Бесноватость…


Грязный поезд из столицы среднеазиатского государства проехал большую половину пути и степной жар сменился влажной духотой Белорусского лета. Среднемаргинальные граждане, которые не нашли или пожалели деньги на более комфортабельный проезд изнывали от пота и бьющего в лысые, закрытые на зиму окна солнца. Боковые места на солнечной же стороне у туалета занимала молодящаяся женщина с мальчиком лет восьми. До страшности некрасивая с лица, она имела хорошую фигуру и красилась под натуральную блондинку. Кроме всего прочего, при внимательном наблюдении можно было обратить внимание, что дама беспрестанно сучит ногами и каждые 15-20 минут выходит в туалет.


* * *


Бесноватый доктор Шапира наказывал за пьянство и разврат зарвавшуюся супругу. Дело было даже не в том, что доктору было жаль, что кто-то из друзей, пока доктор лежит мертвецки пьян воспользуется ближайшей пездой. Нет. Пётр Яковлевич считал, что бабу надо наказывать просто по графику, для профилактики. За разбитую жизнь и сломанную карьеру. В плане телесных наказаний доктор предпочитал молодецкие шлепки по сраке за лёгкие проступки против мужа и подсрачники – за преступления против семьи и морали. Сегодня уже поимел место второй вариант телесных воздействий и доктор на глазах супруги медленно погружал в ванну с отбеливателем одну из многочисленных деталей гардероба своей бабы. Последняя периодически хватала его за руки, верещала, пробовала отобрать так необходимую для блядства вещь… На очереди была плитка в ванной комнате.


* * *


Оксана, а именно так звали женщину, следовавшую грязным поездом в Минск, сняла ненавистные трусы и теперь, поставив правую ногу на край рукомойника, с наслаждением мыла жабу железнодорожной водой. В очередной раз набрав в ладонь тепловатую жидкость, она смывала проклятый творожок и жестом, каким бомжи бросают на асфальт соплю, отправляла зловонную смесь в жерло унитаза. Ебля на сухую и жаркая погода при отсутствии малейшей возможности подмывания сделали своё дело: у Оксаны появилась молочница. Злая, с нестерпимым зудом, болью при сливе мочи и беспричинным возбуждением. Промыв средство производства и основные фонды женщина послюнявила указательный пальчик и, поработав пару минут, тихонько кончила. Последние сокращения мышц совпали с нетерпеливым стуком в дверь. Оксана одела трусы, обтянула мятую юбку и вернулась к сыну.

Муж, офицер ВВС армии среднеазатской страны выгнал Оксану за неумение готовить, сопровождающееся грязью на кухне, нежелание ебаться, обоснованное различными причинами от головной боли до постоянных месячных, а так же за желание заниматься сексом со всем окружающим национальным большинством, при полнейшем незнании женой местного языка.

Женщина получила законный развод в суде, не поняв при этом ни единого слова. Женщина получила так же чемодан с вещами сына и непосредственно русоволосого мальчика с широким, явно белорусским носом. Бывший муж сунул ей билеты на поезд в страшое ебало в смятом виде, после чего захлопнул дверь.

Две жарких ночи, когда Урумхан мирно посапывал, Оксана тихо плакала на боковой верхней полке у постоянно хлопающей двери в вонючий туалет… Три раскалённых дня, пока солнце пыталось выкачать из неё в виде пота последние капли влаги, Оксана думала только о струе холодной воды в половую щель и противогрибковом креме. Но самое страшное было другое – подходила к концу 12 неделя беременности.

* * *

Работать летом доктор Шапиро не любил, а отдыхать не мог. Пока можно было зарабатывать деньги, Пётр Яковлевич их зарабатывал.

