Всякий, раз когда «вельмишановный» пан Виктор УСченка твердит с экранов телевизора о том, что « революсион д-оранж» вошла в каждый дом и «торкнулася доли кожного маленького украинця», я охотно этому верю, поелику и сам это видел. Очень бы хотелось, дабы вы поверили каждому слову, кое я поведаю, ибо, то есть чистейшая житейская правда.

« РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОСТАТИТ»

Имеется у меня давняя знакомка. Женщина замужняя, что отнюдь не умаляет ейных замечательных качеств – красоты, рубенсовской стати, ума и образованности. Одно только плохо – по-детски наивна и доверчива Зинаида. От того она, наверное, и поддалась «оранжевой» ( да простят меня многие) идейной хвори. А майдан, как бы издеваясь, возьми да пройдись по ея личной жизни тяжелым чугунным катком. Я хуч и не люблю с детства, а особливо в остатнее время все оранжевое, стараюсь морально и еще кой-как поддерживать Зину. Не оставлять же даму один на один с проблемою ( вы поймете о чем то я баю). Ага. Началось все в декабре 2004. Ейный муж – горячая головушка, оранжевая душа – насмотревшись ющенковского ТВ-канала за нумером «5», подпоясавшись, забыв зубную щетку, бритву и сменные, пардонте, носки, попхнул литерным поездом в стольный град Киев. Уезжал тудой Аркадий, скажем, с богатым багажом надежд и ожиданий, а вернулся потрепанный, исхудавший и с ,ой, нехорошо помутневшим взглядом. А главное, привез бедолага из «матери городов русских» простатит. Глотку драть на морозе и ловить раскрытым ртом снежинки и слова вождей-революционеров это, знаете ли, вам не курорт. Дык, хуч лечил бы эту злую мужескую болячку. Ан нет - запустил. А от тавой егойные физиологические часы сегодня остановились и показывают унылые «пол шестого».

И что тапереча прикажете Зинке делать. Баба она, я уже говорил, видная, коммуникабельная, а потому в поисках понимания и сочувствия кинулась во все тяжкие на сторону. Тяжко ей. Как женщина образованная, культурная, она по этому поводу испытывает немалые душевные терзания. Но как иначе в 35, коли баба ягодка опять. Аркашкина хворь привела не только к постепенной трансформации политических взглядов, но, понятно, занесла в семью разлад. Сам видел. Давеча гостил у них. За ужином решили последние новости на «плюсах» глазом окинуть. А тамоти как раз Виктор Андреевич выступал , и, поди уж в сотый раз, произносил свою излюбленную фразу « Дорогие друзья мои, скажите мне, разве мы не ради этого зимой стояли и мерзли на Крещатике?!». Мне прям неловко стало, когда Зина и Аркадий после энтой тирады стали выхватывать друг у друга пульт, чтобы непременно первым переключить телевизор на другой канал. Но и на «5», и «АйСиТиВи» и на «Новом» все «за рыбу гроши». Зинаида не выдержала и в духе героини меньшовского «Любовь и голуби» воскликнула:

- Революция-революция. КАКА ТАКА РЕВОЛЮЦИЯ?! ОДНО РОЗОРЕНИЕ В ХОЗЯЙСТВЕ! Вот он гад сейчас на балконе стоит курит и думает, успокаивает себя тем, что отдал гражданский долг перед революцией! А КТО МНЕ БУДЕТ ОТДАВАТЬ СУПРУЖЕСКИЕ ДОЛГИ! ВОТ ОТ ТОГО СЕЙЧАС Я КАК ШАЛАВА-СЦУКО НА СТОРОНУ И ПОЩЛА!

Вот так, господа! Такая Вам наука! Думайте наперед – что лучше революция или мир, здоровье и стабильность? В том числе и стабильность между ног….




« РАДИКАЛЬНОЕ СРЕДСТВО, ИЛИ СИНЕЙ МАЗЬЮ ПО ОРАНЖЕВОЙ КОРОСТЕ».

Один мой знакомый журналист на шестой день после развертывания майдана вознамерился всенепременно побывать в Киеве, и влиться во всеобщую массу «пробуждающейся нации». Кто только и как не отговаривал его от сей авантюрной затеи. Коллеги стращали возможными «кровавыми» провокациями агонизирующего старого режима. Теща, дама в телесах и с простым взглядом на «жисть», аргументы против поездки вдалбливала Валере суставом указательного пальца, при этом повторяя: « А кто, супостат ты эдакий, твоих сирот в случае чего кормить будет?» Но нашего провинциального «щелкопера» уже ничего не могло остановить. В ответ на увещевания он лишь гордо распахивал свой рабочий «пинжак с карманАми» и показывал всем оранжевую футболку с надписью «Так». Вот так.

Первые напророченные неприятности начались с Валериком уже в поезде. Это ж надо было умудриться - наш доморощенный революционер взял да и выронил из потайного кармана трусов ( ох, уж эта теща) в ватер-клозет почти всю свою наличность. Оно конечно, « какой културный человек поедет в столицу без денег?!». Но что такое 150 гривен в сравнении с революцией.

