Бывалые люди рассказывают истории о так называемых Чорных Археологах. Есть, дескать, "любители старины", которые темными безлунными ночами ворошат втихомолку древние курганы и могилы павших воинов. По утрам усталые, но довольные - подобно сытым паукам-кровососам - расползаются по своим тайным берлогам, волоча за собой мешки с амулетами, керамикой, бронзовым оружием, ржавыми орденами и тому подобной атрибутикой, чтобы загнать ее потом из-под полы коллекционерам и антикварам.

Прибыльное, говорят, дело.

Но лично меня почему-то неудержимо тянет в Чорные Альпинисты. Или же в Чорные Воспитатели. Кто знает, может быть, мне суждено рано или поздно стать Чорным Президентом... Хотя, кажется, в этом вопросе кто-то меня уже обскакал.

Много занятных историй ходит по Москве. Например, о Бронзовой Собаке с Блестящим Носом - той, что скромно приютилась на одной из станций столичного метрополитена. Или о Подземном Городе в Раменках. Относительно последнего мало кто знает, что ради строительства Города пришлось осушить Подземное Море. И перебить вакуумными бомбами целую цивилизацию Подземного Побережья.

Если вам встретилось вечером по пути домой Светящееся Дерево, знайте - это примета. Непонятно только, хорошая и плохая. Кто-то из тех, кому довелось увидеть сей загадочный артефакт, в скором времени умер странной, если не сказать нелепой смертью. Ну, скажем, подавился футбольным мячом (как Джордж Буш, только насмерть). Другие же спокойно доживали до седин и отдавали богу душу в окружении скорбящих родственников. А кому-то и вовсе приваливала фортуна, увешанная золотыми кредитками, ключами от итальянских спортивных машин, ордерами на элитную недвижимость и увесистыми пакетами акций в солидных корпорациях.

Говорят, Светящееся Дерево можно увидеть в разных районах. В основном на севере и северо-востоке столицы.

Придворный монументалист Хрущева Евгений Вучетич, автор знаменитого "Воина-Освободителя" в берлинском Трептов-парке, доживал свои дни на заросшей даче в районе нынешней станции метро "Тимирязевская". После него на огромной огороженной территории осталась, пожалуй, целая рота незавершенных каменных монстров. В том числе огромная голова Ленина, которая уже долгие годы лежит, пялясь незрячими глазами в московское небо. В новолуние каменная голова тихо плачет скупыми медленными слезами. Капли тяжело падают на жухлую траву и с нежным, музыкальным звоном разбиваются искрящимися осколками.

Поутру дворничиха аккуратно собирает прозрачные куски в замызганный передник. А еще через день идет на Арбат торговать новенькими четками - хляди-кось, милок, чистый гхорный хрусталь! - по десять баксов за штуку...

- Простите, вы не подскажете, где тут Балясин переулок?
- (ошарашенно) Ммммм... Кааакой-каааакой переулок?
- Эээээ.... Ну извините...

Приезжий не знает, а москвич не помнит, что еще позавчера Балясин переулок спокойно себе обретался где-то между Неглинкой и Рождественкой. Обретался до тех пор, пока его не отменили указом градоначальника. Вместе со всеми домами, офисами и жителями. Отменили на вский пожарный, для перестраховки - то ли бюджетные деньги на ремонт фасадов растратили, то ли нераскрытое убийство на Балясине кому-то глаз мозолило. Магия начальственной воли: черкнули визу где нужно, и глядь - ни на картах, ни в документах никаких упоминаний о злополучном переулке. Как если бы его и не было. В прямом смысле по команде сверху улетучились из городского ландшафта застроенные квадратные метры, а дома сомкнулись каменными стенами - будто всю жизнь стояли вплотную. Выветрился Балясин и из памяти москвичей. А жители переулка? Ну а что жители! Ведь лес рубят - щепки летят.

А все же интересно, что стало с людьми. И вообще, каково это - в один прекрасный день проснуться жителем отмененного переулка?..

Вообще, любопытная тема - градоустроительные мероприятия властей. Особенно если речь идет о Чорной Москве. Вот, все чаще говорят о переносе части столичных функций в Петербург. Скажем, сослать в Северную Пальмиру Государственную Думу. Которая, собственно, в нынешнем политическом раскладе и так - сущее недоразумение. По непроверенной информации, планируется ответный "бартер" - перенести в Первопрестольную Эрмитаж и Летний Сад. Ну и Москву-реку до кучи переименовать в Неву, Яузу - в Фонтанку, а Софийскую Набережную заменить на Адмиралтейскую... Я бы - строго между нами - позаимствовал бы лучше из Канн набережную Круазетт. С пальмами, отелями и гуляющими европейцами. Если мыслить - то глобально, не так ли? Да и хочется разбавить экзотикой уже порядком подзаебавшие российские реалии.

