Он жутко матерился. В любом его предложении всегда встречалось столько матов, сколько и обычных слов. То есть отдельно выкрикивать маты и отдельно "не маты", он не мог. Такая у него была физиология.

Например, забивая гвоздь, и случайно ударив молотком по пальцу, он не мог просто выкрикнуть слово "сцука!" или "палец!". Он обязательно выкрикивал "молоток, сцука!" или "блять, палец!".

Такой вот бред об этом чуваке поведала мне бабка с соседнего подъезда, подсев ко мне, в то время как я мирно попивал пиво, сидя на лавочке.

Бабка утверждала, что он живет в одном с ней подъезде. Тогда я этому не поверил, так как ни разу его не видел. А напрасно...

Спустя год, после этого разговора, я познакомился с ним. Это случилось в институте. Он попал в одну и туже группу, что и я. Познакомились случайно, благодаря моей привычке опаздывать на пары. Я опоздал минут на 15, а к тому времени в аудитории оставалось лишь одно свободное место - место соседнее с ним. Тогда я и обратил внимание на тучи матов в его разговорной речи. Мои сомнения окончательно рассеялись, когда я узнал, что он живет в моем доме, в соседнем подъезде. Да. Это был именно он. Без сомненья.

Бабка была права и одновременно не права на счет него. Так как, на самом деле, с этим парнем все было на много сложнее...

С рождения, на нем висело проклятье: если в его предложении нарушалось равновесие - количество матов превышало количество "не матов", то он взрослел на столько лет, на сколько матерных слов было больше. А если же "не матов" было больше, то молодел на соответствующее количество.

Не влияли на его рост лишь слова, которые не относились к существительным и по своей длине не превышали трех букв, а так же имена. Да, именно - простые человеческие имена.

От "имен" можно было извлечь свой толк, если бы он, допустим - курил. Он мог бы подойти к табачному киоску и, не боясь за изменение своего возраста, попросить в окошечке:

- Мне - петра...

...и ему дали бы пачку сигарет "Петр I".

Перед тем как что-либо сказать, он мысленно рисовал в голове предложение и сосчитывал количество матов и "не матов".

Так он и парился несколько лет, пока я не посоветовал ему использовать одно универсальное слово - "пошливсенахуймудаки".

Из всех слов, когда-либо придуманных человечеством, ему больше всех нравилось именно это. Он его старался употреблять везде, так как при необходимости, если в предложении не хватает для равновесия одного мата, то он просто разделял это слово, и получалось - "пошливсенахуй, мудаки" или же если ему требовалось добавить "не мат", то это слово произносилось как "пошли, всенахуймудаки".

Если кто-то из вас, фтыкатели, скажет: "Нихуя! Слово "мудак" не мат!", то я отвечу тебе, друк: иди ка ты на хуй. Взрослел он от этого слова так же как от произношения слов "хуй" или "пизда".

У него не получилось закончить институт. Сессии он сдавал без проблем - в письменном виде. Даже устные предметы он сдавал письменно, договорившись с преподавателем (так же письменно). Он доучился до 5-го курса, но ему было не суждено защитить диплом.

- Письменно защищать диплом? Не смешите!.. - так ему отвечали на кафедре.

Первый раз он попытался защититься, ни чуть не работая над своей речью. Естественно, что через несколько секунд после начала защиты, он был с позором, под смех присутствующих выгнан из аудитории...

Ну вот сами представьте:
Престижный ВУЗ. Куча студентов с младших курсов фтыкают в то, что их ждет в скором будущем, и тут - хуяк. Выходит чувак в пиджачке, при галстучке, и все такое, и начинает так стелить, что уши в трубочку сворачиваются.

Пиздец? Вот и я о том же…

Но он добился того, что бы ему дали возможность защититься второй раз. На этот раз он выбрал другую тактику. Он громко и внятно произносил слова "по делу", а маты произносил еле, еле слышно. И это действовало! Держался он просто заибато! Даже сумел полностью рассказать о своей дипломной работе. Но на дополнительных вопросах - сдулся...

Ему был задан вопрос, ответ на который, он знал беспиздыбескартинок. И он, видимо почувствовал себя невъебенно уверенным, расслабился, и сразу выпалил ответ, не продумав как именно он это сделает. Ответ был четким, внятным и главное - правильным. Но за ответом последовала такая хуева туча матов - четких и внятных, что на его высшем образовании был сразу поставлен крест. Чуть ли не фашыстский, нах! - то есть полнейший йобаныйврот.

