Прыгать в лифте категорически запрещено. Но Геннадий Васильевич об этом не знал потому, что вырос в деревне. А в деревне летом хорошо, позитив кругом и благорастворение. Только вот говном слегка пованивает и мошка в нос залетает. Хорошо, что в лифте не так. А то бы Геннадий Васильевич йобнулся уже. А так ничего, только душновато. Как никак второй час пошел.

Сидя на дипломате, он обмахивался бумагами. Ремонтник, как утверждала лифтерша, был уже в пути и поэтому ломать лифт нехуй. Но Геннадий Васильевич и не ломал ничего, И не паниковал, никуда не ломился. Ссать не хотелось, што тоже являлось позитивным фактором. Да даже, если бы и хотелось, ничего страшного. Можно и в лифте поссать. В какую-нибудь вентиляционную дырочку, чтобы палева не было. Правда, дырочки всё больше как-то внизу или вверху. Это, блять, каким же снайпером надо быть! Ну, вниз поссать еще как-то возможно. Ну, например, лечь на пол в положении «на боку», хуем к выходу или к дырочке. Если лифт невелик по габаритам, то при этом надо откинуть голову назад и подогнуть колени, иначе можно невзначай обоссать штаны. Поссать вверх и вовсе затруднительно, если конечно Вы не человек-паук или очень меткий зассанец.

К счастью, Геннадию Васильевичу ничего такого не грозило. Однако, как угораздило его, вполне приличного человека, застрять в лифте? Дело было, примерно, так.

Геннадий Васильевич подходил к подъезду. Оттуда выбежала ватага молодых людей. Они что-то живо обсуждали и громко смеялись. «Ух, молодежь!», - пронеслось в голове. В подъезде чем-то пахло. Дымом каким-то сладким. «Ух, хулиганы! Ух, сорванцы!». Пахло из лифта. «Ну, как же можно так не уважать других?!». Но зайти в задымленный лифт все же пришлось. Не идти же на двенадцатый этаж пешком.

Кнопка нажата, лифт тронулся. Через минуту дверь открылась. Геннадий Васильевич вышел, поискал в кармане ключи и направился к своей двери. Двери лифта за спиной как-то очень быстро закрылись. Геннадий Васильевич вздрогнул аж… Немного помявшись, он открыл-таки дверь, снял обувь и пошел по привычке включать телевизор. Как раз было время новостей. Однако, зайдя в комнату, он остолбенел буквально. В креслах сидели чужие люди. Два амбала метра два ростом и весом под 130 кг, а также пожилой человек не таких больших размеров. Геннадий Васильевич не знал, что делать! Бежать?! Но это его квартира! Он метнулся, было, к выходу, но путь ему преградил третий амбал. Прислонившись спиной к стене, Геннадий Васильевич медленно сползал к полу. «Убьют!». Ничего не понимая, он обхватил голову руками и стал ждать развития ситуации.

«Встаньте, Геннадий Васильевич», - это вышел из комнаты в коридор пожилой человек, - «ну что ж вы, ребята, так человека испугали?». Голос был весьма миролюбивый. «Вставайте, вставайте. Уж извините нас, пожалуйста за вторжение такое». Хозяин квартиры судорожно соображал: «Бандиты?! Но что им от меня нужно? Милиция?! Но я ведь ничего не делал!!!». «Мы из ФСБ», - прервал размышления все тот же голос, - «вот мое удостоверение». «ФСБ?», - уже вслух, произнес Геннадий Васильевич высохшими губами.

Минуты две спустя все уже сидели в комнате. Пожилой извинялся. А Геннадий Васильевич мысленно пытался предположить, с чего это у ФСБ к нему такой интерес: «Точно! Я позавчера Путина пидаром обозвал прилюдно. Какая-то сука настучала. Но ведь позвольте, на дворе далеко не 37-ой год. У нас свободная страна, каждый может говорить то, что хочет. И потом, я это в состоянии аффекта сказал. И вообще я имел ввиду другого Путина. Мало ли Путиных по миру шастает? Поди, в одном Питере штук двадцать. Или тридцать даже. Хуйня, кароче. Отмажусь». Пожилой, к тому времени, перестал извиняться и начал рассказывать о цели визита: «Мы к Вам вот по какому поводу. Тут давеча такая оказия стряслась». Тут Геннадий Васильевич еще больше утвердился в своих догадках: «Ну, точно, блять!», и решил уйти в глухую несознанку. Пожилой продолжал: «На космодроме Байконур готовилась к старту секретная ракета». Геннадий Васильевич сначала не понял, а потом с облегчением подумал про себя: «Ну слава Богу! Значит не за Путина…».

