Семен Иванович встретил Федора Васильевича в ЦУМе, где тот выбирал себе чемодан.

-Едешь куда-то? – спросил его Семен Иванович.

-Не. Не еду я никуда, - отвечал, Федор Васильевич, - для женщины своей хочу приобрести.

-Она едет?

-Одна съезжает, а другая уже дома ждет.

-Еще одна?

-Это форменный ужас, я тебе объясню, - Федор Васильевич показал движеньем руки так, будто это был некий само собою разумеющийся ужас, - каждую неделю – новая баба.

-Сатириаз у тебя, Федор, это я где-то читал недавно в журнале. – Семен Иванович читал в основном «Науку и жизнь», но иногда читал и про другое.

-Не понимаю я твоих этих штук. Дело не в названии. Только позавчера дал себе слово, все – это последняя. И вот вчера, - Федор Васильевич разочарованно развел руками, - смотрю и вижу – плывет она.

-Кто она?

-Лебедушка, - произнес Федор Васильевич, мечтательно закрывая глаза и очевидно воображая себе в голове нечто, судя по его засиявшему лицу, заслуживающее особого внимания.

-И что – ты уже?

-Да, представь себе, - Федор Васильевич вернулся из сияющего воображения в реальность Семена Ивановича и сказал уже более прозаично, - познакомились. Любовь и, представь себе, все остальное. Такие номера выкидывали, что просто невозможно представить.

-Ну и например?

-Например, замотал ее в ватное одеяло, только чтоб отверстия наблюдались и ничего остального.

-В смысле нос?

-Да, при чем тут нос? – Федор Васильевич слегка возмутился такой недогадливости собеседника, - понятно дело, что не нос.

-Чем же она дышала тогда?

-Да я ведь ее не в целлофан закатал, а в одеяло, Семен Иванович, что ты как маленький. И так ее уж переваливал с одного боку да на другой. То так пристроюсь, то эдак.

-И что она?

-Ну, как что?! Голова у нее закружилась от переваливаний, видишь ли. Стошнило ее в одеяло. Я ж не слышал, думал, это она от удовольствия.

-Как же теперь будете жить?

-А никак. Брошу ее. Поругались, - Федор Васильевич задумался о чем-то на мгновение, а затем изрек, - я вот чего подумал, если, допустим, женщину в один чемодан пихнуть, а себя в другой. Предварительно дырки прорезав конечно для основного. Получится или нет, как считаешь?

-Трудно сказать, надо чтоб кто-то помог, по крайней мере.

-Вот и я так же думаю. Поэтому к тебе и обращаюсь. Помог бы пристроить, а там уж я сам как-нибудь дальше-то.

-Не, не могу. – Семен Иванович отрицательно покачал головой.

-Почему?

-Потому как не сатириаз у тебя. У тебя что-то - не пойми что. То в одеяло, то в чемодан. Клаустрофилия у тебя, по-моему.

-Не понимаю я этих твоих штук, Семен Иваныч, - Федор Васильевич возмутился, - то сатириаз какой-то, то клаустрофилия. Я ж к тебе за помощью обратился, а ты мне тут диагнозы ставишь. Тоже мне – умник.

И Федор Васильевич, оттолкнув Ивана Семеновича плечом, энергично пошел к кассам.