Меня звали тогда Жорик. Кажется, это погоняло дал мне Алик Левш. Такой фитильной нескладный парень с лошадиным лицом. Он подавал нам пацанам дурной пример. Вечно пьяный и с папиросой в зубах. Называет нас «букварями» и советует не ходить в школу. Утром, заметив меня с полевой офицерской сумкой, в которой я ношу учебники, заманивает в сторожку возле бывшей церкви, где живёт монтёр дядя Коля и его дочка, рыжая Райка, которую батя часто бьёт ремнем за плохое поведение. Она оторва.  Левш наливает мне полный грибатый стакан «Московской» по два восемьдесят семь. Мир сразу становится ярким и интересным. Из маленького окошка видна огромная воронка от авиабомбы. Весной она заполняется водой, превращаясь почти в озеро. Здесь плавает много электра лампочек, которые интересно взрывать камнями. За воронкой наш деревянный двухэтажный дом, построенный в 1907 году. Эта дата вырезана по самой крышей. Рядом с домом могучий развесистый дуб. Его ветки практически достигают моего окна на втором этаже.

Я всё же иду в школу. Почему-то тянет, хотя там ничего интересного. На учёбу я давно забил, в дневнике одни красные большие двойки. Сажусь на заднюю парту, пытаюсь что-то писать. Буквы и цифры смешно прыгают в тетрадке в клеточку. Я улыбаюсь. Все кругом какие-то не такие. Смешные.  Потолок вертится над головой, за окном видная крепостная стена на холме и башня Веселуха. Иногда мы забираемся туда по опасной развалившейся лестнице. Однажды мой друг Шварик чуть не упал в проём. Зацепился и повис на руках. Я вытащил его. Наверху классно. Весь город, как на ладони. Вьётся узкой серебристой лентой река Днепр. Говорят, когда-то он был очень широкий, а теперь его переплыть нечего делать.

Пожилая математичка в длинной белой вязаной кофте делает мне замечание. Наверное, я с кем-то разговаривал. По ходу читает мораль. Видела меня возле клуба «25 Лет Октября» с нехорошими ребятами. Предостерегает: «с кем поведёшься, от того и наберёшься, скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты». Умные прописные истины. Мне льстит, что она упоминает имена местных королей – Витьки Кули и Кыли Мальца. Мой авторитет в глазах одноклассников растёт. Кто-то начинает уважать, кто-то побаиваться. Девочки западают. Особенно Алла Григорьева, но мне нравится Лиля Бухарина из десятого класса. На перемене стою на лестничной площадке четвёртого этажа, где учатся старшие классы. Она проходит мимо с подружкой. Смотрит на меня и говори:
- А у тебя пуговица оторвалась. Хочешь пришью?

Я молчу. Лиля смеётся, что-то шепчет подружке. Они проходят мимо.

Подходит Самулена. Он на год старше меня. Обнимает меня и напевает: «Город ласковых улыбок Бухарест». Хитро подмигивает. Мол, Бухариха классная тёлка. Я на него в обиде. Он хороший художник и недавно нарисовал на меня карикатуру в школьной стенгазете. Мудак. Вообще Самулена нормальный. Только выёбистый. Играет в футбол за юношей «Спартака» и считает себя выше других. Зато я в последнее время очень плотно закантачил с блатным авторитетом, Витой Кулей. Он в нашем районе основной. Вечером вышли поиграть в футбол на «стедик», кто-то подходит ко мне и говорит:
- Жорик, тебе Куля просил передать, чтоб ты к нему домой зашёл.

Все, стоящие и стучащие по воротам, приторчали. Льстиво заулыбались мне. Самулена подошёл. Похлопал по спине, обнял за плечи. Он немного выше меня ростом и шире в плечах. Его трудно обвести, у него практически невозможно отобрать мяч. Удар у него классный.

Вечером пью водку в компании Кули. Мы сидим в железнодорожной столовой за большой пальмой. Пьём гранёнными грибатыми стаканами, запиваем пивом. Едим котлеты с картофельным пюре и коричневой подливой. После первой бутылки все резко оживляются. Куля краснеет. Это у него обычно. Когда выпьет. Он блондин, лицо белое. Обнимает меня и поёт: «И вдруг за поворотом гоп стоп не вертухайся, четверо отважных молодцов, Коней застопорили, червончики побрили, купцов спать уложили навсегда». Это старая блатная песня. Куля общается с известными городскими авторитетами, которые мне кажется легендарными личностями. Братья Протезы, Вася Грек… Пацаны базарят за голубятни. Собираются ночью брать. Я на дела не хожу, да мне никто и не предлагает. Хватает одного общения с этой компанией.

