Сарыч стоял и смотрел, как под стеклом ездют игрушечные машинки. Вжик-вжик, туда сюда. Он протянул палец, и постучал по полупрозрачной поверхности, которая отразила его безумные ввалившиеся глаза, и крючковатый, пупырчатый нос, напоминающий огурец, слишком надолго забытый в холодильнике. Струйка слюны стекла с его вялых потрескавшихся губ, и смачно капнула на стекло, растекшись, как микробная среда на стерильном лабораторном столе. Вжик-вжик, ездили машинки, взад и вперед, по мостикам и под ними, мимо крошечных домиков с миниатюрными оконцами. Белые, голубые, зеленые....

- Гыы-ыы-аа-ааа! – сказал Сарыч. – Ааауууга-чака-чака!

- Нихуя, - сказал продавец. – Пошел нахуй. Руками не трогать. Не на продажу.

Сарыч пристально смотрел. Там, где он капнул слюнями, стекло трескалось и крошилось. Маленькие, почти незаметные трещины. Со внутренней стороны стекла отпадали крохотные осколки, и падали вниз, прозрачные, почти невесомые. Несколько упало на дорогу, и по ним проехала машинка – со слабым шелестом, чуть чуть изменив траекторию. Сарыч с шумом втянул воздух.

- Гаааа! – сказал он бесчуственному продавцу, который был занят железной херней, стоящей на треноге посередине магазина. Она напоминала трубу с множеством утолщений. Продавец что-то подкручивал, и заглядывал то в один, то в другой ее конец, бормоча. На лысине его блестели капельки пота. – Гааа!!!

Продавец, вздохнув, отошел от трубы, и она, скрипнув, наклонилась на бок.
Миновав горы хлама, он зашел за прилавок и скрылся в подсобке, только затем, чтобы вновь выйти оттуда – с помповым дробовиком в руках.

- Сказал же, мать твою, не продается, - тихо проговорил он. – Вали давай отсюда. – В подтверждения серьезности намерения, он стал дергать поршень ружья, накачивая воздух. – Уйди, блять. По доброму говорю.

Сарыч в последний раз погладил прохладное стекло, и вышел, скрипнув дверью. Продавец подошел, и брезгливо вытер стекло ветошью. Затем вернулся к своей трубе. Она скрипнула, наклоняясь, и он заглянул в правый ее конец, подкручивая колесико. Труба снова скрипнула, и он подвинтил винтик. Затем подправил полозок.

- ГАААА!!! – раздался ужасный вопль за спиной. Он обернулся, и тут же желтые клыки впились ему в горло. Булькая, и суматошно взмахивая руками, он осел на пол. – Гаа! Ыыы!! – сказал Сарыч, и плюнул продавцу на мертвое лицо. Кожа потекла, как пластик в костре. – Ыыыы!!! – порадовался Сарыч, и стал смотреть на машинки. Красные, синие, оранжевые... все жужжат и жужжат.

Через неопределенное время за дверью послышался шум. Люди в серебристых дутых костюмах с кислородными масками на лицах зашли внутрь. Несколько держали в руках маленькие чемоданчики.

- Смотри, Прайс, еще держит, - сказал один из них, обращаясь неизвестно к кому.

- Надо бы Экельсу показать. Фантастика! – ответил некто, и подошел к трубе, заглянул в правый ее конец, удивленно отпрянул. Потом заглянул во второй.

- Нет, это определенно должен увидеть Экельс. Непостижимо! – воскликнул он.

- Гааыыыы! – сказал Сарыч, и завозил руками по стеклу. – Хаарыыы!!!

Люди в масках подошли, и посмотрели с ним вместе на его машинки.

- Смотри-ка, - сказал один. – Машинная цивилизация.

- Гыы! – сказал Сарыч, и плюнул этому человеку на маску. Пластик потек, обнажая кусок испуганного лица. Все странно засуетились, замелькали чемоданчики и какие-то черные дубинки.

Через неопределенное время завод в машинках закончился. Труба одиноко скрипела, наклоняясь из стороны в сторону.
Сарыч подошел, и заглянул в один ее конец. Там он увидел себя, заглядывающего во второй конец. Во втором конце он увидел себя, стоящего и смотрящего на машинки. Так он и стоял, пока не надоело, а потом снова заглянул в первый конец, и увидел там продавца.

-Гыыы!!! – сказал продавец, и прицелился из помпового дробовика. Сарыч пригнулся, и дробь прошла мимо, с треском зарывшись куда-то в прилавок.

- Не продается! – кричал продавец, дергая поршень. – Не продается!!!

Сарычу было все равно. Он и не хотел ничего покупать. – Гааааа!!! – сказал он скорбно. Надев серебрянный костюм, и подобрав с пола упавший респиратор, он вышел на улицу. Красное марево окутывало его, через минуту магазин полностью растворился в нем. Сарыч шел, и шел, мерно переставляя ноги, под которыми хрустели кости. В ушах смутно звучало море. А он вспоминал свои машинки – синие, зеленые, красные. Вжик-вжик. Так он и шел, пока не завершил целый круг, и снова не вернулся к магазину, на этот раз со стороны заднего двора.

- Гыыы!! – сказал он, позвонив.

- Гааа!! – сказал продавец, открывая. Они обнялись, и зашли внутрь, захлопнув за собой дверь. Труба поскрипывала, а они вдвоем смотрели, как ездют игрушечные машинки. Через окно на них смотрел человек с респиратором на лице, но зайти внутрь не мог. Он стучал, и поскребывал оконное стекло, но оно не поддавалось. – Не продается, бля! – глухо орал ему продавец изнутри. – Вали отсюдова! -Человек не уходил, но им это не мешало. Через неопределенное время, людей стало больше. Теперь они толпились у кажлого окна, давили на дверь своим весом, угрожая вдавить ее внутрь.

- Давай выебем этим людям мозг! – сказал продавец. - А то они совсем заебали.

- Гыы ыыы ааа! – согласился Сарыч. Вдвоем они сняли трубу с подставки, вынесли ее наружу, и выебали всем тем людям мозг, пока у них не полопались по швам серебрянные защитные костюмы.

- Теперь не выживут, - сказал продавец.

- Гы, - подтвердил Сарыч.

Так они и жили.