Evil Machine Of Dreamgod:
Birth Is Revolt

Коррупция на небе / Escape from the Angels' Homeworld

Алиса сидела на краю маленького ручного облака и любовалась городом. Гигантские конусы домов-зефиров, в каждом из которых жило до десяти тысяч ангелов, стояли километровыми основаниями на облаках и держали закрученными маковками облачные потолки. Стеклянные трубы, сообщающие дома между собой, переливались яркими цветами как мыльные пузыри. Алиса убегала на окраины поднебесья всегда, когда хотела побыть одна и разобраться в себе, оставляя под собой город, раскидывающийся как на ладони. В этот раз она никак не могла понять, того, что произошло. Ее знакомые вели себя слишком странно в этот день. Началось все с того, что ее прижал кто-то в школе между стенок и не отпускал несколько минут. Ее удивило это, и когда она вошла в класс, никто не замахал крыльями, как обычно взбивая воздушные сливки, приветствуя ее. Да, конечно, она опоздала, но она опаздывала и раньше. Все сидели молча и ждали чего-то от нее.

"Привет!" - крикнула Алиса, остановившись посреди класса. Прохладный ветер, пробивающийся через щели в окнах, поднимал занавески. "Сегодня очень густые облака", - подумала она и строго посмотрела на одноклассников. "Ты новенькая?" - спросила учительница. "Новенькая?" - протянула удивленно Алиса. "Ах, да. - начала она вспоминать. - Вот в чем дело!" "У меня есть коллекция ракушек! " - вдруг выпалила Алиса и тут же пожалела об этом. "Они не знают, что такое ракушки!" - пронзила ее неожиданно странная, чудовищная догадка. Она разревелась и побежала по пустым солнечным коридорам. Выскочив на улицу, она взобралась на первое попавшееся облако и рванула сюда. Она провела здесь весь день, который уже подходил к концу и облака и дома стали нежно-розовыми. Алиса засмеялась и захлопала в ладоши, глубоко вздохнула и, вытерев глаза, стремительно спикировала в город, домой.

Вечером в дверь постучали и вошли. "Ну что, познакомилась с ребятами?" "Нет", - безразлично. "А почему?" - с непонятной злостью. "Потому что!" - прокричала Алиса и уткнулась в подушку. Когда они ушли, она залезла под кровать и достала коробку с ракушками, в которых слышен, если приложить их к уху, шум океана. Она положила коробку на колени и посидела немного, рассматривая ее как будто в первый раз. Потом, с безразличной решимостью подошла к окну и выбросила коробку в окно. Схватила первую попавшуюся книгу с полки, это оказалась библия. Открыла наугад и прочитала: "Образование ведет войну против высших ценностей". Стук в дверь. Ангел подарил ей плюшевую акулу, которая была тут же хладнокровно четвертована. Мягкие облака окружили ее голову и через нос, рот, уши и глаза начали атаковать ее мозг. Мягкие волны провели космическими ладонями по скрипучим извилинам, заставляя Алису заснуть. В стране снов бушевал шторм. Он овладел мировым океаном и со страшной силой кидал друг на друга черные валы, разлетающиеся в брызгах на мелкие кусочки. Из носа Алисы хлынули потоки черной крови, которые подхватили ее кроватку и вынесли из окна. Луч ослепительно-белого света полоснул по Алисе, барахтающейся в воде, и на побережье взвыла сирена.