- Ты, Жорик, скажи, если кто на тебя прыгает, - говорит мне уже прилично поддатый Куля. Рядом сидит его двоюродный брат Шмон. Его мать, тётя Лёля, работает билетёршей в клубе и бесплатно пропускает нас в кино. За столиком ещё Медведь с Таборной горы, стильный Лиса из Колодни и мой одноклассник Наум, который шестерит перед Кулей.

Выходим. На улице по-осеннему темно. Закуриваем. Продолжаем базарить. Медведь спорит с Кулей. Шмон предлагает пойти на вечер в ПТУ, то есть «бурсу». Там есть красивые девки. Входим. Птушники с опаской посматривают на нас. Некоторые пытаются подшестерить перед Кулей. Я выбираю самую красивую девку и приглашаю её на танец, Потом вывожу во двор. Прохладно. Пахнет осенними цветами и яблоками. Целуемся.

Я хожу в узких брюках и чёрной куртке. В кармане финка. Её продал мне за пять рублей сосед Васька, который пошёл работать слесарем. Сам и сделал финяк с красивой наборной ручкой. Впоследствии Васька увлёкся Битлами и получил кликуху Жучок. Он и был похож на жука: смуглый, небольшого роста, длинные чёрные волосы. К нему приезжали чуваки-битломаны. Они слушают последние диски «Биттлз». Комната у Вастки обклеена портретами кумиров. Вечером он выходит на улицу со «Спидолой» и ловит «жучков». Если удаётся поймать какую-нибудь вещь, типа She loves me» или Can’t buy me love чувак начинает просто охуевать от радости. Обычно мы слушаем музыку на стедике, после того как уже темнеет и уже невозможно играть в футбол.
  
С финкой кармане как-то спокойней идти по улицам вечером. Кругом полно всяких придурков и неизвестно, что у них на уме. Я возвращаюсь от Кули. На автобусной остановке вижу Лилю и её одноклассника Мамодю. Такой неприятный тип в костюме с галстуком и в очках. Он что-то втирает её, она смеётся. Прохожу мимо, кося под Кулю. То есть убирая шею в плечи, слегка горблюсь и заплетаюсь ногами. Когда ровняюсь с остановкой, говорю им:
- Ну, вы молодцы.

Ревную, конечно. На следующий день Лиля после школы просит проводить её до дома. Подружка Наташка линяет на пол дороге. У Лили свой дом с садом. Возле калитки договариваемся встретиться вечером. Темнеет. Нож в кармане. Правая рука перевязана. Это когда убирали картошку, Наум проткнул мне ладонь вилами. На него иногда находит, и он начинает дурачиться, как идиот. В школьном туалете, например, ссыт через кабинки на головы младшеклассников. На поле вдруг выхватывает из кучи навоза вилы и начинает махать ими в разные стороны. Я поднимаю руку вверх, говорю:      
- Кончай одуревать, Наум.

И он протыкает мне руку. Опасно, Может быть заражение. Какая-то худощавая крестьянка мочится на труппочку и прикладывает к моей ране. Я иду в больницу к матери. Мне перевязывают руку и делают укол от столбняка. Лиле  говорю, что это меня порезали. Модно ходить с ножами. То и дело слышишь выражения, типа: его пиканули, вставили в жопу шило, порезали или подрезали. Пьяный Куля постоянно повторяет: я его, волка противного, точно порежу». Думаю, что это он про Медведя с Таборки. Противный вообще тип. Он и ко мне приябывается, но ссыт, потому что знает, кто за мной стоит. Теперь меня уважают почти как Витьку Кулю.

Лиля живёт в переулке, где сплошь частные домики с садами и огородами. Пахнет яблоками, дымом костров. Жители жгут сухие листья. Она идёт ко мне навстречу в коротком красном пальто. Подходит и сразу прижимается ко мне. Мы долго целуемся. Темнеет. Мимо нас проходит пьяный железнодорожник в расстегнутом кителе. Орёт песню и матерится. Останавливается почти рядом с нами и начинает ссать.

