- Есть чё?
- Пока голяк.

- Гоша-электрод обещал подогнать.
- Да, ладно. Прогон. Валить пора.

- Цыгана надо выцеплять, он с утра в глубоком поиске.
- Цыган наверняка подогрелся.
- Ноги болят.
- У Алекса шмаль есть, если ...
Макс скривился:
- Не подлечит…. Давай.

    Балкон многоэтажки. Серое дно ложечки присыпано белым песочком. Макс льёт кипячёнку из маленькой пластмассовой бутылочки. Раньше у него была серебряная коньячная фляжка с дистиллированной водой. Сторчали.
- Алекс, пережми, - Макс греет в губах струну.
Гоша-электрод мнётся рядом. Коричневая куртка с чужого плеча мнётся горбом на спине.
    Макс попал. В пластиковой колбе изогнулась алым жгутиком пиявка контроля. Игла стальным крючком держится за кожу и кровоточит.  
- Дома.
    Макс трётся спиной о шершавую бетонную стенку. Гоша трескается остатками.
    Макс медленно моргает. Сигарета не сразу попадает в пламя зажигалки. Тяга.

    Алекс достаёт из кармана вырванный лист записной книжки. Пытается прочесть. Строчки скачут. Макс схватил Алекса за рукав и пытается подняться.  

- Макс, нам бы «чёрного» взять, - два пульсирующих силуэта колышутся возле лакированного борта автомобиля. Черты лиц играют в сомнение.  
- Не в курсе. Мы подогрелись у Цыгана. Сейчас не знаю, уже поздно. Все либо вштыренные, либо кумарятся. Не знаю, где вы будете искать. А нафига вам «черняшка»?
- Да это братану.
    Второй встреченный кивает:
- Приход охота почувствовать, а с «белого» одна тяга.
    Макс даже не смотрит в сторону говорившего, отвечает его брату:
- Это вам к Чефу надо.
- К Чефу я не поеду, - суетится пария диалога.
- По ходу, вам придётся обломиться.

Братья отчаливают. Макс почёсывается:
- Совсем совесть потерял, таскает с собой этого клоуна проткнутого.
- Кого?
- Да братана своего… его ж в СИЗО на кукан посадили.
Макс сплёвывает:
- Петух.  

- Слушайте, я к Чефу не пойду.
- Не ссы.
- К Чефу не пойду, - Гоша-электрод, дёргается, как привязанная к ниткам кукла.
- Смотри сам, тебе жить, - Макс открывает дверь подъезда.
- Раскумарите, - заныл Электрод.
- Пшёл, ты…

    Тёмная лестница. Засохшие плевки на облупившихся стенах и бетонных плитах лестницы. Срамное граффити. Соответствующий запах. Использованные пластиковые колбы застряли между рамами окон. На отсечке, отмеряющей миллиграммы, засохшие кровяные разводы.  
- Ты, там не громыхай особо словами. Чеф он такой… Ты в курсах, он завалил кого-то?
- Да?
- Реально. Левого чела завалил, и слился. Чеф походу сейчас в розыске.
- И так спокойно живёт.
- Чё спокойно? До темноты, на улицу не вылезает. Патлы отрастил, чтоб не узнали. Ну, и хату вот эту снял.

    Картинка напоминала план из фильма эпохи видеосалонов. Темнота выпуклая, словно лезущее «зерно» старой плёнки. Пятачок стола освещён пригнутой лампой. На фольге горсть белого порошка. Засаленные вьющиеся волосы заслоняют лицо, словно пошлые бамбуковые занавеси… Белым пятном во мраке голая грудь, точно бок баяна, посечена рёбрами. Чеф поднимает голову:
- Бахаешься?
- Нет, Алекс в основном шмаль…там, грибочки, – адвокатствует Макс.  
- Природа - ништяк. С «белым» не вяжись. Не садись, не слезешь, – кажется Чефу трудно разлеплять потрескавшиеся губы. Чёрная куртка накинута на голое тело. Чеф снова склоняется над столом. Тонкое стальное жало ползёт по шершавому камню.
- Макс, деньги принесёшь, когда всё сдашь. Лишний раз не бегай.
Макс сворачивает фольгу:
- Ум-гу.  
- Видел тут твою одноклассницу. Такая рыжая.
- Галька.
- Она. С людьми, на «квадрате» стояли, я в тачке, за тонером не видно, подруливает, говорит не знаете, ребята, где взять. Прикинь?
- Вмазаться искала?
- Мир сошёл с ума… - Чеф потёр остриё ножа большим пальцем и снова заскрёб клинком по точильному камню. – Надо её сосать научить. На конец дорожку насыпать.
Чеф смеётся. Алексу очень хочется уйти.  

