Почему то вспомнил, что скоро День Победы.
Решил направить на Ваше рассмотрение и суд хуяторов и втыкателей небольшой подходящий отрывок из своей эпохальной повести "Пиар и его команда".


Войска Второго Украинского и Третьего Белорусского фронтов штурмовали Берлин. Сначала на его окраинах, а затем и в центре, стали подниматься букеты взрывов от снарядов дальней артиллерии. На следующий день русские перебросили к Берлину несколько танковых корпусов и теперь эти машины с невероятной толщины броней и высокой маневренностью, изготовленные далеко за Уралом, прямой наводкой уничтожали все то, что еще оставалось после налетов британцев с американцами и артобстрелов. Огромные семиэтажные дома рушились прямо на глазах от прямых попаданный, либо от того, что какой-то удалой механик-водитель на скорости залихватски разбивал их несущие опоры. Уже утром в город ворвалась советская пехота и на улицах начались сначала перестрелки, а затем завязались неравные бои. Собственно, линия фронта, как это не парадоксально, пролегала теперь по Берлину.
Серега со Штирлицем прятались в уцелевших домах и пытались отстреливаться, если это можно так назвать. В том-то все и дело, что в настоящий момент, из-за формы СД, в которую был одет Штирлиц, по ним вели огонь свои же, а по этой причине они не могли вести огонь на поражение - посему стреляли поверх голов, стараясь напугать не в меру смелых и нахрапистых сибиряков-пехотинцев.
На улице возле мертвого фашиста Серега подобрал "Шмайссер", снял с трупа сумку с обоймами и теперь весело разрезал пространство свинцовыми очередями. Исаев же интеллигентно держал в руке абсолютно черный "Парабеллум", состояние которого он изредка проверял, постреливая из окон.
Они сидели на кусках побитого кирпича, спинами прижавшись к стенам и пережидали, когда у сумасшедшего и пьяного от близости победы и, скорее всего, водки из фляги, пулеметчика, который лупил непрерывной очередью по окнам, закончится лента и можно будет как-то выбраться из этого дома и перебраться куда-нибудь в другое, более безопасное место.
Внезапно Штирлиц насторожился, Сергей увидел это и тоже, в свою, очередь, напрягся. Послушав с минуту звуки плотных разрывов и очередей, он понял, что насторожило Штирлица - звяканье стекла, как будто бы кто-то стучал пустыми бутылками друг о друга.
Звук доносился из комнаты, которая находилась слева от них. Штирлиц встал, и, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы, главное, не упасть на валяющихся кирпичах и не сильно шуметь, перебазировался на соседнюю сторону комнаты и залег, глядя в разбитый снарядом дверной проем и пытаясь разглядеть причину необычного звука. Серега тоже не сидел, сложа руки - пригнувшись, он перебежками приблизился к этому проему и осторожно, держа автомат наготове перед собой, высунулся и осмотрел соседнюю комнату - она была завалена грудами такого же более непригодного кирпича, в самом ее конце валялось перекрытие, упавшее с верхнего этажа. Через отверстие в потолке, которое образовалось от этого разрушения, в комнату пробивался яркий весенний свет. Никого не было видно. В этот момент в дом, где находились наши герои, где-то в самое его начало радостно бухнул советский снаряд. Дом затрясся и с потолка посыпалась штукатурка и кирпичи с верхнего этажа. Распластавшись, как морская звезда и вжав лицо в грязное и пыльное покрытие пола, Сергей приготовился к моменту, когда на него обрушиться потолок, а за ним и весь дом сложиться, как крыша кабриолета.
"Ну, блин, ее на хер, эту Лору Палмер. На фига я связался с ней? Привалит сейчас тут, да и все" - до этого момента Сергей расценивал свои приключения в Берлине как невинную пионерскую зарницу, сейчас же он действительно был испуган, что отдаст свою молодую жизнь почем зря, в интересах, так сказать, этих эсбешников. А они потом орденки себе на грудь, сволочи.
Штирлиц, надо сказать, тоже лежал в идентичной позе, но с другой стороны выхода и опытно прикрывал голову руками. В его голове были похожие мысли:
"Боже мой, как я устал, как я чертовски устал. Ну, уже ж все понятно, так нет же - на тебе еще одно, последнее задание - найти эту девчонку. Да еще и американскую. Совсем в Центре оборзели. Как будто не знают, что здесь твориться. Здесь и фюрера не найдешь, даже если сильно захочешь. Оно мне надо - свои же в меня и стреляют. Маразм! А ведь только недавно представили к Герою. Не хватало еще, что бы посмертно дали".
