Покорно засунув по локоть обе руки в толчок, Грыжа замер, всхлипывая, глотая сопли, и втянув голову в плечи.
- Глубже сувай, пидарас, глубже, - властно приказал Иван, и закрепил слова звонкой затрещиной, от которой Грыжа больно стукнулся подбородком о холодный край унитаза.
- Поймал краба? – осведомился мучитель, наблюдая за взъерошенным затылком задрота, копошащегося в зловонных недрах канализации.
- Да, - промямлил Грыжа, нащупав пальцами размокшую колбаску фекалий.
- Вытаскивай! – велел Иван,  и отступил на шаг.

Осторожно, чтобы не повредить хлипкую структуру дерьма, Грыжа извлёк какашку на свет, и показал её повелителю.
- Души! – Иван сжал пальцы, показывая как именно нужно душить. Грыжа, которого все звали именно так за его уродство, выражавшееся в огромной опухоли сбоку живота, послушно повторил жест, выдавив между пальцев кал. Он сделал это немного резче, чем требовалось, и говно брызнуло на рубашку Ивана.
- Ты что сделал, пидор? – тихо спросил тот, удивлённо взирая на сползающие по рубашке коричневые сгустки.
- Ты что, сука, сделал? – повторил вопрос Иван, и сжал задроту пальцами подбородок. Тот, по-прежнему сжимая ладонями капающее на пол говно, задрожал и зажмурился.
- Ты знаешь, что это значит? – каменные пальцы мучителя приблизили голову Грыжи к испачканной дерьмом рубашке.
- Слизывай, чорт! – рявкнул Иван и, перехватив жертву за волосы, ткнул лицом себе в грудь.
Грыжа, не открывая глаз, высунул язык, и кончиком его дотронулся до комочка фекалий. И в этот момент Иван свободной рукой коротко и сильно нанёс апперкот в нижнюю челюсть засранца. Зубы Грыжи непроизвольно сжались, откусывая половину языка, и кровь фонтаном плеснула ему в рот.
- Аааааа! – дико заверещал изувеченный задрот, поливая кафельный пол и свои ботинки кровью, и оттолкнул от себя Иван испачканными в говне руками, заставив его ударится спиной о запертую дверь кабины.
- Ёбаный в рот! – отчаянно выругался истязатель, сообразив, что это уже перебор. – Сука пидорская!
Грыжа сидел у стены, суча ногами, и зажимая рот обеими ладонями, и мыча. Кровь быстро заполняла полость рта, сочилась вперемешку с говном между пальцев, и заливалась в глотку, а обезумевший от ужаса Грыжа огромными порциями сплёвывал её прямо себе на штаны.
- Пиздец, - прокомментировал событие Иван, глядя на дёргающегося в углу Грыжу, который, ляпая на стену и унитаз хлещущей из перекусанных артерий кровищей, с диким мычанием пытался подняться на ноги, - руки его соскальзывали с гладких поверхностей керамики, оставляя алые размазанные отпечатки, окровавленный рот был открыт, глаза невидяще блуждали по тесному пространству туалетной кабинки.
- Нахуй, - заключил Иван, откинул щеколду, распахнул дверь и выскочил наружу.
Затем он быстро метнулся к выходу из туалета, выглянул за его пределы, и, захлопнув дверь изнутри, поспешил обратно к истекающему кровью задроту.
Тот слабел, движения стали вялые и нескоординированные, огромная багровая лужа вытекала из распахнутой двери, и собиралась во впадинах сколотых с пола плиток. Грыжа уже не орал, а лишь часто стонал, мотая выпачканным в крови и кале лицом; а через пару минут и вовсе затих, подрагивая всем телом и пуская носом кровавые пузыри.
Пока Иван в панике решал что же делать, тело Грыжи замерло, и медленно сползло на пол, шлёпнувшись лицом в кровь.
Задрот был мёртв.
Иван снял испачканную рубашку, и, свернув её в тугой комок, спустил в унитаз в соседней кабине. Потом подошёл к умывальнику, и стал тщательно отмывать брызги крови с рук, и протирать ботинки. К счастью на штанах следов не было.
Вдруг резкий шлепок за спиной заставил убийцу обернуться. Звук повторился, а неподвижное тело в углу колыхнулось. Оцепенев, Иван медленно приблизился, вглядываясь в распростёртого в луже мертвеца. Огромный скособоченный живот Грыжи задрожал под прилипшей к нему пропитанной кровью футболкой, и рванулся вбок.
- Чё за… - оторопело выдавил Иван, и сквозь зубы сплюнул в кровь.
Внезапно мёртвое тело забилось на полу, живот его вздулся лоснящимся шаром и лопнул, окатив всё помещение веером кровавых брызг.
Иван в ужасе отскочил и бросился к выходу, за спиной послышалось семенящее цоканьё, убийца в панике оглянулся, уже держась за ручку распахнутой двери, и увидел летящее прямо ему в лицо существо, размером с баскетбольный мяч, ощетинившееся по кругу множеством суставчатых лапок, а центре тушки зияла зубастая дырка рта, через мгновение с хрустом надевшаяся на голову Ивана, а лапками тварь впились ему в шею.

Пытаясь избавится от прицепившегося паразита, Иван на бегу схватился руками за скользкий от крови панцирь, из-под которого выпростались две короткие полупрозрачные трубки, заострённые на концах, и впились человеку в затылок, впрыснув в мозг какую-то опалесцирующую жидкость.
Иван рухнул на пол и заскрёб по нему всеми конечностями, выгибаясь дугой и содрогаясь в судорогах, которые трепали его крепкое тело до хруста костей, пальцы стали чернеть, от основания шеи до низа живота стала проявляться красная полоса, прямо на глазах набухая длинным волдырём; плечи начали заостряться, проступая костями сквозь натянутую кожу, рёбра выгнулись, отцепляясь от грудины, и дико распирая саму грудную клетку, послышался мокрый хруст, и плоть человека глубокой уродливой трещиной разошлась по всей длине волдыря, жадно раззявив края, обнажая мешок с внутренностями, который тут же  вывалился, мотаясь на связующей ткани.

Существо на голове Ивана застрекотало, как огромная цикада, и ещё глубже вонзило ему в шею свои острые лапы. Тело человека затряслось, перекатилось на живот, и на четвереньках поползло по коридору больницы, натыкаясь на стены, и волоча за собой кишки. Отставшие от хряща рёбра заострились на концах, напоминая редкие акульи  клыки, и обросли чёрной плотью, пальцы вытянулись втрое, и окончательно высохли, ороговев, и превратившись в костяные когти, которые скребли по полу, а позвоночник превратился в ребристый гребень с короткими, тёмными шипами на выступах.
Люди, встречавшие чудовище на своём пути, с криком убегали прочь, а монстр, оглушительно стрекоча, как огромный кузнечик, принял вертикальное положение, и, размахивая когтистыми лапами, и чавкая зубастым чревом, он резво, но хаотично носился по коридорам, до смерти пугая своим обликом медицинский персонал и больных, но не делая попыток напасть на людей.

Натыкаясь на лестничные пролёты, он взбегал по ступеням всегда только вверх, и, в конце концов, выбрался на крышу здания, но, как только солнечные лучи коснулись головы чудища, оно замерло, и стало полупрозрачной скульптурой, неосязаемой, как призрак, застыло неразрушаемым памятником чуда, и стало вечной загадкой для учёных планеты Земля до скончания веков, до окончания всего мира.