«В этой ракете должен был лететь секретный космонавт. Это вообще-то государственная тайна, но Вам знать можно. Секретный космонавт должен был вывести на орбиту секретный спутник, собственной рукой запустив его в космос, прямо из корабля. Этот секретный спутник наша надежда и опора. Все дело в том, что скоро на землю прибудут сотни тысяч инопланетян. Наши телескопы засекли их давно и сейчас они на подлете к Юпитеру. Там уже работает одна наша миссия. Но она не задержит их более чем на год. Поэтому мы выстраиваем рубежи обороны все ближе и ближе к родной планете. В срочном порядке развернута база на Марсе, по всей его поверхности бурятся скважины и закладываются глубинные термоядерные заряды. Когда их корабли подлетят к орбите Марса мы, не задумываясь, уничтожим его, чтобы обеспечить себе своеобразный щит из осколков планеты. Но, в тоже время, мы отдаем себе отчет, что и это временная мера. Вы будете формировать наш последний форпост. Я понимаю, Вы не очень догадываетесь, почему наш выбор пал на Вас. Все предельно просто. Во-первых, ваши параметры в точности копируют параметры нашего секретного космонавта. Во-вторых, наш космонавт случайно выпал из ракеты при подготовке к старту, а все оборудование и экипировка готовились для него. В-третьих, у нас осталось мало времени. Ну и, наконец, блять, нехуй было Путина пидаром обзывать!!!». Последние слова эФэСБэшника прозвучали грозно и с надрывом. В них даже чувствовалась некая угроза. Но тут же эФэСБэшник взял себя в руки, вытер лоб платком и произнес: «Поверьте, Геннадий Васильевич, лучше уж Вам в космос полететь».

Речь разведчика так сильно повлияла на Геннадия Васильевича, что ни спорить, ни сопротивляться он не хотел. Он покорно вышел вместе с сопровождающими и, забыв даже квартиру закрыть, спустился вниз по лестнице. В подъезде все еще пахло сладковатым дымом. На улице стоял микроавтобус с тонированными стеклами. Геннадия Васильевича усадили в салон, вместе с амбалами. Пожилой сел спереди. Судя по всему, автобус был бронированный. «Вот как берегут спасителя человечества!», - с гордостью подумал Геннадий Васильевич. Теперь он был уже абсолютно спокоен.

Везли, судя по всему, в аэропорт. «Наверное, в Байконур сразу. Щас тренировать начнут, чтобы я корабль им на взлете не заблевал. Хотя перед стартом кормить не будут. С такими перегрузками любой заблюет». «А почему Вы ни разу не поинтересовались, какой спутник предстоит выводить на орбиту?», - прервал размышления разведчик. «Да? А ведь и правда… И действительно не спросил даже… А какой спутник?». Разведчик сделал типичное заговорщицкое лицо, огляделся вокруг, попросил Геннадия Васильевича придвинуться поближе, наклонился к его уху и прошептал: «Это секрет. И я Вам ничего не скажу. И никто Вам ничего не скажет, даже когда вы на орбиту выйдете». Геннадий Васильевич понимающе покивал головой. «А кормить перед стартом будут?». Это тоже оказалось секретом, также как и время старта, и номер ракеты, и фамилия генерального конструктора, и фотки пришельцев.  Много еще чем интересовался Геннадий Васильевич, но все это оказывалось либо «совершенно секретным», либо «строго секретным», либо полной хуйней.

Привезли действительно в аэропорт. Посадили в спецсамолет. «Ну, прямо как Путина!», - восторженно сказал Геннадий Васильевич. Пожилой эФэСБэшник при этом как-то косо посмотрел на него. «Прямо как на пидора», - пронеслось в голове Геннадия Васильевича.

На Байконуре было уже темно. Геннадия Васильевича торопили. Ракета стояла буквально «под парами». Оказалось, что если промедлить с пуском, то будет совсем поздно. Пройдет, так называемое, «окно старта». Геннадий Васильевич понимал всю важность момента и волновался очень. И действительно, когда еще такое будет? Кто бы не волновался, когда от него зависит судьба мира? Любой просчет, любая оплошность должны быть исключены. «А ведь орден дадут… И квартиру… В доме на Котельнической набережной… и машину… «Волгу» новую». Но мысли о наградах были сразу отброшены бескорыстной душой. Вперед к звездам!

Подбежал майор и объявил, что запуск состоится через два часа. Геннадий Васильевич вытянулся по струнке и радостно гаркнул: «Есть! Есть запуск через два часа!». Следующие два часа были посвящены подгонке скафандра, кратким инструкциям по поведению во время взлета и напутствиям со стороны высоких чинов.