В тот вечер мы наебенились водяры. И я, дурак, спьяну предложил ему попробывать прочитать текст его диплома с листка. Что ж, блять. Он, видимо подумав, что я нихуя не верю в его эту хуйню про проклятье, взял да и начал читать...

То, что произошло в следующие секунды, было настолько ужасно... Нет. Это был просто полный пиздец.

На моих глазах, взрослый человек превращался в ребенка. С каждым произнесенным словом из его голоса улетучивался знакомый бас. Через несколько секунд, его детская ручка полностью скрылась в рукаве пиджака. Листок был выронен, но он упорно продолжал произносить оставшиеся в его памяти слова...

Я не мог поверить своим глазам: передо мной сидел годовалый младенец и тупо моргал глазками, как бы спрашивая - что это за хуйня со мной? Он бы наверное уебался со стула если бы я во время не подхватил его.

Но сюрпризы на этом не закончились. Внезапно, ребенок начал судорожно дергаться. На его губах начала появляться пена...

До меня сразу дошло, то что ему нужно проблевацца, так как доза алкоголя находившася в его организме была не вывозима для такой крохи. И я развернул его лицом к полу. Какой же он был легкий! - я впервые держал младенца на руках!

Вы не поверите, но он САМ контролировал процесс, засовывая время от времени пальцы своей руки себе в рот, что бы вызвать рвотный рефлекс. Это было как доказательство того, что все, что он научился делать за всю прожитую жизнь - сохранилось.

Так он и остался жить у меня.

Он мог питаться, свободно управляясь с пластмассовой ложкой или вилкой, мог пить из такого же легкого пластикового стаканчика. Для того, что бы он мог сцать и срать сам, я поставил рядом с унитазом - табуретку. Он сам мылся в тазике. У него даже был свой пакетик с мылом, зубной пастой, щеткой, а так же прочими подобными вещами...

С ним не было проблем, так как он мог делать все, что и взрослый человек. Насколько я его помню таким, он никогда не плакал, не кричал. Единственной, все-таки проблемой было, то, что он не мог говорить. Видимо его голосовые младенческие связки еще не до конца сформировались для этого.

Я принялся его учить говорить. Это было первой необходимостью. Я чувствовал за собой всю вину. Я был в охуенном долгу перед этим чудом природы.

Сначала это были попытки произношений простых слов по слогам, таких как: "х-у-у-й", "пи-зда-а-а". В ответ я только слышал от него "у-у-у" или "а-а-а" соответственно. Затем - более сложных, типа: "За-а-алу-у-упа-а-а". И вновь я слышал только "а-а-а, у-у-у, а-а-а ".

Наверно щас добрая половина из вас, фтыкателей скажет:
- Ну нихуя, ты охуел!? Ребенка сразу матам учить?! Мудак ты, а не падонак!

А вы как думали, блять? Какие гарантии того, что после слова "па-па", этот младенец не станет младше еще на один год? Любите острые ощущения? Экстрим, бля? Да идите вы ф песду, экспериментаторы!

Вера в то, что любой день может быть днем когда, он наконец произнесет хоть одно слово, давала мне силы для очередного, ежедневного занятия с ним.

Так прошло два месяца.

Одним весенним вечером я возвращался с работы домой. Все было как обычно. Я поднялся к себе на этаж. Еще открывая дверь, я услышал звонок телефона. Но я не успел дойти до трубки. Я осмотрелся - что-то было не то. Обычно он встречал меня, когда я приходил домой.

Пока я пытался понять, что к чему, опять зазвонил телефон...

- Алло? - спокойным голосом спросил я.
- Здарова, нахуй! Я у себя дома, пиздец, блять. - услышал я знакомый голос.
- Пошливсенахуймудаки! - крикнул я с радостью в трубку.
- Пиздец, нахуй, это первое слово, которое, блядь, сцука, у меня наконец получилось произнести биспизды, бескартинок, пошливсе, нахуй, мудаки, в залупу, блять - отозвалось в трубке.


С тех пор прошло пять лет. Но все это вспоминается так, как будто это было вчера.

