девкам-хохлушкам, временами общался с местными парнями, снимая перед дракой гимнастерку со знаками отличия, сматывался от патрулей. Двадцать лет.
К июню сорок первого многие поговаривали о войне с немцами. Тайком, потому как политрук за такие разговоры по голове не гладил. Двадцатого июня личному составу выдали сухпайки, три подсумка боевых патронов, новое обмундирование и приказ выдвинуться на указанные позиции. Марш-бросок. На  запад. Вроде как учения…


III

Когда вошли на Украину, Карл Руппель уже был капралом. Шли быстро, временами выбивая русских из встречающихся на пути деревень. Все дальше на восток. Женщины здесь были румяны, светловолосы и угрюмы. Но не все. Много русских брали в плен. Все они – грязные и оборванные, с покорностью скотины шли по дороге…


IV

Полк Сашки Мельникова был разбит в первые часы войны. Многие даже не видели противника. Артиллерия и авиация немцев делали свое дело. Сашка бегал по поручениям ротного, все еще пытавшегося руководить позициями. Постепенно бегать стало не к кому. Ротный приказал отступать. Через пару часов ползанья по болоту Сашку чуть было не убил дядя Егор. Принял за немца. Дядя Егор был старше Сашки лет на десять и уже побывал на финской войне. Украинец. Сашка понимал его речь не всегда дословно, но общий смысл был ясен. Дядя Егор объяснил, что немцы обошли их с двух сторон и теперь они в окружении. Выбираться решили ночью. На восток…


V

Черт бы побрал этих русских. Передовые части ушли далеко. Полк Карла оставили для уничтожения окруженного противника. Черт бы побрал эти болота. Иногда стреляли в их сторону. Чаще мимо. Жара.
Карл расстегнул воротник, закатал рукава. Вынул часы из внутреннего кармана кителя. Тайное место для тайной вещи, сам пришивал. До обеда еще два часа. Стекло на циферблате выглядело почти новым. Маленькая царапина над цифрой четыре. Густав Кауфман, бедный Густав. Впрочем, черт с тобой, с русскими в болотах и всей этой войной. Скорей бы уж обед.


VI

За остаток ночи и полдня, что Сашка и дядя Егор провели лежа в болоте – они многое рассказали друг другу о себе. Хотелось пить. Голод. Сил хватало только на разговоры. Патроны у Сашки кончились еще ночью.
Услышали шорох вдали. Затихли. Сашка осторожно выглянул. Немец. Китель у         ворота расстегнут, рукава закатаны, руки на автомате.
-    Дядя Егор, у тебя патроны есть?
-    Е.
-    Стреляй, дядя Егор!
Дядя Егор прицелился. Руки его дрожали. Сашка взял у него винтовку, упер приклад в плечо. Немец, словно почувствовав, кинулся резко в сторону. Сашка присел/выждал немного/выглянул/увидел/выстрелил…


VII

Еще одно болото. Какая высокая здесь трава. Винтовка! Карл бросился вправо. Выстрела не последовало. Может показалось? Карл встал. Выстрел. Карл посмотрел на заросли, но никого не увидел. В груди было горячо. Сердце стало биться чаще, пальцы онемели. Ноги больше не могли стоять – Карл упал. По небу плыли белые облака с разорванными краями. Всегда разорваны. Карл Руппель закрыл глаза…


VIII

Сашка долго не решался подползти к немцу. Несколько раз выглядывал - лежит на спине, раскинув руки. Без движения. Решился. Тело плохо слушалось, но Сашка полз. Немец: глаза закрыты, на кителе пятно растекшейся крови. Наверное, убил. Сашка взял автомат. Пошарил по карманам. Губная гармошка,
сложенный вчетверо исписанный лист бумаги – письмо, плитка шоколада. Под кителем что-то твердело. Сашка расстегнул пуговицу, просунул руку. Часы. Черный циферблат с белыми на концах стрелками. Посередине – два маленьких хронографа. Немецкие буквы читались легко. Glaschute. Сашка сунул часы за пазуху. Пригодятся…  

Князь Мишкин. ГЛАШУТЕ.

0.5

Последним, кто носил эти часы был Денис Ансвесул. Писатель. Он проебал их в … Впрочем, обо всем по порядку.

I
Денис работал в Краеведческом музее, занимавшем целый квартал старейшей части города. Ну если не старейшей, то уж точно исторической. Это когда история делится на «до семнадцатого» и после. Музей Денису не нравился, так как был большим и пыльным, что для уборщика перечеркивает разом все былые и будущие заслуги. Стоп! Помнится в начале говорилось о том, что Денис был писателем. Ничего, сейчас выкрутимся. Вы в подъезде надписи видели? Что говорите? Подъезд с домофоном? Ну на заборе уж точно читали. Кто-то ведь их писал? Итак, продолжим. Помимо музея, Ансвесулу не нравилась «старая грымза» – Рамзия Тагировна, его непосредственный начальник. Она была из Казани. Денис не всегда понимал Рамзию Тагировну, «грымза» не всегда понимала Ансвесула. Различие диалектов. Во время одного из таких непониманий Рамзия Тагировна разволновалась больше обычного, обозвала Дениса каким-то «ши-ши найна-абр-сыктымом», или еще что-то в этом роде и нервной походкой удалилась из зала Великой Отечественной войны, забыв закрыть один из шкафов. Машинально схватив что-то с верхней полки, Ансвесул крикнул старухе, что, мол, его рабочий день окончен и он идет домой. На лестнице Денис вытащил находку – это были старые швейцарские часы, обтер с них пыль, покрутил головку и поднес к уху, убедившись что ходят, сунул в карман. Что-то хорошее в этой работе, пожалуй, было…

II

Несмотря на звучную фамилию Василий Строганов был ассенизатором.

III

    Денис Ансвесул питался плохо, большей частью всухомятку и на бегу. Это не могло не сказаться на его пищеварительной системе. Самое страшное, когда приступ диареи заставал в центре города – платные туалеты, как альтернативу окраинным кустам и гаражам Денис никогда не рассматривал.
    На сей раз спасительным уголком оказался грубо сколоченный строительный сортир. Закрывшись и устроившись поудобнее, Денис прислушался к своему организму. Поняв, что процесс затягивается, Ансвесул ещё раз рассмотреть трофей. Чёрный циферблат с белыми на концах стрелками, посередине два хронографа. Латышские буквы читались легко.Glashute.
    Вдруг кто-то дернул дверь сортира. Денис вздрогнул и выронил часы прямо в зловонную дыру. Матерясь, Ансвесул, принялся шарить в тестообразной массе, но увы…

IV

Откачивая фекалии из очередного рабочего места, асенизатор Василий услышал как что-то прошуршало по трубе и звякнуло бо дно цистерны.
- Вот, блядь, уроды!Накидают говна всякого! – Выругался Василий вынимая трубу из сортира…