Вот, наконец, и старт. Ракета через полчаса взлетит. Ситуация достигает наивысшего напряжения, хотя осталось всего лишь подняться на подъемнике и занять кресло в корабле. Геннадий Васильевич, с трудом передвигая ноги в тяжелом скафандре, зашел на платформу подъемника, развернулся лицом к провожающим и помахал рукой. Слегка скрипнув, подъемник стал подниматься. Ком так и подкатывал к горлу. Майор, объявивший о запуске, не сдержал слез. Геннадий Васильевич и сам был бы готов разрыдаться. «Нет! Нельзя расслабляться!», - подумал он и, до хруста сжав кулаки в перчатках, гордо поднял голову.

До входа в корабль оставался буквально один метр, когда подъемник резко остановился. Внизу послышалось: «Эй, ну чо за хуйня!». Кто-то щелкал кнопкой на пульте привода подъемника, но тщетно. Подъемник не двигался. По стартовому столу началась беготня. Бегали и инженеры и генералы. Кто-то в штатском отвесил ахуенную пиздюлину одному из генералов. «Отключите нахуй вашу продувку! Какая сука не проверила подъемник?!», - продолжали слышаться голоса снизу. Геннадий Васильевич растерянно махал рукой. «Хуле ты машешь?! Давай, дотянись до платформы!». Он развернулся – действительно до входа в корабль можно было дотянуться рукой. Если подпрыгнуть. «Прыгай, давай, хуле ты ждешь!». Геннадий Васильевич вспомнил об «окне старта», о своем гражданском долге и он крикнул вниз: «Я смогу!». «Да уж смоги, блять! Хуле ты тянешь?!», - с земли на него уставились сотни глаз. И он прыгнул, но скафандр был слишком тяжелым. «Снимай нахуй шлем! Потом оденешь!». Шлем был тотчас снят и с первого раза по-джордански заброшен в корабль. Теперь легче. Еще прыжок! Ух, и тяжело! Но пальцы почти коснулись платформы. Внизу крики поддержки и мат.  Еще прыжок! ДА!!!! Он повис! Осталось подтянуться немного! «Ну, блять, ну давай же! Штоб на тебе баба с такой скоростью прыгала! Черепах йобаный, блять!».

Но эти крики бодрости не добавляли. Подтянуться было невозможно – слишком уж тяжелый был скафандр… Геннадий Васильевич разжал пальцы и упал на платформу подъемника. Его взгляд был устремлен в небо. Он тяжело дышал, видит бог, он сделал все возможное! Он же не виноват, что у военных лифт не работает… «Вставай, мудак! Вставай, твою мать!». Но Геннадий Васильевич закрыл глаза и никого уже не слышал. Он живо представлял себе, как пришельцы, неся тяжелые потери, проникают сквозь астероидный щит (бывший Марс). Летят, и, не встречая никакого сопротивления, высаживаются на Землю. ЭТО ПИЗДЕЦ! Сейчас закроется «окно старта» и все будет кончено.

Вывели из задумчивости Геннадия Васильевича голоса с земли: «Ты там жив вапще?! Ты чо там башкой пизданулся?!». Он открыл глаза и увидел вместо неба потолок лифта. Обычного лифта из его подъезда. А что еще можно было увидеть? Голоса неслись из-за двери. В лифте все еще пахло сладковатым дымом. Потихонечку до Геннадия Васильевича дошло, что он просто застрял. Просто застрял в лифте потому, что прыгал. А в лифте прыгать КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!

Через два часа ремонтник все-таки приехал. Геннадий Васильевич устало вышел из лифта и обернулся. Лифт закрылся как обычно. Всё, абсолютно всё, было как обычно. Только легкое сожаление никак не покидало голову Геннадия Васильевича. Жаль, что все это было не по-настоящему… Он поставил портфель в прихожей, разулся и, как обычно, пошел включать телевизор, в комнате никого не было. По телевизору шли новости. Как и всегда показывали Путина. Геннадий Васильевич сделал погромче и сел в кресло. Мысли о космосе никак не покидали его голову и он не сразу заметил, что сидеть ему не очень удобно. Чуть привстав, он поднял с кресла какую-то странную брошь на цепочке. Приглядевшись, он обнаружил, что это был жетон ФСБ с личным номером…

От такой находки Геннадий Васильевич буквально подскочил на месте. Это был настоящий шок. Откуда-то сбоку прозвучало: «Сам ты, блять, пидар!». С раскрытым ртом Геннадий Васильевич повернулся к телевизору. Оттуда ему улыбался Путин.

Широкой русской улыбкой.