Что за год дурацкий? Не зря - високосный. Скока хароших людей унесёт… Всигда так бывает. И младых уносит, и старых, и сердешников, даже женщин. Ну да чего уж теперь. Не жить? Как это? Жить! А Бог даст - может и выживем. И тогда уж, точно, до следущего такого доживём. Високосного.

А в этот год ещё и током больно бьётся. Наелектролизован я - вот и шарашит миня токам. Апсалютно всё! Куды не дотронься. И больно-то как… И двух месяцев не прашло ещё, а надаело мне это битьё… Я уже всиго баюсь. До крана - баюсь подходить, дверь в квартиру - аткрыть ни магу. Спичку взять - не магу, а курить хочится… Во всем и вокруг такая напряжённость. И люди нервными сделались. Раньши током не бились. Протягиваешь руку - и на тебе. Разряд. Да какой!

Я ваздерживаться уже ни магу. Та что ж я - не человек? Ничто людское мне не чуждо, как и любому чиловеку. Но только другие человеки могут удовлитворить свои растущие (иногда угасающие - у кого как), потребности, а я - не магу. Патамуштобаюсь. Баюсь быть сражённым электрическим ударом. На прошлой недели - меня от одной, так отшвырнуло, что я придя в сибя - падумал: "Может это ёйный муж вернулся раньше окончания трудавого дня"? Осмотрелся - точно, не муж. Синяка под глазом нет. Руки ноги целы. Если бы муж - то хоть синяк бы был. Только пятна на ладони и на пальцах. Черные, такие, с копотью. И болят, гадюка…

При паражении электрическим током - не мажте паражённое место растительным маслом. Шо за заблуждение у народа по этаму поваду? От этаво дурацкого масла - ещё хуже бывает. Маслом мажут патом. Дня через три, четыре, когда валдырь лопнет и кожа сохнуть начнёт. Эта я с вами - сваим горьким опытом дилюсь. Что бы вы маих ашибак не павтаряли.

Осматрелся (сам, значит), глядь - а Лидуся моя, вернее не моя, но тоже лежит. И у неё такие же в точности чёрные пятна но не на руке, а на груди. Ема-ё… Этож я её убил, наверна. Туда, сюда. По щекам (перчатку резиновую надел предусмотрительно) - вроде жива. Отлягло от сердца. Оделась, так нервно, зло, и гаварит: "Ты Стёпа иди, иди к сибе в симью, там безабразничай, а миня честную женщину аставь в пакое, бес папутал мужу рага наставить, да видать Бог уберёг". Вот сволочь! Честная… А гаварила любит. Даже больше чем мужа сваего. Пустячного испытания не выдержала. Эх, не настаящая видно любовь у неё ко мне. Разочаровала…

Валнуюсь. Это, что? Я теперь воще ни скем не смагу? Больмая - хуй с ней, справлюсь, но магу же харошую женщину и убить. Насмерть убить. А это уже преступление. Не драчить же теперь. Хто знает когда я биться током перестану.

Стал с апаской на женьсчин паглядывать. Вернее и вовсе не сматреть на них. Ани для миня теперь, как пригаварённые. Все. Чуть зазивался и атправил на тот свет голубу. Тяжело диржаться. Но дрочить не буду!

На маю биду, есть у маго директора сикритарша. Малоденькая, харошенькая. Директор ей уже видимо надоел порядком, патаму, как в приёмную она миня всё время вызывает. И по поводу (надуманному, конечно), и без повада (проста так). И пастаянно рассказывает мне о даче сваей падруги. Патом радостно начала намикать, что ключи она уже взяла. И что если я не саглашусь сигодня паехать за город - такое пра миня директору сваему расскажет, что с работы выличу в три счёта. Пачиму в три счёта? В адин счёт. Патаму, как они эти бабы, такие суки, если захотят мужика со свету изжить - изживут.

Делать нечего. Как под канвоем поехал с ней на дачу. Жене пазванил, сказал, что срочно вылетаю с директором в Екатеринбург. Буду через пару дней. А она мне, жена, представляете, гаворит - так Стёпа, завтра суббота! А я ей - дура, эта тока ты па суботам атдыхаешь, а нармальные люди трудятся. Нынче не сациализм долбаный на дваре, праснись радная. Хоть у баб с умом иногда того - поняла. Просила поберечь себя и не очень переутруждатьса.

Дабрались да дачи, кагда тимно уже было. Зимой, если темно - значит спать уже пара. Сикритарша так и гаварит: "Пашли ложиться". Пашли. Иду, а сам думаю, как же это лучше сделать, не дотрагиваясь до неё? Ничего в голову не лезет. По салдатски, быстро раздеваюсь, ана тоже, па салдатски, но быстрей миня…

Не успел я даже слова сказать, не увернулся вовремя, а оно (электричество), как пиздякнет! Бля… Искры, вольтова дуга - змеюка синяя, в руку толщиной… Грохот стоит жуткий, как при праздничном салюте. А искры так и сыпятся на пол. Секретарша визжит и от страха и от ожёгов. Змеюка извивается, трещит. Сикритаршу уже трясти начало. Но отцепиться от меня не может. Видно мышцы сократились и не разжать ей хватки своей ненасытной. Помню, что первым делом надо паражённого (ную), сухой палкой отпихнуть. Где я её вазьму - палку? Я её стулом, как пихнул… Держится. Я сильней. Стул на части разлетелся. Сикритарша сильней вцепилась. А дача уже палыхает. Нам бы живыми выскачить, но эта дура не атпускает, трясётся и пена изо-рта. Да я канечна всё панимаю, что при паражении током наступает шок, что она именно в таком состоянии. И никак не угаварить её - не валять дурака. Но мне жить та хочется! Думаю, что и ей хочится, тока она пака этаго не панимает ещё, не до таго ей…

Отбиваясь от пламени, хватаю весчи, какие под руку папались, и пру всё это вместе с секретаршей на улицу. Для второй ходки времени и сил уже не будет. На улице валю секретаршу в сугроб. От перепада температур мышцы, держащие хватку - расслабляются. Она отпускает. Я оптолзаю. Какое-то время смотрим на пылающий дом. И вдруг она как заорёт: "Там же шуба мая асталась и ключи". И в горящий дом. Как в той паговорке про русских бабс. Еле оттащил. Оделись. Кто во что. Сваю адежду я пачти всю успел схватить, у неё кой чего из гардероба не хватало. Дому пиздец. Ключам - тоже.

Видно тронулась умом секретарша от патери шубы. Ничего не помнит, заикается, ко мне, как своему спасителю прижимается и кричит: "Дамой, дамой"…

Машину на полном газу, она враз останавила (к продалжению поговорки). Водила - даже не перечил. Домой дабрались часа в три ночи. Обгоревшие, со следами поражения электрическим током. Жена рот раскрыла, ничего сказать не может. Только мычит и на секретаршу пальцем показывает. Обьяснил, как мог, что произошла воздушная катастрофа. Директор погиб, а это бедная девушка, лишившаяся рассудка - увидев своих мёртвых родителей, вцепилась в первого попавшегося (в меня), и не отпускает… Ну, доля правды в этом была. Особенно, что не отпускает…

С тех пор так и живём - втроём. Жена к секретарше попривыкла. От перваначальной ревности и следа не асталось. Дружно живём. Тока жена иногда абижается, что сикретарша её - мамой называет…

1951 год

Степан Ублюдков инструктор по ТБ, электрик, глава бальшого симейства, муж