К счастью, проблемы с деньгами решились сами собой. На Крещатике в палаточном городке после переговоров с полевым командиром, акцент которого выдавал в нем представителя заокеанской диаспоры, Валерий влился во всеобщее буйство демократии. Как новоявленный «майданник», мой знакомый получил суточные - 200 гривен. ( эван - компенсация утерянного да и с наваром!). Уставший, быстро одуревший от бесконечного «нас багато-нас не обисраты», Валерий в конце своего первого «революционного» дня был определен на ночлег в одну из палаток. Только на следующее утро он с ужасом обнаружил - с кем ему довелось делить брезентовый кров и спальные мешки. Если бы не оранжевый праздничный антураж, Валерий бы подумал, что по злому року оказался в колодце теплотрассы – так его соседи смахивали на бомжей. Последние же сомнения в том, что рядом с ним ночевали представители этого несчастного племени, исчезли после того, как угрюмые революционеры распахнули свои спальники и наполнили шатер цвета хаки невыносимым « амбре» ( это слово для колорита следует произносить непременно с францусцким прононсом). Сделав столь неприятное открытие, мой приятель попытался робко попросить у звеньевого перевести его в другое обиталище на что в ответ получил в зубы очередные суточные ( правда уже сотенную) и короткую команду:

- У нас, любезный, не Смольный, а революция! Условия везде одинаковые! Иди-ка лучше завтракать, а потом выдвигаемся к Кабмину!

И, к слову, почему на вас маловато оранжевого?!

Покачав головой, командир дал указание девушке-польке повязать на днепропетровского гостя майдана ленточки. Толстая, к несчастью всегда улыбающаяся на все свои желтые от непрестанного курения зубы, сестра-славянка с таким энтузиазмом исполнила распоряжение звеньевого, что после манипуляции ВалерИ стал похож на рождественскую елку. Затягивая мертвый узел на последней ленте, полька двусмысленно подмигнула и пробасила:

_ Якщо пан ще жось вельми захоче – ми недалека - через дви палатки!

Валерке показалась, что от улыбки услужливой иностранки начались перебои в работе соседнего электрогенератора. Ему тут же вспомнилась родная сердцу жена. И даже теща в тот момент показалась ему вполне милой и красивой женщиной. Окончательно же хандра овладела нашим героем спустя 3 часа после завтрака – овощного рагу и кровяной колбасы с неимоверным количеством чеснока. Боль и бурление, которые начались в его животе, были неимоверной силы. Он начал с ужасом поглядывать в сторону барабанщиков, взявшихся свести с ума какофонией звуков ненавистное правительство во главе с Януковичем. Он смотрел на бочки, превращенные в тамтамы, и твердил про себя « Немедленно прекратите! Сцуки! Поимейте сочувствие!». В тот момент ВалерИ казалось, что протестанты сговорились с живущими внутри него кишечными палочками, и вместе, в унисон выбивают из него дух. Революция как-то сразу скукожилась, усохлась и отошла на задворки сознания. И тут словно бы из тумана перед приболевшим журналистом вынырнул активист-галичанин.


- Мы не быдло! Мы не козлы! – закричал почти в лицо «общительный» гбандеровский парубок, решивший подбодрить бледно-серо-зеленого Валеру, - Ничого, друже! Всем тяжко! Але ми переможемо! Змерз? То йды попойишь!

По щеке ВалерИ скатилась слеза. Ну, а после того, как участливый «западенец» погрюкал его по спине, заставив кишечник работать с удвоенной энергией, мой приятель понял, что так дальше жить нельзя. Дико озираясь по сторонам, он начал искать обезумившими глазами спасительную зеленую будку биотуалета. Потом, дома те 300 метров до нее он назовет «дорогой жизни». Ему было наплевать, что «био»-спасение находилось в самом эпицентре контрреволюционного движения «голубых» оппонентов. Его не проняли даже «шутейные» комментарии шахтеров с Донбасса, по-человечески уступивших ему очередь. Один из долго стучал в дверь будки и вопрошал:

- Что, оранжевый, сцука усчинкавская, спекся?! Нервы не выдержали?

Но Валерка молча сидел в зеленом металло-пластиковом биочреве и повторял про себя: «Домой! Гарибальди! Язви тебя! Домой!».
Уже в Днепропетровске вечером после приезда домой за чашкой несладкого чая и постным сухарем он и не мог предположить, что злосчастное расстройство это всего часть платы за революционный порыв души. Спустя 5 дней Валеркина жена позвонила мне и предложила прийти полюбоваться на то, что может сделать с человеком неуемное желание преобразовать общество. Грешно смеяться над больными людьми, но… Но как еще я мог отреагировать на увиденное. В нечужом для меня доме я нашел вместо приятеля-симпатяги «ни дать ни взять» инопланетянина с лысой синей головой, такого же цвета грудью и руками. Оказалось, что ночь с революционерами-бомжами обошлась ему чесоткой, экземой непонятной этиологии и педикулезом. Так что пришлось Валерию бриться наголо и покрывать себя зловонной мазью. По иронии судьбы, но скорее по злому умыслу тещи, покупавшей лекарства, сие средство оказалось синего цвета. Неспроста же она в ходе лечения и долго после любила приговаривать: « А мы из него всю его оранжевую дурь-заразу синей мазью да повыведем!».