Я вытираю жопу бумагою мягко-пышной
Жопе моей приятно, бумаге, наверно, не очень -
Когда-то была сосною, ветвями лениво шуршала,
В кроне ебались белки, на корнях - злые туристы…

Но вот пришли лесорубы - литые плечи и зубы,
Легко завели моторы своих машин бензопильных,
Свалили сосну могучую, отхуячили нахуй ветки,
Взвалили на катафалку - ебучую лесовозку…

Свезли ее тело до морга, до сраной, блядь, пилорамы,
И там уж суки натешились над трупом лесной красотки.
Некогда стройное тело распилили на хлипкие доски
Из них половину спиздили сторож и пилорамщик,

(Набрали пивчелла с выручки и выебали друг друга,
С утра же им было стыдно, да и срать очень больно)…

Последнюю половину отправили разным клиентам -
Она пошла на строительство дачного, блядь, сортира…
На даче Бобырь Катерины, а срет в нем Симонов Саня,
Ужравшийся шашлыками с поруганого мангала…

Обрезки ствола невьебенного засунули в древорубку,
Наделали древофарша - хуевенькой целлюлозы.
Так получилась бумага - не пипифакс изысканный,
А матерьял для газеты, для ведомостей тюменских…

В газете той рожа Петровича - Медведя тобольского, сраного,
Чья бороденка седенькая напоминает пиздищу,
Но в этой газетке ебаной нет чеканного профиля,
Моих, блядь, очей сверкающих и слов охуенно умственных…

Газету читать не станут - отправят в маккулатуру
И переработают нахуй машины стальные зубы,
Наделают сральной бумаги, вхуячат по магазинам
Где я и куплю рулончик - лишь гигиены ради…

А что же мы - человеки? Звучим, как известно, гордо,
Пьем золотое пиво, тискаем девок за сиськи…
Однако настанет время - ляжем в сырую землю
И пользы от нас не будет - даже жопу не вытрут…
бОС