Больная была направлена для обследования на срамные болезни и лечение осложнённого кандидозного вульвовагинита из какой-то женской консультации в связи с предстоящим абортом. Судя по загару она недавно вернулась с югОв, а по истощённому лицу доктор понял, что женщина там находилась совсем не на отдыхе. Вспомнив фразу об освобождённой женщине востока, Пётр Яковлевич улыбнулся. Больная посмотрела на него глазами побитой собаки и спросила, правильно ли она поступала.
- Почти, вполне. В сложившихся обстоятельствах вам ничего не оставалось. – Доктор Шапира кивнул сестре, чтобы готовила инструменты и продолжил, - так чем же вы девушка в Астан-Узде занимались?
- Жила… То есть у мужа бывшего женой была… - Оксана направилась к креслу и привычным движением подобрав юбку ловко сняла трусики. – Он меня соблазнил в молодости… Ну… Когда я студенткой была.
- Подвигайте ягодицы к краю, ещё. – Пётр Яковлевич видел много пёзд, но тут слегка прихуел. – Терпите девушка, это не долго.

Во первых. Она была рыжая, при всей неподбритости, припухлости, складочки и ямочки контурировались в деталях. Но всё это отходило на второй план. Как только Шапира раздвинул волосатые валики, розовые комочки малых половых губ примятые трусами распрямились и в руке доктора оказалось подобие пустой мошонки. Отверстие же уретры у этой пизды располагалось аж под самым клитором! Да тебе ж в мужской туалет надо ходить к писсуару, и рожу брить! Никак гермафродит! Правда, вставив зеркало и собрав пену, слизь и т.п. из разных дырок Пётр Яковлевич нашол вполне развитую, но сильно порваную в родах шейку, а обратив внимание на небольшой бледный клитор, почти не высовывающийся из своего жилища, понял что радовался безосновательно. Рожа ужасна и пизда страшна, но это просто баба, страшная, вовремя брошенная кем-то баба.

* * *

Размытые картинки прошлого, образы из детсва и запахи летних дворов пробуждали воспоминания, которые с трудом укладывались в средней женской голове. Мир, ставший за десяток лет привычным был жесток и безразличен одновременно.  Оксана чуствовала себя тенью, серой, заставляющей окружающих смотреть в сторону или под ноги. Ей казалось, что жизнь прожита, а теперь она лишь просматривает фильм на выцвевшей плёнке… Оксана выросла в военном городке, глядя на мать, проводившую время на кухнях у многочисленных подруг за игрой в дурака и обсуждением половых характеристик окружающих самцов в униформе. Она твёрдо решила прожить жизнь достойно и весело. Теперь, спустя десяток лет, она, разведёнка, вела за руку маленького Урумхана домой. Домой к своей старенькой матери. Где-то над мочевым пузырём домой ехал его нерождённый братишка… Ничего, скоро я получу результаты анализов и Рита сделает мне аборт. Потом устроюсь на работу и женю на себе богатого начальника. Белоруса. Куплю новые трусы.

* * *

Через день после приёма страшной пациентки Шапира первым делом откопал в гнилом деревянном ящике пару бумажек со штампами «ПОЛОЖИТЕЛЬНО» и «РЕЗКО ПОЛОЖИТЕЛЬНО». Да, госпожа Нарсалтанова, аборт откладывается. Блядство это плохо!

Она стояла у стола и нервно теребила соски.

- Ну как? Доктор, у меня всё хорошо? – Оксана опустила мягкие ягодицы на потрескавшийся лак стула.
- Да, конечно, - ответил доктор, раскладывая перед собой проштампованные бумажки, - у вас только трихомоноз…
- Но ведь мы его быстро вылечим? – её глаза напомнили Шапире глаза коровы, которую не доили дня четыре, - Правда, доктор?
- Конечно, конечно, за неделю, - пётр Яковлевич повернулся к окну и добавил – а сифилис придётся лечить в закрытой больнице месяц, вы ведь не гражданка нашей Республики?


Сцуке – сцучья болезнь, думал доктор Шапира. Блядство, как бесплатная проституция наказуемо биологически и даже микробиологически. Пусть рождается у маленького Урумхана сводный брат… После следующей гнусной измены бесноватый доктор Шапира не стал отвешивать своей бабе ни молодецких шлепков, ни увесистых подсрачников. Он простил. Накажет Бог…


SIROTA, Minsk, 22.07.2004.