Целый округ Чорной Столицы под названием "Неофициальная Москва" открыто действовал у нас у всех под боком летом-осенью 99-го, когда некто Сергей Кириенко рвался в Чорные Мэры. Клубилась по городу контркультурная нечисть, "авангардные художники" устраивали сатанинские мессы в лесах и парках. Вдохновитель "Неофициальной Москвы", чорный политтехнолог Марат Гельман удовлетворенно просматривал в тиши кабинета предвыборную статистику. На стене важно кивала рогатой головой его призрачная тень от люминисцентной лампы...

На фейс-контроле одного из VIP-клубов Москвы работает Бесноватая Бабка, посаженная в клетку с толстыми железными прутьями. Если при виде гостя она радостно пускает слюни и мочится под себя, посетителя встречают с распростертыми обьятиями. Если же она с пеной на губах грызет решетку и пытается дотянуться до пришедшего коричневыми когтистыми руками, горе-тусовщика гонят взашей резиновыми дубинками и пинками говнодавов. Кстати, раз на раз не приходится - не факт, что будучи радушно встреченным один раз, вы удостоитесь столь же теплого приема потом.

В Самом Закрытом Клубе Москвы (название которого не принято произносить вслух), собственно говоря, никто и не был. Точнее, те немногие смельчаки, отваживавшиеся прорваться внутрь, уже никогда ничего никому не рассказывали. Потому что их больше никто не видел. А вход в клуб... Дааааа, на своем веку он повидал немало. Под глухое галлюционгенное электро, доносящееся из-за железной двери, здесь отрывались в свое время Главные Люди Чорной Страны и всевозможные примкнувшие. Усыпанные блестками певцы и певички из "Песни Года", заезжие главы государств и международных организаций. На стылых грязных ступенях, подсвеченных лучиками ультрафиолета из-под двери, предавались разнузданным содомическим оргиям холеные, утомленные жизнью эстеты из Политбюро ЦК КПСС. Где-то на косяке двери до сих пор можно прочитать, если постараться, полустертую надпись: "Здесь был Леон Брежнеff"...

Но главная легенда Чорной Москвы повествует о таинственной Дудочке Ленина.

Литерный вагон, в котором вождь революции ехал из Германии в Россию, был не единственный. Во втором под охраной вооруженных до зубов офицеров везли на восток предмет, проходивший в документах кайзеровского Генштаба под маркировкой "Меч Зигфрида". Второй - помимо денег - вклад Берлина в организацию событий 17-го и последующих лет.

Все помнят про Иерихонскую Трубу, с помощью которой древние евреи разрушали до основания стены хананейских городов. Дудочка Ленина - из того же апокалиптического оркестра, который грянет на всю вселенную в конце Последних Времен. Только не разрушению Дудочка служила, нет. Другая задача стояла перед Советской властью - устоять в огненном кольце интервенции, контрреволюции и белогвардейских фронтов.

Весной 18-го, после переезда Совнаркома в Москву, Ленин доставал хрупкий инструмент из потайного сейфа, скрытого в стене кремлевского кабинета, и начинал насвистывать на нем простую, незамысловатую мелодию (партитура прилагалась к "Мечу Зигфрида"). Нежные поначалу, печальные звуки вплетались в пронзительный свист ледяной мартовской вьюги, отскакивая от заиндевелых краснокирпичных стен, взлетая в воздух, вонзаясь в высоту серебрянными иглами. Мало-помалу музыка крепла, насыщалась обертонами, нарастала сталью и огнем, клубилась над Москвой дымным искрящимся шаром, насыщалась мощью неванной монументальной симфоники - и вот уже неслась неудержимым тараном над заснеженной брусчаткой, разлетаясь по всем городам и весям, и вгрызалась в мерзлую землю, и рвала в клочья застывшее свинцовое небо. А со всех концов необъятной страны к столице стекались на призыв неисчислимые легионы мертвых.

Пучился лед Чудского озера, и выползали, гремя костями, на берег дружинники Александра Невского и тевтонцы в дырявых рогатых шлемах. Поднимались из безвестных могил на Куликовом поле низкорослые скелеты в проржавевших кольчугах, и вновь дрожала земля российская под ударами костяных копыт монгольской конницы. Строилась под хлопающими на ветру драными знаменами польская шляхта в кафтанах с рассыпающимися галунами, полегшая в Подмосковье в 1612-м. Из Сибири летели нал землей прогнившие струги Ермака. Вновь стояли во главе своих каре декабристы - глядели в неизвестность пустыми глазницами, на их шеях болтались истлевшие веревки. Подтягивалась из-под Бородина гвардейская кавалерия Мюрата, с плюмажей их сыпалась земля. Строились - и шли рубить добровольцев Деникина, гнали по карельским лесам корпуса Юденича, били белочехов в Сибири и тонули в холодных водах Сиваша, прокладывая путь живым во врангелевский Крым.

А еще я как-то гонял чертей в прихожей у знакомых. Но ведь это к делу не относится...