Капля, гад, почему-то постоянно приябывается ко мне. Дразнится, издевается. Несколько раз бью его – не помогает. Однажды вечером встречаю козла у клуба. Вынимаю финку.
- Что хочешь перо?
Он явно зассал. Убегает.

Я иду на танцы. В самом разгаре кто-то из пацанов предупреждает, что меня ищут менты. Первая мысль: надо спрятать нож. Бегу к дому и прячу штырину в поленицу дров возле подъезда. Возвращаюсь в клуб, танцую с какой-то девчонкой. Рядом Лиса и Наум делают рок. Бросают друга через голову.  Вижу, как прямо ко мне идут два мента. В камере даже нар нет, только цементный пол. Холодно страшно. Вдруг на моё счастье вводят ещё одного задержанного. Мужик бросает на пол овчинный тулуп. Я сразу прыгаю на него. Кайф. Тепло. А мужик ходит по камере и повторяет:
- Завтра же в Сочи. Только в Сочи. Завтра же. Обязательно в Сочи.

Утром начальник спрашивает, где мой нож. Видно, Капля, мудак, заложил меня родителям. Я не колюсь, всё отрицаю. Мол, никакого ножа не было. Врёт, козлёныш. В итоге меня отпускают.

Моя мечта – джинсы и нормальная стёганная куртка.

- Придёт лето, мы тебе джинсы на пляже пригреем, - обещает Куля и лукаво подмигивает. На берегу Днепра мы обычно сидим своей кодлой. Играем в карты, шутим, базарим. Пьём водку «Московская» и пиво «Жигулёвское», курим папиросы «Беломор». У нас весело. Когда проходит пароход, бросаемся в набегающие волны. На палубе поют и танцуют люди. Пароход идёт  очень медленно. Близко подплывать нельзя: может затянуть под винт.

Джинсы в магазине не купишь, а вот хорошую куртку я присмотрел в военторге. Стоит сорок рублей. Мать даёт деньги. Едем покупать с Самуленой. Обновка сидит отлично. Теперь я вполне нормально прикинут. Ещё бы узкие джинсы и всё вообще было бы заебись. Обмываем покупку в стеклянном кафе возле кинотеатра Октябрь. Берём бутылку лимонной «Столичной». Стоит четыре рубля. Такие напитки мы пьём только по праздникам. Наливаем по стакану с краями. Идёт отлично. Кисленькая. Выходим и, пошатываясь, идём через центр города. Самулена обнимает меня за плечи и начинает орать из Битлов: She loves you. Yeah, Yeah, Yeah.  Настроение отличное. Садимся в автобус и едем домой. Только выходим – навстречу противный Мамодя в очках. Сразу бью ему в табло. Самулена добавляет с правой. За Мамодю пишется какой-то фуцман. Мы дерёмся на краю вонючей речки говнянки.

В школе вечер. Спортзал битком забит народом. Девчонки пахнут потом и дешёвыми духами. Без конца ставят одно и тоже очень знойное танго. Дежурит наша классная Лариса. По-моему, она слегка поддатая. Она на уроках частенько издевается надо мной. Когда мы проходили Гоголя, сравнивала меня с Хлестаковым. Ругала меня за перстень с бюрезовым камнем – подарок Кули. Ещё бы, кричит, я кольцо в ноздрю вставил, как индус. Иногда перед сном я представляю, как вхожу в класс с автоматом и расстреливаю её на глазах у прихуевших одноклассников. Танцую несколько медляков с Алкой. Она мне нравится. Но когда появляется Лиля с подружкой Наташкой, худая такая нескладная девчонка, я сразу забываю обо всём на свете. Танцевать с Лилей одно удовольствие. Она пахнет  свежими яблоками. Мамодя ссыт и к нам не подходит. В конце вечера он напивается и теряет свой стильный галстук. Мудак. Лиля приглашает меня к себе на Новый год.

Перед Новым годом события развивались стремительно. Я чуть не пиканул Кылю Мальца. На танцах в клубе «25 Лет Октября» он стал без конца приглашать Лилю. Я был хорошо датый и в итоге не выдержал. Вызвал его на крыльцо. Вынул нож. Ещё бы миг и порезал бы короля. Но он схватил лезвие рукой и выдернул у меня штырину. До сих пор помню это обилие крови и испуганные лица пацанов.

На следующий день нас всех потрясла новость: Витька Куля, мой карифан и покровитель, всё же вставил пику Медведю, волку противному. Достал до самой селезёнки.
Конец