— Чтобы долго жить и не умирать, нужно многие годы пить чай с малиной и чесноком, — оторвавшись от очередной книги из греко-римской жизни, сообщил присутствующим старик Антонио. — И пить ее, проклятую, не чувствуя жажды, и во всякое время заниматься с вами любовью — ибо этим и отличаемся мы от животных! Ибо счастье есть удовольствие без раскаяния! И в этом вопросе мы должны выработать единую политику, чтобы затем неукоснительно ей следовать. Что же касается доктора Степана, то его манера держать пальцы веером, а на ногах дули — трогает, но не волнует. Так как чужие неприятности нам безразличны, если только они не доставляют нам удовольствие. Тем более что лучше жен могут быть только жены, на которых ты еще не бывал.
— Емко! — констатировала медсестра Антонина Ласкай-Переда, — Ух, как старика Антония несет. Никак съел что-нибудь. Все «ибо» да «ибо», когда же «и» на «е» поменяется?
Антонина понимала, что она не права и ей было стыдно. Ее жених, доктор по имени Степа, в отсутствии заведующего острого отделения психиатрической больницы выполнял его функции и, пользовавшись этим, мелко пакостил санитару на кличке старик Антонио. Степа мучительно ревновал к нему свою невесту Антонину, хотя именно старик Антонио настойчивыми просьбами Антонины переспать с ней презрительно пренебрегал.
— Недавно старик Антонио купил страуса. И страус снёс яйцо. Левой ногой, по пьяному делу, в грязной коммунальной квартире, — подначивала Антонина пожилого санитара,— Старик Антонио обделался с легким испугом. Наматывайте на ус, девочки.

Но и это не помогало. Девочки-медсестры смотрели на Антонину с сочувствием и искренне кивали головами. Всех остальных медсестер нашего отделения могучий старик Антонио дрючил, ни взирая на лица, иногда весьма и весьма страшные, а молодой и пышнотелой Антониной, по причинам духовного свойства, пренебрегал. Он был стар и сентиментален, этот старик Антонио, и ему почему-то было очень жаль совсем не пользовавшего успехом у дам молодого, но бедного телом Степана.

— Ну, блин, хоть на работу не ходи,— раздраженно говорила Антонина, провожая завистливым взглядом очередную трепещущую от предвкушения сотрудницу нашего отделения, которую красивая легенда большого секса, седовласый красавец-санитар сумасшедшего дома по кличке «старик Антонио», изысканным движением руки пропускал  в пустующую палату. — Падло. Некрофил пассивный.