Телогрейчиков Опанас Порокович проснулся от ужасного холода, его так трясло, что зубы выписывали профессиональную дробь. Он увидел себя совершенно голым в неизвестном ему месте и сквозь головную боль  напряженно засомневался в полезности недавнего прошлого. Какое это прошлое, он пока не припомнил, но чья-то смутная тень уже прорисовывалась из темноты коридоров его бессознательного.

-Вставай! – сказал ему чей-то голос. Голос не был громким, но отпечатался на перепонках Телогрейчикова подошвой настойчивого стража порядка.

-Не хочу, - отвечал Телогрейчиков.

Он отвернулся в сторону от хриплого голоса своего бессознательного и уткнулся взглядом в землянистый пол. Однако голос оказался куда более настойчивым, чем мог предполагать рассудок Опанаса Пороковича. Голос пребольно ударил мерзнущее тело посохом с наконечником, что был усажен острыми железными шипами.

-Ой-ёй-ёй! – выкрикнул Опанас Порокович и вскочил на ноги. Ужаленное шипами посоха место начало сильно зудеть, не иначе как его обладатель смазал иглы комариным ядом.

-Первый круг ада, Телогрейчиков, - торжественно произнес голос, - смотри очень внимательно. Это поможет тебе при снисхождении. Забудь свою прошлую жизнь и не думай о будущем.

Опанас Порокович протер глаза и увидел, что он находится в неизвестном ему поселении с ярко выраженными признаками декадентской культуры. Пещеры, камни и песчаные холмы, тонущие в зловонных испарениях, вот были основные постройки этих земель. Перед мертвым стоял человек в сером костюме и убедительно держал в руке угрожающий посох. Единственное, что выдавало в нем обитателя ада, так это небольшие рога и когти.

«Я умер», - подумал Телогрейчиков.

-Это так, - человек в костюме утвердительно кивнул на догадливую мысль  прибывшего постояльца, - ведь должно быть знаешь - «оставь надежду всяк сюда входящий». А ты уже даже не входящий, ты часа три лежишь тут без дела. А здесь, брат, без дела никак нельзя лежать. Вся адская машина станет.

-Как? Как я сюда попал? Ведь тело там. Почему я умер? – Телогрейчиков заволновался, было такое ощущение, что он проснулся после очень сильной пьянки и не помнит ничего. Даже не так, нет, - он помнил, что он где-то был, что где-то там была какая-то его жизнь. Только он провел ее во хмелю и теперь не может вспомнить ничего.

-Ничего, еще вспомнишь, в минуты роковые - сказал ему человек в костюме и подтолкнул Опанаса Пороковича, чтобы тот быстрее перебирал ногами, - почти все забываешь, но что-то все равно помнится.

Он понуро заковылял по узкой тропке в неизвестное и, тряся головой, убеждал себя: «это я сплю, это я сплю!»

-Ты не спишь, - поправил его гипотезу человек в костюме, - чтобы тебе не казалось, что ты спишь, я тебя еще раз тресну колючкой. И ты сможешь трогать дырку в своей коже в качестве доказательства хоть круглые сутки.

Удар пришелся по спине, а потому Телогрейчикову было трудно дотянуться туда пальцем, но он, заламывая себе руки, изо всех сил чесал спину и постигал новую реальность.

-У меня такое ощущение, что я сплю, а меня целая стая комаров кусает в одну и ту же точку на спине. И я чешусь поэтому страшно во сне. Проснусь, а там, должно быть, огромный волдырь себе начесал.

-Давай я еще раз тебя садану куда-нибудь для просвещения, - предложил Опанасу Пороковичу человек в костюме.

-Прошу, больше не нужно, - Телогрейчиков начинал ценить преимущества  адского комфорта на ходу.

И вдруг Телогрейчиков вздрогнул. Вздрогнул от ужасного крика, который сгинул в резко пахнущем серой завесе тумана здешних краев, как тонет неосторожный человек в беспристрастном болоте. На него из желто-серой массы воздушной смеси выскочил мертвец с отрезанной головой, он держал крепко свою голову, вцепившись ей пальцами в глазницы, а голова кричала и периодически кусала своими челюстями воображаемого мучителя.

-Боже мой! – вскрикнул Опанас Порокович отпрянул в сторону, чтоб не быть сбитым сим удивительным существом. Но за эту фразу он получил такую сильную затрещину, что, пролетев метров пять-шесть, со всей силы врезался в придорожный камень.

-Здесь не произносятся низшие имена, - предупредил его человек в костюме, - потому что они оскорбляют слух нашему повелителю.

-Почему? – прохрипел пострадавший, кашляя какими-то мясными комочками, и стал колотить себя в ударенную грудную клетку, чтоб лучше откашливалось.

-Потому что он не любит этих глупостей!

-А кто повелитель? – спросил Телогрейчиков и приготовился к новому полету. Но человек в костюме скучно посмотрел вниз и произнес:

-Хозяин Тьмы. Из тьмы все выходит и возвращается во тьму. Тьма – мать жизни и ее смерть. Но за всеми ее делами следит Хозяин Тьмы.

