Паша с кряхтением поднялся с койки, перемотал тощий зад, еле прикрытый грязными трусами, полотенцем и с трудом передвигая ноги, подошел к двери:
- Кто там, блядь, в два часа ночи? – прохрипел Паша, еле ворочая распухшим языком по пересохшему рту.
- Паша, открывай, похмелиться принесли, добавишь трешку, еще возьмем – весело загогатал за дверью Петька «Паленый».

Скрипнув замком, Паша приоткрыл дверь. В щель просунулась щербатая рожа Петьки «Паленого», за спиной его, щерясь золотым ртом, покачивался датый Колька Зубов из соседнего дома с аппетитно звякающей сумкой, рядом сопел в замусоленый рукав алкаш по фамилии Уваров и еще пара их корешей, которых до этого Паша видел только мельком, переминались с ноги на ногу:
- Давай, пускай, бля. Поллитра – ключ к любой двери – заманчиво ворковал Петька – а за одним фунфыриком и второй появится. Ишь, как тебя канаебит. Похмелися, Пашуня! Похмелимся, и жысь в стакане заиграет!

Паша пропустил гостей вперед, накинул халат и достал из буфета шесть стаканов. У стола уже хозяйничал Петька, сгребая в сторону пустые бутылки и грязные тарелки.
Закуси не было, пили в привычку на сухую, перебивая обжигающий вкус горячительного холодной водой из треснутого графина. Курили редко. Пепел стряхивали в какой-то старинной работы шкатулку, доставшейся Пашке еще от деда. Уваров не курил, наливал себе по полной, и каждую стопку занюхивал белым, с пятнами от блювотины шарфом. Через полчаса всем стало хорошо, через час еще хуже.

Голова у Паши поплыла. В глазах мелькали белые пятна, а конечности отказывались слушаться. «Это от того, что мало выпил» - уверил сам себя Паша. Решив раз и навсегда покончить с недоразумением, он ухватил пятую по счету уже полупустую бутыль со стола и сделал несколько внушительных глотков:
- Ты чо, сука, в конец охуел - рявкнул Петя - Ты, блядь, хуле жрешь без спросу?
- Иди на хуй, «Паленый»
- Ты, блядь кого, тварь на хуй послал? – жестко и холодно выговорил «Паленый», уставившись налитыми кровью глазами на Пашу – ты сука за это кровью ссать будешь!
- Идите все на хуууууууууууууууй!!! – срывая голос заорал Паша. «Паленый» ухватил шкатулку-пепельницу со стола и с силой ткнул ею в Пашин висок, на стол тонкой струйкой, как из детской брызгалки прыснула кровь. Паша вскочил из-за стола, и рванул к двери:

- Не дай гаду уйти – крикнул Петя Коле Зубову – всех, сука сдаст, повяжут, блядь.
Зубов выставил ногу из-под стола и Паша кувыркнувшись располастался на полу. По-пластунски он подполз к камину, и спрятался за его решетку:
- Всех… бляди… сдам… на зоне сгниете… казлы…
Уваров снял свой белый шарф подошел к Паше со спины. Каким-то ловким приемом он в момент затянул его на Пашиной шее и напрягая мускулатуру давил все крепче. Через пару минут Паша перестал дышать:
- Сука, сам виноват. Иначе нельзя. Иначе всем нам крышка. Чо теперь Саньке его скажем? – выдохнул Уваров и стер пот с лица…
- Хуйня - успокоил его «Паленый» - чо-нидь придумаем.
Мужики допили пойло и прикрыв дверь вышли из квартиры.


Через два часа. Цесаревiчъ Александръ Павловiчъ проснулся отъ звука шаговъ, гулкiмъ эхомъ прокатившixся по Екатеринiнскому дворцу.
- Ваше высочество! Къ вамъ делегация отъ дворянъ – выкрикнулъ за дверью гвардеецъ.
- Что имъ отъ меня нужно!? Пусть водутъ. -  Наспехъ застегiвая камзолъ приказалъ Александръ.
Изъ темноты открывшейся дверi показались встревоженные лица графа Петра Палена, графа Уварова, графа Николая Зубова. Пален торжественно вышел вперед, смахнул скупую слезу и печально произнесъ:
- Ваше императорское высочество Александръ Павловичъ. С прискорбиемъ сообщаю, что батющка Вашъ Павелъ Петровичъ скончался сегодня ночью от апоплексiческого удара. Идите царствовать!

13 января 2005 года от рождества Христова. Психопатриевъ.