(На вааружение всем молодым оццам. Васпитывайте правельную смену, нах!)

Спят усталые игрушки. Дрочит гном.
Выпьем, сына, по чекушке перед сном.
В нашей ёбанной коммунне чтобы быть
сильным, доблестным и умным – грех не пить.
Грех не пыхать злые шышки. – В них, малец –
витаминов, как в «Растишке» - шо песдетс!
И к тому ж их потребленье ни с хуя
украшает ощущенье бытия.

Ибо можна покатацца по Луне.
И по радуге промчацца на хуйне.
На хуйне, а не «на хуе», бо везде
это ахтунк. Аллилуя лишь в песде.
Вырастай большим, мой сына, вырастай.
Будь песдат, как Буратина. Баю-бай.
Вылезая из пелёнок, ф памперс сца,
говори, как всяк падонак: «Заебца!»

Баю-бай, расти здаровым, сына мой.
Штоп, имхо, с любой каровой и мандой
Хуй стоял, как канделябр при свече.
Или как штык-нож хотя бы. И вапсче.
И тогда в огромном доме, в вирт-стенах,
Объявись на Удаффкоме: «Здрасьте, нах!»
В царстве этом тридевятом без кулис –
нихуя не октябрята собрались.

Всяк фтыкатель, всяк хуятор-песдобол
за родной за альма-матер жжот глагол.
В свете этих пирспиктивов (бо не жлоб).
Нахуярь там креативоф. В рифму штоб.
Баю-бай, далжны фсе люди ночью спать.
И ва сне молицца будде и не сцать.
Или призывать Орфеев, мать ети.
Бо, нужнее их трофеев – не найти.

Сасланёнком подружыцца – там никак.
А поймать йайтсо жарптицы – это мрак.
Мракобесее, точнее. Ну их нах.
Будут только срать кучнее – в каментАх.
Веть слетяцца ш всей оравой. Дикари.
Нахуярят аццкий кавер. Или три.
Но не охай и не ахай, не стенай, -
Посылай их, гадов, нахуй. Баю-бай.