- Я его прокинул. Себе нормально развёл, а ему весь голяк слил, – Макс улыбается. Они с балкона наблюдают сутулую спину Гоши-электрода.

Алекс встречает Макса и Гошу. Они зовут его с собой.
- На днях Чеф под подписку вышел.
- Из СИЗО, - встрял Электрод.
- Чеф считает, что его ты сдал, Алекс.
- Надо тебе подрываться. И бежать. Показаться Чефу на глаза. Сразу. Может отбрешишься. - трясёт ладонью Электрод.
- Закоротило?! - отказывается Алекс.
Парни настойчивы, как парламентёры осаждённой крепости. Алексу кажется, что внутри него, как в стакане с водой, кто-то вращает ложечкой, стараясь поднять к верху всю муть, осевшую на дне. Они убеждают его, что лучше показаться сразу.
- Не затягивать… Может быть получится оправдаться…
Парней бесит его упрямство. Их злит, что Алекс совсем не напуган.  

    Алекс улыбается.
    В кармане у Алекса лежит бумажка с адресом. Вчера он встретил девушку, и она пригласила его. Алекс очень хочет её увидеть. Но район новый. Неизвестно, где какие дома, даже табличек ещё нет. Алекс просит ребят помочь. Они шарят по району. Поднимаются по лестницам, звонят в квартиры. День. Никто не открывает. Кроме того, многие квартиры не заселены. Алекс постоянно роется в карманах, достаёт какие-то бумажки, сетует, чтобы подколоть Макса:
- Одни бабы.
    На самом деле там хватает телефонов, а до кучи здесь какие-то записки самому себе, записи на обёртках и даже на троллейбусных талонах.

- Чё мы здесь шаримся, ничего же не найдём. Ты к Чефу думаешь валить? – Макс вибрирует, словно мембрана во время напряжённого телефонного разговора.
- Ты отличное передаточное устройство, Макс. Но я уже всё понял.
- Чё? Да, пошёл ты. Нянькаться с тобой. Мне за тебя Чеф не предъявит, - Макс старается имитировать убеждённость. У него плохо получается.
- Мне кажется, наше эпизодическое знакомство, не даёт этому упырю право интересоваться моей персоной, а тем боле влиять на распорядок моего дня. Может быть кому-нибудь нужно, чтобы я составил с ним более тесное знакомство, а? - Алекс задирает веки. Макс уходит от взгляда, как боксёр тяжеловес от неизбежного крюка.
- Мне что ль надо? Смотри, Чеф по понятиям живёт.
- Извини, а каким понятийным аппаратом он пользуется диалектическим или субъективным.
    Разговор продолжается в лёгком, шутливом тоне.

    Девушку зовут Ольга. В её чёрных глазах светятся адские огоньки. Как осколки костра в ночном небе. Алекс хочет её увидеть. Хотя, похоже, он не расстаётся с её образом, который маячит на сетчатке глаз, слегка заслоняя реальность. Алекс снова шарит в карманах, достаёт нужную записку. Буквы уклончивые и, кажется, каждый раз норовят составиться в другую фразу. Цифры играют в чехарду. Глумятся. Алекс хитрит, прищуривается. Увёртливые литеры, выведенные плавным почерком, скользят как волны, как дуновение воздуха, не уследить. Не ухватить. Алекс кладёт записку на ладонь. Подносит бумажку поближе к глазам. Края смяты. Свет пробивается, сжигая неровности, как будто утром в горах… Солнце катится. Огромное на половину неба. Полдень. Вслед за солнцем катится комком старая газета. Маленькая собачка обмахивается хвостом, свалившись под куст и разрыв себе ямку в прохладном песочке. Пустая детская площадка. Позади плетутся приятели, которых бросает из стороны в сторону, но медленно и легонько. На длинной трубе сидят как воробьи старухи. Их десятки. Алексу надоедают доставания товарищей. Он подходит и садится меж старух, теснит их. Те начинают бормотать, вяло обругивают его. Старухи апатичны. Парни крутятся несколько минут рядом.
- Скипаем? - Макс сплёвывает. Зелёная мокрота, описав дугу, разбивается об асфальт.
- Понимаешь, если я сейчас сорвусь, то не сделаю того, что должен.
- Да, ты должен уже час, как с Чефом тереть.
- Не так.
- А что ты должен?
- Отыскать девушку.
Алекс ищет слова:
- Только я не знаю наверняка... существует она на самом деле… или нет. Знаю только, что должен… Вернее догадываюсь, словно пытаюсь письмо прочесть, а строчки размыло…Понимаешь, например, в средневековой Японии, каждый знал, что он хочет, что ему нужно, а что он должен… Сейчас сложнее, смазано…
Комментарии старушек неизбежны:
- Иде эта?
- В Японии.
- Кагда эта?
- Не знаю, отвяжись.
- Чаво эта?
    Морщинистые губы трубой втыкаются в ухо, обрамлённое седой паклей.
- Говорят, не знаю, как у вас, а у нас в Японии семь врачей в песду смотрели и ни хуя не поняли.
    Бабки смеются.
- Я не врубаюсь. – у Макса чётко вырезаны морщины от крылышек носа до подбородка. - Кумарит меня. Я больше с тобой мотаться не стану. Весь день на чистяках. Всё я валю к Чефу. Гоша?
    Электрод похож на понурое вьючное животное.