Раздался следующий выстрел, а за ним сочное попадание - дом вновь содрогнулся, но выстоял. По-видимому, наши - если, конечно, в настоящее время, их можно было так назвать, - подтянули самоходные артиллеристские установки и теперь прямой наводкой лупили по строению, которое, скорее всего, серьезно преграждало им путь к дальнейшему развитию штурма.
Когда пыль начала немного оседать, Сергей поднял голову и увидел, что за перекрытием что-то ворочается и от этого звук пустого стекла стал еще громче и отчетливее.
Сделав несколько глубоких вдохов, как стайер, пробежавший дистанцию и пытающийся восстановить ритмичность своего дыхания, он оттолкнулся от пола, вскочил и, пригнувшись, изо всех сил, по-прежнему, держа автомат перед собой, сделал стремительный и резкий бросок к подозрительному перекрытию.
Подбежав к нему, он увидел за ним лежащего на животе небольшого роста человека, сильно вжавшегося в пол и, судя по напряженной спине, пытающемуся просочиться сквозь осколки кирпичей. Вся его спина была белая, но не от того, что на нем был одет маскхалат, а от побелки, которая, как первый декабрьский снег, вовсю кружилась в полуразваленном доме.
Наставив на него автомат, Сергей, не отдавая себе отчета, что на русском языке, закричал: "Руки вверх", хотя руки противника и так были выброшены далеко вперед. "Встать" - продолжал он нагнетать атмосферу.
Немец не спеша и осторожно встал на ноги и Сергей увидел, что на его плече болтается сетка, в которой перестукиваются три пустые стеклянные молочные бутылки, пользующиеся чудовищной популярностью среди населения эпохи развитого социализма.
- Блин, Коля, ты какого хера здесь делаешь? - узнав его, раздраженно заорал Серега, - ты как вообще умудрился сюда попасть?
Герасимов, услышав русский язык, не нашел ничего лучше, как измождено выдохнуть: "Свои".
Он был похож на черт знает что: школьная форма была кое-где разорвана и безумно вымазанная в какой-то грязи и пыли, на плече висела сетка с пустыми бутылками, которые каким-то чудом уцелели. Из внутреннего кармана пиджака виднелся кусочек красного пионерского галстука. По всей видимости, завидя фашистов, Коля предусмотрительно снял его и спрятал от греха подальше.
- Да свои, свои, какие же еще, - орал на радостно-безумного Герасимова Серега, - ты как здесь оказался? - повторил он свой вопрос, который с первого раза до Герасимова на дошел. Сергей всерьез испугался, что его успело здесь контузить.
- Ну как оказался, я все ищу ее, вот и оказался, - промямлил Коля.
- Сергей, кто это? - Штирлиц, улучив момент, когда наш пулеметчик заправлял новую ленту, прибежал к ним и теперь стоял рядом, с интересом разглядывая чумазого паренька с сеткой на плече.
- Да так, придурок один, но свой, - по-простецки пояснил Серега. То, что он знает и Штирлица, и Герасимова, а они друг друга - нет, делало его как бы связующим звеном и он чувствовал себя хозяином положения, а поэтому позволял себе некоторую невежливость и орать на обоих.
Затем он снова переключился на Герасимова, который с неподдельным страхом таращился на стоящего рядом с ним фашистского офицера, одетого в форму СД и держащего в руке "Парабеллум".
- Слушай ты, тормоз, тебе нужна Алиса, слышишь А-л-и-с-а, а не Лора, - растолковывал он Коле, который, по-видимому, находился в состоянии шока.
- А? - обалдело вякнул тот.
- Алиса тебе нужна! - в самое ухо Герасимову кричал Сергей, - Алиса!
- Ну да, я знаю, Алиса, - уже более разумным тоном ответил Коля и посмотрел на Сергея, как на идиота, - Конечно Алиса.
- А здесь все ищут Лору, понимаешь Лору. Немного разные имена. Алисы здесь нет, - Сергей уже немного успокоился, потому что взгляд Коли становился все яснее и яснее.
Герасимов молча смотрел на него, хлопал глазами и, наконец, до него дошло.
- Лору? Но мне не нужна Лора. Я ищу Алису, - резонно ответил он на нападки Сереги.