В течении года он искал работу - все безрезультатно. Он пытался устроиться туда, где не нужно было общаться с кем-либо. Вариантов было много, но работодатели смотрели, прежде всего, на стаж и образование. Даже если он и внешне подходил, то личное собеседование все портило - он не мог себе позволить раскрыть свой секрет, молодея или взрослея на глазах. Он просто молча уходил, не дожидаясь собеседования - это было просто бессмысленно.

К тому времени я уже женился, и моя жена была на четвертом месяце беременности.

Я видел его все реже и реже. В его глазах я встречал грусть и безнадежность. Мне больно было это видеть, но сделать я ничего не мог.

Мне казалось, что он специально избегал меня. Видимо, он думал, что у меня уже совсем другая жизнь, и во мне теперь не увидеть того понимающего друга, который разделяет его проблему.

На самом же деле, в душе, я изо всех сил рвался, что бы сделать шаг ему на встречу. Я хотел как-то поддержать его, показать ему, что настоящая дружба - вечна, и никакие перемены в жизни на нее не могут повлиять. Я долго решался на этот шаг и, наконец, решился...

Но было уже поздно...


Сейчас я сижу дома. На кухне. Как раз на том стуле, на котором он сидел пять лет назад и пил со мной водку.

Я в квартире один. Моя жена уехала с дочерью отдыхать в деревню. К родителям.

Два часа назад, часовая стрелка перевалила за цифру 12. Сегодня уже 9-е августа. Я наливаю водку в стакан. Поднимаю его перед глазами. Задумчиво смотрю сквозь него.

Три года. Ровно столько прошло с тех пор как его не стало. Он специально выбрал этот день - день моего рождения.

Он ушел из жизни не как все. Его сердце перестало биться не от старости - это была усталость от безысходности.

Я помню, как выносили его тело из подъезда. Тело седого, морщинистого старика, одетого во все тот же студенческий костюм. Он отверг это мир, так же, как мир отверг его. У него не было никого. Его тело просто погрузили в машину с большим красным крестом и увезли. Обидно, что я даже не знаю куда. Я даже не знаю того места, где покоится его тело - где я, держа в руке стакан, мог бы спокойно поговорить с ним, веря, что он слышит меня. Мне стало бы легче. На много легче...

Я вытираю слезы. Делаю несколько крупных глотков. Водка приятным теплом распространяется по моему телу. Я не закусываю, а лишь слегка запиваю соком, так как хочу поскорей уйти от реальности...

Передо мной начинают медленно проноситься особо запомнившиеся моменты...

Я никогда не забуду как он жжог! Я помню как он специально превращал себя в 8-летнего шкета, кстати не случайно одетого во все на несколько размеров больше, выходил во двор и начинал залупацца на 11-летних пацанов с соседнего подъезда. Я наблюдал с балкона над этим всем! Получив пиздюлей, он уходил в подъезд и через секунды возвращался уже 17-летним. Что примечательно - таким же злым. Это был пиздец...

Я оживляюсь и допиваю оставшуюся водку из стакана.

А его способ боротся с болезнями? "Заболел? Хуйня!" - именно эти два слова он произносил, что б помолодеть, а потом снова повзрослеть. Хуй знает как это все происходило, но болезнь проходила. Кстати "Порезался? Хуйня!" - тоже работала нехуйово. Все это восстанавливалось в процессе "повзросления".

Помню, как я его подъебывал: "Поел? Хуйня!", "Выпил? Хуйня!", "Побрился? Хуйня!".

Я откинулся на спинку стула. Мне хорошо. Я чувствую себя полностью расслабленным. Я пьян, но только чуть-чуть.

- Еще налить! - непроизвольно, сказал я вслух и потянулся к бутылке.

Моя рука остановилась на пол пути. Я замер.

Неужели показалось?

Нет. Так и есть - звонит телефон.

Пол четвертого ночи на часах...

Я подошел к аппарату и застыл. "Ну давай, возьми трубку, мудак! Хули тормозишь?" - разорялся внутренний голос.

- Бля... Пол четвертого ночи... - вслух повторил я и, сделав глубокий вдох, снял трубку.

- Алло? - робким голосом спросил я.
- Здарова, нахуй! С днем рождения, блять, пиздец! Как дела, идутвсенахуймудаки? - раздался в трубке все еще не забытый мною голос.
- Водку будешь? - растерянно, еще не до конца осознав, что происходит, предложил я.


(c) vitalys, 2004.