-Но почему ты меня бьешь? – Опанас Порокович кашлял и чесался одновременно.

-Это не избиение, - человек в костюме гневно зыркнул на жалобу мертвеца в его еще более жалком состоянии, - я говорю с тобой на твоем языке.

-Тогда я готов выучить какой-нибудь новый язык, более обходительный.

Человек в костюме засмеялся хриплым смехом и отставил посох в сторону.

-И ты думаешь, что обходительный язык менее мучителен? Глупец. Так страдает только часть твоего тела. Подумаешь, отрезали голову. Живи ногами, одним синим ногтем можно жить и наслаждаться. Еще есть язык чистой боли, очень изысканный язык, там уже некогда думать про синие ногти, в нем только и думаешь об том, чтоб боль хоть на секундочку ослабла. Есть еще и другие, разумеется. Язык страха, например. Казалось бы, у тебя ничего не болит, прекрасно себя чувствуешь, а в тоже самое время существовать никак невозможно, душа сжимается так, что не разглядеть. Не многие выдерживают такую беседу. Предпочитают все больше на примитивном языке тела общаться.

Телогрейчиков хотел потерять сознание, но у него никак не получалось этого сделать. Он закатывал глаза, задерживал дыхание и напрягал мышца лица – сознание уперто цеплялось за реальность.

-Черт подери! Это же надо было попасть в такую историю, - мертвец заплакал, но ни слезы из глаз, ни сопли из носа не показались как явный признак горечи души в организме.

-Здесь очень сухо, - предупредил его человек в костюме, - береги влагу. Все что ты испаряешь, тебе уже больше не вернется.

Телогрейчиков испугался плакать и замер с искаженной физиономией.

-А кто ты? – спросил Опанас Порокович, мало веря в искренность этого человека.

-Твой проводник, обезличенное зло, которое уведет тебя подальше от всего хорошего. Имени не имею, живу здесь без паспорта и без прописки. Ты тоже здесь без паспорта будешь, будешь просто здесь жить. Всегда. Но первое время я тебе буду вредить тебе, чтобы ты все время хотел обратно, а потом вдруг расхотел.

-А могу я встретиться со своими умершими родственниками? - Опанасу Пороковичу вдруг очень захотелось встретиться со своим старшим братом и плюнуть тому в мертвое лицо, ему захотелось вдруг встретиться со всеми ближайшими родственниками и плевать на них, плевать, бросаться на них и кусаться, избивать их своими застуженными конечностями, брать их за ноги и бить ими об землю.

-Береги влагу, - человек в костюме ухмыльнулся.

-Все из-за них, они свели меня сюда, - Телогрейчиков стал кататься в истерике по пепельной поверхности ландшафта, - а я не желаю, слышите вы все там, я не желаю! Я живой человек, я хочу нормально жить!

-Какой же ты живой, - человек в костюме дробил когтем какой-то камешек, превращая его в мелкий песок, - ты самый обыкновенный мертвый и это твой дом. Живи в нем и пресмыкайся на здоровье.

-Пусть я мертвый, это мне без разницы, но я требую от повелителя сатисфакции!

-Ах, вы уже пожелали разбирательств, - человек в костюме схватил посох и стал им колотить мертвого истерика, - так вот тебе сатисфакция, вот тебе!

Опанас Порокович после серии болезненных ударов сообразил, что дела его плохи и от удовлетворения отказался.

-Сдаюсь! Сдаюсь! – умолял Телогрейчиков о пощаде.

-То-то же, - человек в костюме прекратил экзекуцию и предупредил Опанаса Пороковича, - между прочим, здесь синяки, переломы всякие, раны различного происхождения и вообще всякий возможный травматизм не заживает. Так все и остается насовсем, ходишь так, спишь. А бывает, что другие норовят утащить часть тебя же. Например, оторвали тебе ногу. Я это запросто могу. И вот ты ползешь с ней или припрыгиваешь на оставшейся, как тебе больше нравится, но прилег отдохнуть. Только отвлекся, как ее тут же могут стащить. Тогда ты совсем без ноги остаешься. Или без головы. Видел вон бегал тут один.

-Да, - кивнул Телогрейчиков и глаза его наполнились грустным удивлением. – И что, вот они так и ходят? Ни больницы какой, ни аптеки нет?

-Откуда им тут быть? Да и не нужны они здесь. Ты уже больше не подохнешь, это ведь твое вечное бытие. Все! Пользуйся им на свое усмотренье.

-А если меня разрезать на самые мелкие кусочки. Что, разве и тогда я буду жить?

-Ну, так многие делали, - человек в костюме что-то вспоминал, - помню одного такого. Разорвали его на куски, грамм по сто, ну по полкило максимум. Черепушку раздавили напрочь. От скелета одни лишь руины. А жертва беседу ведет, ее голос слышен, только непонятно откуда, вроде как со всех сторон. Вот так. Тут тебе не операционная. Береги себя.

-Но тело, уважаемый проводник, мое тело там? А что тут тогда?

-Ты всегда был тут, только тебе казалось, что ты там. Временно. И твое время теперь настало. Радуйся, покойник!