Первый день зимы. Первый снег. Наблюдаю из окна на падающие снежинки. Как они ровным слоем покрывают, оставшуюся с осени, грязь двора. Превращая его в нечто чарующее.

Вспоминается детство. Радость первому снегу. Как под снежинки подставлял руку и удивлялся тому, как они быстро исчезали, оставляя капельку воды. Вот и сейчас дети во дворе тянут свои ручонки на встречу летящим снежинкам. Они, как и я в свое время, счастливы, рады первому снегу. Как бы хотелось оказаться с ними, поиграть в снежки, слепить снежную бабу.

При слове баба мозг оживает. Напоминает мне, что уже давно пора иметь собственного. Стараюсь, прогнать эти мысли, а также думы о том, что сегодня мне спать одному. Моя чучундра осталась ночевать у своей больной матери. Чучундра – это единственное слово, на которое она не обижается, но я считаю, что пилотка звучит менее обидно.

Электрический свет, мягко отражаясь от укутавшего землю белого покрывала, проникает в каждый темный уголок двора. Толщина снежного покрова позволяет детям катать снежные комы. Я сильно желаю, что бы они слепили снеговика. Мысль о снеговике не будет напоминать мне об одиночестве в этот вечер.

Но ребятишкам безразлично на мое желание, их собственные интересы превыше всего. Потихоньку родители разбирают своих чад и через некоторое время во дворе остается только снежная баба. Баба! Твердит мозг. Дети слепили бабу, повторяет он. И это слово будет давить на меня весь оставшейся вечер.

С нетерпением ожидаю, когда двор покинут собачники, что бы осуществить, созревший в моей голове план. Ну вот, последний исчезает в темноте подъезда. Торопливо собираю необходимые мне инструменты. Набираю в ведро воды и бегом во двор.

С помощью ножа и ложки начинаю потихоньку точить голову снежной бабы. Для начала придаю форму человеческой. Потом аккуратно вырезаю губы, нос, уши глаза. Получившееся лицо кого-то сильно напоминает. Да, это она – первая и единственная. Только она так вытягивала свои губки для поцелуя. Немного удивляюсь своим способностям – снежная копия немногим отличается от оригинала. С трудом отрываю взгляд, надо продолжать.

С руками немного напортачил, зато бюст удался на славу. Приложился рукой к холодной груди, как бы проверяя. Ее точно также умещались в моей ладони. Как же это было давно.

С большой осторожностью снимаю снег с нижнего кома. Руки сами придают ногам нужную форму. Как же я любил целовать эти прекрасные, стройные ножки. Снег от тепла моего пальца начинает плавиться и между ног между ног моей королевы появляется небольшая пещера. Губы сами тянутся к ней для поцелуя, который должен разбудить спящую красавицу. Стоп, работа еще не окончена.

Принесенными с собой красками украшаю лицо, рисую глаза. Мне даже удалось покрасить тело в цвет твоей кожи. Стою и любуюсь. Остается нанести последний штрих. Водой нежно смачиваю свое творение. В ожидании, когда вода превратится в лед, снова любуюсь своим произведением. Затем повторяю операции со смачиванием до тех пор,  пока вся поверхность не стала гладкой. Ну, вот и все. Что бы насладиться своим созданием немного отхожу в сторону. Свет единственного во дворе фонаря и редких окон мягко отражается на ледяной коже. Точно также отражался лунный свет на тебе, в ту первую нашу ночь. Ты тогда еще стыдливо пыталась прикрыть свою наготу руками.

От увиденного, а так же от воспоминаний кровь заструилась в низ живота. Тугая пружина уперлась, в мешающее ей распрямиться штаны. Я не могу больше удержать свою страсть. Холод льда не может остудить мой пыл. Твоя пещера наполняется влагой, я не выдерживаю и мы взрываемся. Я - тугой струей. Ты – миллионами ледяных осколков. Они впиваются в мое тело, каждое причиняет мне сильную боль. Одновременно с болью я испытываю облегчение. Я не чувствую больше цепи, связывающей меня с тобой. Я свободен!

Бандерлог
03.12.04г.