Полуразобранный паркетный пол и разбросанные повсюду вещи делали комнату похожей на халупу. Друзья ее избегали. Им не нравилось пробираться как сквозь валежник через кучу хлама, они предпочитали комнате кухню, несмотря на холодный кафель стен и пола. К тому же в комнате их взлелеянные импровизационной музыкой души терзал какой-то неизвестный источник звука, воспроизводя плаксивые голоса певичек под монотонные "бумпс-бумпс" модных ритмов.
Сэм был в комнате, впрочем, как и во всей квартире один. Он только начал просмотр совершенно идиотского фильма, когда зазвонил телефон.
- Алло?
- Господин Ивкин?
- Да, я.
- Здравствуйте. Вас беспокоит Виктор Амелиев, продюсер Карины.
- Карины Лолис?
- Да. Вы знаете ёё? То есть, я хотел спросить Вас, знакомы ли Вы с ней лично?
- Нет. Но я обожаю ее творчество и был бы рад познакомиться с ней поближе, - он загорелся, потом запнулся, подозревая в своих словах некоторую пошлинку.
- Мне необходимо с Вами встретимся, - Виктор перешел к сути звонка, не обращая внимания на смущение молодого человека. - Надеюсь Вы уделите мне немного свободного времени. Сегодня. Вечером.
- Думаю, что смогу.
- Отлично. Вы не вегетарианец?...
***
Вернулся он поздно ночью с твердой уверенностью к утру набросать эскиз порученной афиши и отослать Виктору. В голове был бардак, но в центре сферы хаоса непоколебимо сиял идол его музыкальных пристрастий. А вот в желудке был полный ажур. Работать не хотелось, но уверенность не пропадала. Оставалось только прислушаться к внутреннему голосу. Сэм прислушался и рухнул в кровать.
***

Утро наступило ближе к часу дня. "Жопа!" - проснулся Сэм и потянулся… Кофе. Горячий бутерброд с сыром. Сигарета… Эскиз был готов только к четырем утра нового дня. С первыми лучами солнца Сэма вырубило на полсуток.
***

- Семен?
Звонил Виктор.
- Да, я, - зевнул в трубку Сэм.
- Как наши дела?
- Отослал. Смотрите.
***

- Семен?
- Да.
- Сразу к делу. В принципе нас всё устраивает, только губы видеть хотелось бы более чувственными.
- Какими?
- Чувственными.
- Окей. Через час будут губы.
***
- Виктор?
- Да, Семен
- Прошло?
- Не совсем…
- Ёпт…
- Что, что?
- А что не устраивает?
- Да, я говорю, всё нас устаривает. Только вот губы… не чувственные…
***
- Семён! Семён! Ты меня слышишь?
- А?
- Просыпайся! Ты знаешь, который час?
- Я еще не ложился… я тут… хотел вот… только чуть вздремнуть
- Семён, ты бы мог верхнюю губу… а нижнюю… а ямочку подбородка… Семён! Семё-о-о-н!!!

***
До момента свидания изможденного творчеством Сэма с объектом его мечтаний оставались считанные минуты. Звезда среди звезд! Искрящаяся, неповторимая, сладкоголосая Карина Лолис!
Счастливое проведение должно было явить обладательницу совершенных форм перед уставшими очами молодого художника. Восторженный почитатель карининого таланта, Сэм, тем не менее, намеренно отверг приглашение на ее концерт в этот день. Как истинный художник он терзал себя садомазохизским ожиданием, и далекий от экстатического спокойствия дух его до окончания выступления звезды вполне способен был источить последние жизненные силы Ивкина. Но он не воспользовался контрамаркой не только с целью продлить томление - более всего он боялся опошлить предстоящий момент свидания пустыми свистоплясками с люмпенами.
Дверь гримерки открыл охранник. Двое других обладателей квадратных подбородков ждали внутри небольшой комнаты. Сэм вошел и увидел ее не в кресле, как представлял себе в мечтах, а на полу, застланном грязным ковром. Карина, в коротком бархатном халате, не скрывающем её красивую грудь, лежала на спине. В одной руке она держала сигарету, в другой - бокал с мартини. Пепельница -хрустальное влагалище лежала у неё на животе. Телохранители сидели вокруг великолепного тела и тоже курили. Привыкшие к подобному зрелищу, они лениво нагибались, меланхолично сбрасывая пепел мимо "влагалища" на живот звезды.
- Заходи. Что встал? - Карина затянулась.
Сэм прошел в маленькую комнату и завертел головой, ища, куда можно присесть.
- Так вот ты какой, Семён-художник! - Карина, казалось, не замечала семеновского дискомфорта. - Художничек - от слова "худо", - бросила она в потолок, выпуская дым в том же направлении.
- Художник - от слова художник! - провозгласил Сэм, но без особого энтузиазма. Его взгляд был прикован к полуоткрытой груди певицы.
- Гонишь, парень - это к тебе не относится, - Карина подумала секунду, и, не подозревая об этом, процитировала классика:
- Говно ты, а не художник.
- Сама ты говно, - не растерялся Сэм.
- Что ты сказал?! - Карина подпрыгнула, будто ей воткнули шило в задницу, размахнулась и швырнула в Сэма пепельницу. Та просвистела рядом с левым виском и ударилась в зеркало за его спиной. Большие куски стекла со звоном падали на столик трюмо, а потом на пол, мелкими осколками рассыпаясь по ковру под легкий матерок охраны.
- И не сметь уворачиваться! - завизжала Карина. - Скотина!
Сэма передернуло. Он размахнулся и наотмашь ударил звезду по чувственным губам. У сторожевых псов из открытых ртов попадали сигареты. Широкими шагами он прошел сквозь остолбеневших амбалов и вышел из гримерки, хлопнув дверью.