Я лежу на балконе и смотрю на звезды. Уже далеко за полночь, внизу кричат сверчки, на детской площадке борются вшивые бомжи. Я накурен, я безмятежно накурен. Сознание расплылось внутри мозга, и фокусировать его не охота. Приятно просто лежать и пялиться, думать о чем-то ненавязчивом и позитивном. Рядом лежит, сложив крылья, фея Настенька, она тоже накурена и тоже счастлива. Она умеет превращаться в женщину, в бесподобную женщину, со всеми необходимыми пропорциями. Несколько минут назад мы с ней сношались – неописуемое удовольствие, даже когда я несколько раз кончил, член мой по-прежнему стоял, до него больно было дотрагиваться. Сейчас немного отошел, отдохнем и продолжим.

Я слышу звук дверного звонка. Считаю сколько раз нажали, и как долго не отпускали при этих нажатиях кнопку. Мы все подаем друг другу знаки, потому как живем в предвкушении психоделической революции. Ошибись стоящий за дверью, я бы смыл в унитазе аптечку - аптечку от дурного мира, наполненную лекарствами мозгового-телесного счастья. Но все правильно, знак я узнал – он принадлежал Надьке. Девушке-наркоманке, которую я в последний раз видел задыхающейся в собственной рвоте, она лежала на расстеленном на полу матраце, блевала и мастурбировала, закатывая при этом глаза. Тогда я впервые ужаснулся своей жизни, встал на не послушные ноги и, не закрыв дверь, ушел навсегда.

-Кто это? - спрашивает фея, точнее мысленно сканирует мой мозг.

-Надька, - отвечаю ей, вставая, - надо ей открыть иначе она закричит, менты приехать могут.

Натягиваю джинсы, одевая первую попавшуюся на полу рубашку. Иду открывать. Внутри смятение, зная что, позвонив и не дождавшись ответа, она уйдет, не стал бы ей открывать, но она ненормальная наркоманка, даже когда я жил с ней, я не знал, что произойдет с ней через минуту. Однажды она перегрызла шею котенку, приняв его за существо ада, посланное для осеменения нашего ребенка. Которого у нас никогда не было, не считая того, который вылез из моего члена, хотя я до сих пор не уверен - была ли эта явь или очередной наркоманский сон. Я посмотрел в глазок. Точно, она, сильно постарела за прошедшие полгода, кожа приобрела коричневый нездоровый оттенок. Я открыл дверь.

-Привет, - говорит она, и ее голос впивается в меня, воспоминания кайфа заполняют мои вены.

-Почеши их, легче будет, - она улыбается.

-Чего тебе надо?

-Есть дело. Я оплодотворена тобой, Сережа.

Я почувствовал, как сердце внутри меня остановилось. Такого я не ожидал. Единственное что пришло мне в голову – сжечь ребенка за городом. Я посмотрел на мать, она была ужасна, облаченные в рукава кофты руки были опухшими и затекшими, были похожи на пластмассовые, будто у советских пупсиков, которые когда-то в детстве устилали пол моей комнаты.

- С чего ты решила? У тебя не может быть менструацией, твоя кровь давно уже превратилась в пластилин.

-Смотри.

Она поднимает подол конопляного платья и показывает мне среди заросшего лобка торчащий из влагалища бутон цветка. Цветок похож на искусственный. Ужасный запах немытых женских гениталий окутывает мой мозг. Когда-то я его любил, сейчас ненавижу.

-Что это?

-Это твой ребеночек.

- Она под кайфом, - проносится у меня в голове, - нет смысла продолжать разговор.

-Срам какой, - произносит не понятно откуда появившаяся на лестнице старуха, в руках ее зеленое пластмассовое ведро. Лицо ее подвергнуто ужасом и не пониманием – она ненавидит современную молодежь, не говоря уже о наркоманах. Надька наклоняется вперед и начинает садомировать себя средним пальцем правой руки. Старуха оседает на ступени, теряет сознание, ведро опрокидывается, из него рассыпаются резиновые яйца – позже я понимаю, что это яблоки.

-Я тебе всю репутацию испортила, Сережа, теперь тебе и отсюда придется съехать, если хочешь, можешь перебраться ко мне.

Я не выдерживаю, мои напряженные все это время нервы лопаются неистовым соком. Я хватаю Надьку за волосы и затаскиваю в квартиру. Захлопываю дверь. Бью оказавшуюся в моих руках голову об стенку. Она кричит, смеется, плачет и материться. – Ненормальная сука, - ругаюсь я про себя, - Ненормальная сука. На шум в коридор влетает Настенька. Увидев ее, меня сковывает стеснение, я не знаю, что делать дальше – бить или остановиться.

-Фея, помоги мне, - выплевывая кровь, произносит Надька.

-Отпусти ее, Сергей, - говорит мне фея.

-Если я ее отпущу, она что-нибудь сделает, выхватит из подмышки нож, например. Я ее знаю. Она ненормальная.

-Отпусти ее.

Я молчу. Глаза мои лопаются от злости, я чувствую, как по щекам течет вонючая мерзкая кровь. Фея загорается оранжевым светом и превращает меня в насекомое, что-то наподобие червя, но только с ушами. Я падаю на пол, сильно ударяюсь об него, ломаю ребра. В меня проникают звуки, будто вода в губку.

Какой прекрасный у тебя цветочек, это мой ребеночек, как мило, я буду хорошей матерью, я завязала с наркотиками, курю только облегченные сигареты, сделаю операцию на грудях, говорят в них можно закачать молоко, я могу тебе помочь, не потребуется операция, как здорово, трава рулит, все остальное гавно, теперь и я так думаю, как ты его назовешь, Артемом, если родится мальчик или Леной, если родится девочка, мне больше девочки нравятся, они хоть готовить помогают, никогда я не подпущу своего ребенка к игле, только трава, правильно трава – позитив, курнуть не хочешь, можно, только что с ним с делаем, с червяком то, вот что.

-Суки, - кричу я в пульсирующее пространство, прежде чем на меня не опускается поролоновая подошва мягкого теплого тапка… Мои следы на полу - еще несколько шагов вперед.

2004г. Сергей Трехглазый.