Андрей Романыч легко спрыгнул с последней ступеньки электрички, поправил на спине видавший виды рюкзачок, и, насвистывая «А мы монтажники – высотники мы!», весело пошагал по лесной дороге в сторону дачи. Настроение было отличное – и даже ТОТ,  ужасный случай, произошедший с ним в прошлую дачную поездку, окончательно выветрился из памяти и представлялся чем-то совсем нереальным. Сейчас не хотелось думать не о чем, хотелось шагать по залитой, сквозь еловые ветки, солнцем тропике в предвкушении раскинутого на веранде дачного домика шезлонга, поллитровочки, вкусно булькающей в рюкзачке, и доброму сельскому труду, разгоняющему кровь по спине, отсиженной за неделю в душной конторе. Солнышко ласково светило в розовую лысинку Андрея Романыча, ветерок освежал сухощавое тело, а в голове было ясно, как никогда…

***

- Ух ты! Какой красавец! – восхитился Андрей Романыч, приметив аккуратный боровичок под маленькой сосенкой – такого красавца нельзя упускать, вот Юрка, сынок, обрадуется! – Андрей Романыч достал из нагрудного кармашка складничок, и осторожно, стараясь не повредить грибницу, срезал большой белый гриб – Вот мы, тебя, приятель зажарим! Ты уж не обижайся, не моя вина, что ты такой вкусный. - Андрей Романыч аккуратно, чтоб не раздавить сбросил с шляпки гриба паучка и зажмурившись вдохнул ароматный запах боровика – Хорошо то как!
- Так-так. Так-так. Так-так – ответил ему с верхушки соседней ели дятел.
- Молодец, дятелок! Работай, работай! Детишкам прокорм добывай! – посоветовал Андрей Романыч птахе и снял рюкзачок со спины, с целью запрятать свежесрезанный гриб.
- Дядя, а тебе одному в лесу не страшно? – Андрей Романыч поднял глаза – напротив него стояла белобрысая девочка лет восьми, в застиранном платьице, с проволочной корзинкой в руках, набитой мятыми белыми грибами. Поверх грибов лежал огромный кухонный нож.
Андрей Романыч от неожиданности аж вздрогнул, и взволновался:
- Т-т-ты чья, девочка? П-п-п-почему в лесу одна!?
- Чья, чья… мамина с папиной. Вот чья – звонко ответила девочка – Я всегда одна гуляю, тут лес не страшный, не то, что в Бобылево.
- Ты лучше, таво… одна не гуляй, всякие тут ходят – вспоминая прошлый случай, и чувствуя, как холодок пробегает по спине, наставительно сказал Андрей Романыч – давай-ка я тебя до дач провожу.
- Проводи, дяденька, а то я уже сильно задержалась, мама ругаться будет… Только ты мне рассказывай что-нибудь, я люблю когда мама про детство рассказывает…

***

- Вот такое тяжелое было у меня детство. Война все-таки… – Андрей Романыч, стер грубым рукавом штормовки слезу со щеки, и не мигая уставился вдаль, туда, где за горизонт уходили верхушки елового леса. Он уже и не заметил, как увлекшись его рассказом, они с девочкой забрели глубоко в лес, и уселись на уютной полянке. Все пережитое прошло перед глазами Андрея Романыча – оккупация, голод, продовольственные карточки, аресты, все это со страшной силой вернуло его туда, в босоногое несчастное детство. Девочка, не закрывая рот смотрела на Андрея Романыча, на щеках ее виднелись соленые дорожки высохших слез.
- Дядя. Так нельзя. Я не смогу жить с этим. Лучше убей меня здесь на месте. Это тяжело для моего понимания. В восемь лет нельзя знать о таких ужасах, которые ты пережил. Пиздец, короче – девочка нервно затянулась едкой «Примой» Андрей Романыча, и потрясла его за рукав. Андрей Романыч, в ступоре от нахлынувших переживания не реагировал. Пересохшие губы его повторяли, как молитву: «Мама. Мамочка. Спаси меня от этих фашистов. Мамочка. Спаси»

***

Когда Анрей Романыч пришел в себя, и окончательно вернулся в настоящее время, девочка уже заканчивала свое страшное дело. Кухонным ножом, как заправский каллиграф она нанесла последний глубокий штрих иероглифа «Aisuru» на своем животе и упала бездыханная. Остекленевшими глазами уперся в мертвое тело Андрей Романыч.
- Боже! Боже – запричитал Андрей Романыч – опять! Да что ж это такое твориться! В который раз! Что с ними твориться! Дети! Дети! Какой бес вселяется в вас о милые божьи создания! – немеющими руками тряс он девочку, пытаясь вдохнуть в ее изрезанное тельце жизнь. Все было кончено. Девочка была мертва, как заправский труп.
Просидев в отупении час, Андрей Романыч забросал мертвую девочку ветками, выпил залпом поллитровку и медленно зашагал в сторону дачи. А ведь все могло быть и хуже. Могло быть и как в прошлый раз, когда на Андрея Романыча Чикатило напали эти семилетние звери…. Дети-убийцы. Но он справится, как и справился тогда. Он понесет свой страшный крест до конца…. И перед Богом он чист.  


Психопатриев. Февраль 2005.
ПыСы: Ни хуя не получилось, тема тухлая, изложение говно, но кто-то должен все-таки это увидеть. И засрать…