В подземном переходе между Менделеевской и Новослободской было многолюдно, как и в любое другое утро понедельника. Студенты спешили поскорее добраться до институтов и договориться с преподом, пока он еще не успел надоговариваться с другими студентами до белой горячки. Менеджеры среднего звена целеустремленно щемились вдоль стенок, дабы выказать свое рвение начальству и поскорее получить увеличенный паек. Не успевшие окончательно спиться инженеры вяло топали в свои почтовые ящики с мыслями о не дающем покоя геморрое и очередном оружие массового уничтожения.

Все были заняты своим делом, даже нищие, которые уже заступили на трудовую вахту, старались выглядеть чрезвычайно занятыми. Из общего потока выделялся человек в черных одеждах. Складывалось впечатление, что в метро он попал в первый раз. Словно заблудившийся монах, он слонялся по переходу, постоянно натыкаясь на спешащий пролетариат. Метания черного сектанта не могли не заинтересовать представителей правопорядка на отдельно взятом объекте метрополитена. Как из-под земли, позади черного субъекта вырос милиционер, крепенький как боровичок. Позевывая, он представился и попросил явить ему документы и снять темные очки. Субъект отвлекся от своего телефона, по которому он пытался куда-то безуспешно дозвониться. Повернувшись лицом к стражу порядка, он принялся его тщательно изучать. Глаз его не было видно, но молодой лейтенант чувствовал, как его ощупывают, словно блядь на смотринах.

Он поспешил прервать просмотр, повторив свою просьбу о документах, но на этот раз уже более внятно. Субъект тоже вышел из ступора и на плохом русском заявил: Я есть избранник . Лейтенант насторожился. Какой еще избранник в метро? Все народные уже давно на авто пуляют, а этот с бомжами в переходе толчется , - рассуждал он.
- Гражданин, не конфликтуйте, - сказал ему, уже начинающий терять терпение, милиционер.
- Я есть единственный, избранный, - продолжал настаивать гражданин. - А то я не знаю, кто у нас в стране единственный и всенародно избранный! Пройдемте.
Сопротивляющегося избранника доставили в обезьянник, где обыскали и посадили за стол, писать объяснительную.

При виде стола, стула и листа бумаги нарушитель порядка повел себя очень странно. Вскочил, забегал вокруг стола, затем забился в угол и периодически открывал рот, словно хотел удостовериться в его работоспособности.

Милиционеры дружно решили, что человек просто не в себе и решили запереть его до обеда, может быть отойдет. Запираемый бурно протестовал, постоянно орал о своей избранности, рвался бежать, но все было тщетно.

Вдруг в камере раздалась полифоническая мобильная трель. Милиционеры узнали Владимирский централ и дружно переглянулись до этого дня их мобильники не работали в московском подземелье. Достав трубки, они убедились, что и сегодня не их день. Человек в плаще, наконец, очнулся после дружеской беседой с милицией и выудил из внутреннего кармана свою трубу.

Сдвинув крышку, он с облегчением произнес в нее чрезвычайно гнусавым голосом: Тринити, вытаскивай меня отсюда .