    Парни уходят.

    Алекс неподвижен.

    Ночь, освещённая только окнами квартир. Алекс продолжает поиски в одиночку. Он видит перед собой глаза девушки. Её улыбку, спрятанную в уголках рта. Он вытаскивает бумажку с адресом и постоянно сверяется.  
Элитный дом. Вроде адрес сходится. То ли есть корпус, то ли нет, непонятно. Да и дома на этой улице разбросаны так, что не найдешь. Некоторые ещё даже не достроены. Многие не заселены.
    С парадного дом заколочен. Кругом стройка. Слева возводят церковь. Справа новый супермаркет. Алекс идёт вдоль забора. Громадные бетонные тумбы, словно противотанковые заграждения, на них воздвигнуты холодные бетонные плиты. Сверху колючая проволока
    - Дом же элитный. Чтобы не воровали дорогостоящие сройматериалы, – старик в фиолетовом пальто подсматривает на стройплощадку, снова защемив лицо меж бетонных плит, задействованных вместо забора.
    Наконец Алекс находит калитку. По бокам странная сетка. Ступени за дверью, как тоннель. Фонарь за углом разбрызгал во тьме оранжевую вспышку. Свет мерцает. Тени движутся.
    Вдруг из мрака на Алекса набрасывается громадный чёрный пёс. Алекс прыгает назад. Ждёт, что цепь потянет пса назад, но собака не привязана. Разверзнутая алая пасть. Истеричный лай. Пёс припадает на передние лапы. Прижимает морду к земле. Скалится.

    Алекс отходит.

    Верхние этажи дома ещё не достроены. На нижних горит свет. Тонкие шторы. Алекс пытается просчитать, где может находится нужная ему квартира. Отходит к фонарю. Опять вытаскивает помятую бумажку. Ничего не выходит. Алекс всегда плохо высчитывал.

    Алекс идёт домой.
    Звонит Макс. Пугает:
- Ну теперь тебе кабздец, чокнутый. Чефа тебя заколет. Я у него и заточку видел. Он из зоны притащил.
– СИЗО, это не зона, - Алекс отводит трубку от уха, ему надоела истерика, - хорош рипеть.
    Кладёт трубку. Идёт в гости к другу.
    Анти рулит по дому на инвалидной коляске. У него нет ног. На вертушке вечный блюз. На потрескавшейся лакированной глади столика грустные стихи. Алекс –единственный друг Анти. Да и у Алекса, похоже, друзей не больше.

В дверях Алекс понимает, что скурил все папиросы.

Алекс показывает бумажку с адресом. Анти шевелит губами:
- Почерк странный. Не разберу.
Алекс рассказывает историю. Как встретил девушку. Долго смотрел на неё. Никогда не знакомился на улице.
- Был раз эпизод на танцах, когда «Плэйбои» играли, глупо вышло. А сейчас не понял, как отважился. Поговорили.
    Причём Алекс даже не знал, как у него в кармане оказалась эта записка. То есть он даже не видел, как она её писала.
- Знаешь, мне кажется, этого вообще не было. Просто я проснулся утром и знал, что это произошло. А потом полез в карман и нашёл эту записку. И почему-то понял, что она её написала. То есть даже подробностей многих не помню. Её даже сейчас отчётливо вижу, а всё вокруг в дымке, словно во сне. Ты знаешь, мне кажется, всё это только приснилось, а я себя убедил, что так оно и было наяву.
- Зачем?
- Не знаю. До конца не знаю. Просто мне кажется… То есть, я чувствую себя, как контрабандист. В открытом море на фелюге. То есть протаскиваю что-то из вымышленного мира в этот, реальный. И чувствую, что глупо это всё. И не могу остановится. Словно в шторм. Волны рвутся брызгами. Качает мою фелюгу, а я прижал подмышкой какие-нить чехословатские колготки. И ничего мне больше не надо. Даже если патруль на берегу примет. Ночь. Буря. Ни в чём не уверен, не знаю, что дальше будет. Да и, скорее всего, что там может быть-то? Мотает фелюгу мою. А я прижал колготки чехословатские. И больше ничего мне не надо. Только это. И счастли-и-ив!!!