- Ну, слава богу, допер. Конечно, тебе нужна Алиса. Ты как сюда попал, через двери автобуса в парке в Космозоо? - спросил Сергей.
- Да, а затем началось это. Я ничего не понял.
- Откуда ты пришел сюда?
Герасимов ткнул пальцем в темный проем стены за своей спиной. До него было метров 15.
- Ты хоть один здесь, без Фимы? - Сергей, сам не зная почему, начал беспокоиться за судьбу этого шестиклассника.
- Один, - сказал Коля, - Фимку мать не пустила.
- Давай, вали отсюда, а то сам видишь, что здесь твориться, замочат, как пить дать. Дом, видишь…, - договорить Сергей не успел, в стену снова глухо вляпался снаряд и все дружно присели.
- Слушай, Коля, здесь Алисы нет, тебе нужно идти туда, откуда ты пришел и в парке зайти в другую дверь автобуса. Понятно? - торопливо инструктировал Герасимова Сергей. Он боялся, что тот не успеет уйти в Космозоо и им со Штирлицем придется тягаться с этим пацаном.
- Понятно. А это кто? - спросил Коля, не спуская глаз с немецкого офицера, свободно говорящего по-русски.
- Это? Это - Штирлиц, - обыденным тоном ответил Сергей на его вопрос, но сразу же об этом пожалел.
- Штирлиц?! - глаза Герасимова стали большими и круглыми, словно его внезапно поразил приступ базедовой болезни, - Тот самый Штирлиц? Разведчик?
Теперь настала очередь удивляться Штирлицу, но как настоящий профессионал, он быстро с этим справился.
- Откуда, от кого ты знаешь обо мне, - спокойным, размеренным тоном задал он вопрос Герасимову.
- У нас все знают о вас, о радистке Кэт, о Плейшнере, о Мюллере, в общем, про всех, - в детском голосе Коли чувствовался восторг, казалось, что сейчас он попросит у Штирлица автограф.
Такого удара Штирлиц еще никогда не испытывал. Даже в тот день, когда он был на грани провала, записавшись на прием к Гиммлеру и в приемной встретившись с Шелленбергом. О нем, разведчике, работающем в Германии с 1929 года, о его связнике и радистке знал какой-то пацан, молокосос с длинным языком, неизвестно как оказавшийся здесь! Раньше он всегда считал, что о нем знают лишь в Центре и его жена. То, что произошло, совершенно не укладывалось у него в голове и он отказывался верить действительности. Но, как и подобает настоящему асу разведки, его лицо ровным счетом ничего не выражало.
- Как это, все? - этим вопросом Штирлиц всего лишь выигрывал время и уже привычно искал возможность выйти сухим из воды и причину провала или вычислял человека, предавшего его.
- А вот так, абсолютно все. А пастора Шлага вы уже переправили в Швейцарию? - с неподдельным интересом спросил Коля.
Штирлиц отшатнулся. Как, он знает и про пастора?.. А ведь пастор был его последним надежным человеком… Неужели пастор смог?.. А он был так уверен в старике…
На щеках Штирлица лихорадочно заиграли желваки. Он достал сигареты и, встав, закурил, забыв о том, что комната, где он сейчас все находились, простреливается насквозь безумным пулеметчиком-стажером, дорвавшимся до шаровых патронов.
Сергей понимал, к чему может привести задумчивость Штирлица, да еще и держащего в руке пистолет. Поэтому он быстро решил перехватить инициативу и сказал:
- Коля, давай дуй отсюда, да поживей. Привет Вертеру.
Снова раздался выстрел и дом закачался, следующего он наверняка не выдержит.
- Быстрее, - коротко крикнул Сергей Герасимову и, повернувшись к Штирлицу, добавил, - Я потом объясню, он прав, все знают, но не потому, что вы провалились.
Коле повторять уже не надо было - скакая на неровностях пола и звеня молочными бутылками, он бежал к дыре в стене. Подбежав к ней, он остановился, развернулся и пропел:

Ты только прикажи,
И я не струшу,
Товарищ Штирлиц,
Товарищ Штирлиц…

Не прекращая песни, выдуманной им, по всей видимости, прямо сейчас, он, нагнулся и проворно прыгнул в темный проем. Его голос сначала стал тише, а затем резко замолк.
Сергей повернул голову к Штирлицу и усталым хриплым голосом произнес:
- Максимыч, пора сваливать отсюда.
Штирлиц кивнул.