Проснулся около двенадцати. Тошнило. Свет ел глаза.
Игорь встал, прошел в ванную. Ноги подчинялись неохотно. Лицо в зеркале было помятым и серым, на щеке пламенела свежая царапина. Он стянул трусы, опустился в ванну, пустил воду. Закрыл глаза. Некоторое время сидел неподвижно, словно впитывал влагу в себя. Встал. Вытерся полотенцем. Одел трусы и висевшую на крючке мятую футболку. Ополоснул смердящий рот, сплюнул. Провел рукой по мокрым волосам. Бриться и чистить зубы не стал.
На кухне заглянул в холодильник. От вида еды его тут же замутило. Игорь походил по кухне, остановился у стола, взял чашку. Чашка выскользнула из пальцев, по полу разлетелись осколки. С неприятным чувством Игорь собрал фарфоровые куски, бросил их в мусорное ведро. Взял с плиты чайник, напился воды из носика. Снова почувствовал опьянение. Затошнило еще сильнее, захотелось лечь.
Игорь вернулся в комнату. Сел на постель. Некоторое время рассматривал брошенные на стул джинсы, выпачканные чем-то белым. Попытался вспомнить, что он делал вчера вечером. Голова гудела, мыслилось с большой натугой. Он помнил, что около шести пришел в бар «Стрела», взял пива. Часов в восемь там же появился Койот с двумя своими одногруппниками. Подсели к нему за стол. Койот спросил, как дела у него и у его девушки. Игорь ответил, что она его бросила. Что у нее теперь есть другой парень. Койот сказал, что понимает его, и заказал водки. Потом еще. Пили долго — сначала за мужиков, потом за дружбу. За женщин не пили. Где-то около девяти вечера они заказали пятый по счету графин. Дальше Игорь не помнил ничего. Все его попытки вернуться вспять потерпели фиаско: на вчерашние воспоминания словно бы кто-то наложил пароль.
Плохо. Очень плохо.
Он встал, попытался отряхнуть джинсы. Руки не слушались. Игорь взял со стола сигареты и спички. Вышел на балкон, закурил. Закашлялся. Обратил внимание на ноющую боль в левой руке и правом бедре. Он пощупал бедро, поморщился и удивленно покачал головой. Где-то упал? На него это совсем не похоже. И еще царапина на щеке, грязные джинсы… Он посмотрел на руку с сигаретой. Под ногти тоже въелась грязь.
Провал в памяти тревожил всё сильней. Да еще из головы не шла разбитая чашка. При мысли о ней настроение испортилось окончательно. Босые ноги озябли на холоде, начали неметь. Курить быстро расхотелось. Игорь подумал, что надо позвонить Койоту. Выбросил недокуренную сигарету, вернулся в комнату. Закрыл балкон.
Вывернул карманы джинсов. Мобилы в правом переднем не было — плохо, если потерял... В правом заднем вместо четырех с половиной сотен обнаружилась только пятерка и рубль. Игорь присвистнул. Он что, платил за всех? Сунул деньги обратно в карман. Вышел в коридор, остановился перед вешалкой. Включил свет, рассмотрел пятна засохшей рвоты на куртке. Закусил губу. Обшарил карманы. В одном нашел горсть мелочи, две сломанных сигареты и чужую зажигалку. В другом — ключи от квартиры и чек на какую-то «летящую бабочку». Озадаченно повертел чек, смял и бросил на пол: никакими бабочками он никогда не интересовался.
Сделал шаг к стене, снял трубку домашнего телефона. Набрал номер своего мобильного. В комнате приглушенно заиграла «ламбада». Игорь вернулся в комнату, по дороге споткнулся об лежащую на полу сумку. Подошел к кровати, отбросил подушку. Поднял вибрирующий «Сименс», пошел в коридор, повесил трубку на рычаг. Мобильный телефон умолк, экран перестал светиться.
Игорь нашел в списке номер Койота, нажал кнопку соединения. Женский голос сообщил:
— Сумма на вашем счету недостаточна для соверше…
Он нажал отбой, ошарашенно покачал головой. Еще вчера было около двухсот юнитов. Просмотрел список исходящих звонков. После девяти вечера он зачем-то дважды звонил Койоту, трижды — Ане. Совсем плохо. Зачем он ей звонил? Последний звонок был сделан около двенадцати. Значит, в полночь он еще не спал. И Койота с ним уже не было.
Игорь заглянул в «статистику». Последнее соединение с Аней длилось всего три секунды. Бросила трубку? Или что? Как это понимать? Да о чем они хоть говорили?
Час от часу не легче… Он надул щеки, медленно выпустил вверх воздух. Нервно пожевал нижнюю губу.
К черту Койота. Аня. Первым делом следует позвонить Ане. Надо выяснить хоть что-то, а то поедет крыша.
В углу экрана висел конвертик. SMS от Койота, датированный десятью часами утра: «Pridurok, na hera ti zakazival absent, esli pit’ ne umeesh?? Mne teper’ tak huevo, 4to sdohnut’ ohota! I v STRELU nas bolshe ne pustiat. A kuda ti v4era udral?»
Абсент после водки? М-даа… Игорь взмок. Машинально вытер рукой мокрый лоб, громко выдохнул. Плохо, плохо, всё совсем плохо. Рот пересох, к подступающей к горлу тошноте добавилось мерзкое головокружение. В желудке кольнуло.
На всякий случай Игорь заглянул в «исходящие». Там тоже было сообщение, заголовок «Ya pokazhu…» Наверное, он пытался отправить SMS уже после того, как на счету закончились деньги. А когда не получилось, сохранил его в память, чтобы отправить позже. Но что он мог написать в таком состоянии? И кому?
Мучимый тревожным предчувствием, он развернул сообщение. На голубом экране загорелось: «Ya pokazhu tebe, suka!»
Игорь закусил губу, тряхнул головой, застонал. От ужаса в животе похолодело, от поясницы к затылку побежали мурашки. Противно ослабевшие ноги покрылись гусиной кожей, между лопаток потек пот.
На негнущихся ногах он шагнул к телефону, снова споткнулся об сумку. Поднял сумку. Она была не закрыта, изнутри торчало горлышко пустой пивной бутылки. Игорь вытащил бутылку, поставил ее на пол. Поднял сумку и заглянул внутрь.
На дне сумки лежал нож. Раскладная «бабочка». По краю узкого лезвия тянулась неровная бурая кайма.
Игорь сунул руку внутрь, неверяще потрогал рифленую рукоятку. Сглотнул. Бросил сумку на пол, зажмурился, замычал, стал мотать головой. Ноги подкосились, он грузно сел на подставку для обуви. Ему стало трудно дышать, перед глазами заплясали переливчатые серые пятна. Желудок спазматически сжался, и Игоря вырвало водой.
Через несколько минут на лестничной площадке послышался тяжелый топот. В дверь позвонили. Потом еще раз. И еще.
Игорь не пошевелился. Плечи его мелко тряслись, руки вцепились в волосы. По подбородку текла кровь из прокушенной губы.
Он не сдвинулся с места даже когда стали ломать дверь.

30 октября 2004 г.