Зверёныш.



Розовые перья облаков проплывали по закатному небу и скрывались за горизонтом, больно царапаясь о чернеющие вдали зубцы леса. Провожая последние лучи в беседке на краю села сидела женщина лет тридцати. Она была по деревенски смуглой и не имела явных признаков ожирения. В её позе чувствовалась расслабленность и удовлетворённость.


Августовское, но ещё яркое солнышко пробивалось сквозь матовые стёкла расположенного на первом этаже сельской больнички венерогического кабинета. Падая на лысую голову невысокого человека, сидящего за столом в застиранном халатике, они вызывали обильное потоотделение. Редкие, но крупные капли падая на серую бумагу историй болезни размывали и без того малопонятные не врачу строчки. Человек отхлебнул из небольшой бутылочки прозрачную жидкость, занюхал рукавом и, подавив рвотные движения продолжил работу. Человека в застиранном, мятом халате звали доктор Шапира.


Юлию Борисовну в дерене Старые Логи уважали не за высокий социальный статус и отдельные черты имиджа интеллигентной женщины. Должнось директора сельского клуба не давала возможности нормально воровать или зарабатывать, - её любили за доброту и человечность. Она именно по человечески относилась ко всему живому и ни разу не позволила утопить выводок котят или щенков дворняги, а уж свой участок давно превратила в подобие промышленной зверофермы.
Никто не имел и понятия куда деваются взрослые особи, зато любовь, настоящая, неподдельная была видна любому, кто видел, как она заботится о зверятах.

Вечерами, когда на дверях клуба появлялся тяжёлый замок, Юля шла к своим любимцам и выбирала самого хорошенького. В туалете, построенном по образу городского, с тёплым и уютным седалищем она направляла на любовника мощную струю вонючей мочи и хорошенько пропитав ей шёрстку существа, зажимала его между бёдрами вплотную к свежевыбритой пелотке. Маленький котёнок, либо его длинноухий брат по несчастью (кролик) начинали сучить всеми конечностями в надежде вернуться в тёплую клетку, но с каждым их движением всё сильнее напрягались мышцы бёдер и таза злобной и давно неёбаной библиотекарши. Когда страдания животного заканчивались предсмертными судорогами Юлию Борисовну потрясал страшной силы продолжительный оргазм. Безжизненное тельце падало в глубокую яму с нечистотами. Расслабившись женщина с удовольствием хоронила одноразового партнёра под кучей говна и шла смотреть закат…

И сегодня всё шло по намеченному извращенкой сцинарию. Она какое-то время постояла у клетки с крольчатами – их удобно было держать за уши, но изменила решение и выбрала самого длинноухого котёнка. Предстоящий оргазм уже грел Юлю внизу живота, котёнок с длинными ушами мурлыкал на её крупной груди. Дверь сортира закрылась за ними и Юля высоко задрав юбку стала сцать. Она сцала, возбуждаясь всё сильнее, пока не прижала длинноухого кота ротиком к пахнущему селёдкой, давно не мытому клитору. То ли котёнок с детства обожал рыбу, то ли просто решил освободить такие пездатые уши, но библиотекарша одновременно кончила и взвыла. Пальцы левой руки переломали шейку уже после того, как тонкие клыки прошили клитор и малые губы зоонекрофилки.


Путь до больницы был долог и болезнен: страшно мешал лежащий в трусах зверёк. Для того же, чтобы пройти без очереди Юлия Борисовна растыкой ввалилась в приёмную со стоном «выкидыш у миня!».
Расположившись на кресле (гинекологическом) ногами кверху она придерживала котёнка, вцепившегося в любимый, такой чувствительный к ласке клитор. Старушка-акушерка в роговых очках с толстенными стёклами схватилась за голову, зашаталась и поковыляла за единственным имевшимся в больнице в тот вечер врачом – кожвенерологом доктором Шапирой.

- Доктор, там родила, нет, то есть выкинула! – бабку била дрожь, она стала зелёной. – Скорее, доктор, там кровь!

- Нюхайте нашатырь и воздухом дышите, - доктор подтолкнул старУю, сунул ей в руку ватку с зелёнкой и она прилегла на кушетку, - пока не вернусь – не вставать!

В кабинете гинеколога всегда чем-нибудь пахнет. Во время вакуум–аспирации – кровью и дымом от полусгоревшего моторчика компрессора. При прижигании шеек от маток электротоком – просто дымом, как от шашлыка. Когда же на работу выходит доктор Жебнакова, употребляющая спирт, в котором в лабораторию доставляют образцы удалённых тканей – простым, женцким пиригаром… Теперь же в нос не особо опытного в те времена доктора ударил запах мочи. Первый взгляд на промежность уважаемой и интеллигентной женщины поверг Петра Яковлевича в щенячий восторг.

- Сметанкой угощался? – Шапира попробовал вручную разжать смертельную хватку маленького, ушастого, но уже в то время злобного зверя, - или так, среагировал на запах?

- Мне плохо, помогите, - Юлия Борисовна поудобнее устроила жопу на кресле, - вы ведь врач!

- Нештатный сотрудник отдела охраны маленьких зверушек, - проговорил доктор, демонстрируя значок «Почётный донар спермы», - вы арестованы нашим тайным агентом по кличке «УШИК»! Вы имеете право хранить молчание…

Дальнейшие манипуляции сопровождались плачем и криками. Клитор пришлось частично ампутировать ввиду наличия застарелой мацерации и очагов некроза. Прокушенные губья были мастерски зашиты (чтоб ни один хуй не влез – только поссать!) В конце манипуляции библиотекаршу сотряс привычный оргазм и она, забывшись обосралась.

Доктор Шапира вернулся в свой чистый, пахнущий своим перегаром кабинет, помог подняться старой акушерке и сказал, что плацента ушита, разрывы сняты. Продолжите самостоятельно, а меня дома ждёт лучшая подруга – бутылочка портвейна розового, «три топорика».



SIROTA, Minsk, 20.07.2004.