Вчера, как это обычно и бывает, со мной в метро произошёл казус. Ехал я с работы, уставший и с эрекцией. Это так у меня заведено: если я устал, то у меня по какой-то неведомой мне физиологической причине стоит как топор, сцука бля нах. Ну, и естесно в такие моменты смотришь на девушек и женщин, и в уме увлажняешь их полость всеми немыслимыми способами. В жизни я красавец, но вот в такие минуты - не знаю, что у меня с мимикой происходит бабы опускают глаза или же просто плююцца, а друзья по секрету говорят, что я похож на жывотное. Ну, да мне пох, как известно. И вот еду я, стало быть, между Филёвским парком и Багратионовской и как-то так получилось, что народу было много и народ этот меня сдавил, причём таким образом, что мой наплевавший на правила поведения в общественном транспорте елдак прижался к округлой, сочнейшей заднице стоявшей впереди брюнетки в кожаном коричневом пальто. Через пальто я не мог почувствовать красоты и стройности этой маленькой дряни - помогла фантазия, щедро удобренная похотью. Похотливо крякнув, я осторожно прижался хуем к дивной женской жопе, затем отстранился и вновь прижался. Жопа не сопротивлялась. Тогда я осмелел и стал тереться, как кот об табуретку, имитируя еблю. Жопа не растерялась и стала сладострастно мне подыгрывать, совершая нехитрые фрикции по моему паху, и доводя меня до полного исступления. Я оглянулся. Люди отстранённо смотрели в газеты, окно, либо просто спали. А, может, прикидывались равнодушными мудаками все сразу, дабы не обламывать мою полуеблю. Я обрадовался и, мысленно потерев ладошки, усилил присутствие своего хуя в области заветного дамского пердака. Пердак, похоже, был непрочь ответить на мой вызов и чутко улавливал ритм моей дирижёрской палочки. Набравшись наглости, я опустил правую руку вниз, где вообще из-за давки разглядеть что-либо простому смертному возможным не представлялось, просунул руку в разрез пальто и запустил замёрзшие пальцы под резинку трусов. Там уже, судя по показателям влажности, всё было готово к бою. Вот и пальцы согрею! - изрёк мой рачительный мозг. Брюнетка странно всхлипнула и прижалась сильнее. Я почувствовал, что теряю самообладание и скоро буду способен наделать глупости, как то: сдёрнуть с неё пальто, нагнуть и войти в жопарь с победоносным кличем араваков и беззастенчивой ухмылкой, призывающей остальных пассажиров мне поапплодирывать. Собрав остатки благоразумия, я отстранился, продолжая массировать ожившими пальцами набухший клитор. Сейчас выйдем и разведу! - подумал я. Но упрямая шалунья, сдвинулась назад и снова стала ласкать моего хрюнделя своим гостеприимным корытом. Я почувствовал, что по спине заструился холодный пот и+ кожаный огнемёт шваркнул горячим генофондом аккурат в недры штанов. И+ в этот момент по руке потекла женская страсть. Какой единодушный порыв! Я улыбнулся и сжал зубы+ Она развернулась ко мне лицом+ Пассажиры, ехавшие в вагоне 16045 в 18 часов 43 минуты 15 апреля 2004 года на всю жизнь запомнят мой ужасный крик. Увидев перед собой паскудное пухлое беззубое ебало, изрытое оспой и увенчанное съехавшим от запущенного сифилиса носом, я завопил, как ненормальный, и инстинктивно шарахнулся назад, ударив локтем в бок стоявшего рядом бритоголового бычару. Тот, как видно, не привык жевать сопли и на агрессию отвечал адекватно. Я успел нагнуцца, когда кулак просвистел в миллиметре над моей головой и звонко стукнул в прыщавый подбородок похотливой гадины. Раздался хруст и рот возлюбленной безнадёжно опустел, утратив последние четыре зуба, которые с весёлым треском, как пронумерованные шарики в Спортлото, высыпались на благоразумно заблёванный ныне спавшим вразвалку пэтэушником пол. Я мысленно перекрестился и, не переставая орать лицо этой паскудницы будет стоять перед моими глазами вечно - побежал по убелённым сединами головам пенсионеров в другой конец вагона. Не помню, как я выскочил и как очутился на улице. Как, всхлипывая от ярости, вытирал о землю ладонь, липкую от оргазма самой уродливой бабы, какую только может нарисовать ухламлённое воображение падонка. Как носовым платком вытирал с ног стывшую сперму.

Через дорогу белел ларёк. Ёбнуть пива и забыцца! - приказал мой измученный мозг. Шатаясь и простирая руки к ларьку я сделал шаг на дорогу+ Визг тормозов и крики толпы последнее, что я запомнил от того дня+

Пробуждение... Сначала тишина. Пахнет лекарствами. Больница. Только очень тихо. Наверное, отдельная палата или тихий час. Ласковый женский голос спрашивает: Ну, я пойду? Хлопает дверь. Кто-то жадно целует меня в губы. Левая нога слегка болт, бок ноет. Я улыбаюсь и не хочу открывать глаза. Это от счастья. Я узнаю её+ Это Ленка. Её аромат, её губы. Моя девушка, с которой я так по-скотски вчера обошёлся. Кровать скрипит и я чувствую, как она взбирается на меня. Ласкает мой член и просовывает его в своё лоно. Самое чудесное на свете. Она просто сумасшедшая! А если кто-то здесь ещё? А если кто-то войдёт? У меня нет сил сопротивляться. Она сверху: двигается быстрее и быстрее, я лежу с закрытыми глазами и улыбаюсь. Мне так хорошо в ней. Я не выдерживаю и кончаю. Прямо в неё. Я шла за тобой+ - шепчет она. Шла+ Стоп. За кем шла? А что с голосом? Я открываю глаза. Передо мной склонилось отвратительное, богомерзкое, паскудное пухлое беззубое ебало, изрытое оспой и увенчанное съехавшим от запущенного сифилиса носом. Я начинаю хрипеть и чувствую, как по щекам от бессильной злобы скатываются слёзы. Капельница падает на пол. Осколки её блестят на полу в свете весеннего солнца. Я шла за тобой шепчет прыщавый цефалопод, осклабившись в беззубой улыбке+ Меня рвёт. Я поворачиваю голову вбок, чтобы не захлебнуться. А, может, лучше и захлебнуться+ от этой ёбаной скоцкой жизни. Нет! шепчу я. Нет! Уйди на хуй! Тварь, блядь! Помогите+ И теряю сознание.