Алиса выбивалась из сил, пытаясь грести к берегу. Ее настигало океаническое чудище, которое разинуло свою зубастую пасть и начало выпивать воду, чтобы вместе с водой засосать в себя Алису. Очередная волна выбросила ее на прибрежную полосу, заваленную водорослями. Алиса вскочила на ноги и побежала прочь от океана. Взобравшись по крутому песчаному склону, она бросилась к одиноко стоящему черному силуэту двухэтажного особняка, мелькающего во вспышках молний, и, открыв дверь, вбежала внутрь и оглянулась. Акула все еще преследовала ее. Она выбралась из воды и прыгала на своем хвосте к дому, клацая зубами. Алиса бросилась внутрь дома. Она бежала вперед по длинным коридорам, сворачивая то вправо, то влево, то перескакивая через ступеньки на другие этажи. В пустых коридорах стояла гробовая тишина, только отчаянно скрипели под ударами ее ног деревянные половицы. В конце очередного коридора оказалась дверь, и Алиса уже знала, что спасена. Она схватилась за круглую ручку и открыла дверь. За стеной, на полуметре свободного пространства, за которым начиналась кирпичная кладка, стоял и смотрел на нее человеческий скелет. Алиса закричала, и тут древний и трухлявый пол под ней не выдержал и затрещал, а переломанные доски встали на дыбы. Алиса начала падать сквозь этажи.

Она приземлилась в затхлую воду пещеры, пролегающей под домом. Ровными рядами стояли вокруг гигантские кожистые коконы, снабженные алюминиевыми крыльями и реактивными турбинами, а верхняя часть самого ближнего кокона была откинута, приглашая в кабину. Между Алисой и коконом стояла акула и смотрела на Алису, поворачивая голову, то одним, то другим глазом. Неожиданно акула заговорила: "В другом пространстве и другом времени чужого космоса, лежат меж звездных систем волшебные поля сверхценности. Никто не знает, где искать их. Вот твоя армия и твой Флот. Производимые на секретных военных заводах цивилизации ангелов, это Зерги, отряд Поселенцев, - космические организмы, могущие летать меж звезд. Теперь, они - твои, Алиса". Когда Флот вышел на планетарную орбиту, Алиса приказала включить темпоральные гипердвигатели, и Флот нырнул в реку гиперкосмоса.

Красная река и ваятель речных русел

Черную сажу рвут на лоскутки красные зубы. Потоки поднимающегося вдоль отвесных скал ветра подхватывают черные обрывки и заставляют их с бешеной скоростью дергаться. Может быть, это были чьи-то знамена, но теперь их пожрал красный восход. Словно кровь смачивает порезы, и скалы скалятся на свое кровавое светило, несущее новый день. Полоски ночного неба растворяются в неотступном победном шествии богини утренней зари. Долина скал легла к ее ногам. Ущелья трубят гимны возрождения. Грохот овладевает воздухом и, показав свою силу, исчезает эхом в глубоких извилистых пещерах, долго еще хранящих где-то под каменными утесами, среди вековых известняковых оружейных, эхо его гласа. Всякое движение вдруг прекращается, и все звуки исчезают. Наступает миг торжества вечности; она поворачивает шестеренки всех часов, дергаются секундные стрелки, крики жертв бесследно утопают в озерах забвения.

Пристрой был мастерской, всецело находящейся в его распоряжении. Иногда они посещали его, чтобы, увидев перья, наклеенные на рейки, осудить его занятие. В мастерской встречались занятные вещички, но не те, что занимали его мысли. Он говорил им: "Я закрыл эту дверь, а ключи, - считайте, что съел, - предварительно хорошенько пережевав!" Это требование безопасности: бог должен быть скрыт от хозяев и врагов. Считать врагами тех, кто давал ему кров, кормил и одевал его - вот было единственное настоящее его безумие. В остальном же, он был вполне рассудочен, и во всепоглощающей ненависти к жизни, и в не менее отчаянном переживании собственной божественности. Наступала ночь. Вместе с мраком в его обитель входили демоны и терзали его до полуночи. В полночь же он вставал и принимался за работу. Капли падали из водопроводного крана через три секунды и обрушивались в тишине на жестяную раковину, отмеряя, словно механические кукушки, бесконечность. Частички белого света заполняли комнату, а он стоял, сгорбившись, над столом и пилил, строгал, клеил свои крылья.

Здесь же, посреди комнаты стояла его кровать. Человек - черная тень похоронил себя в ней и лежал теперь в ней бездвижно. Нельзя поддаваться обману и ложиться спать, потому что станешь человеком - ходящей крепостью, который хочет взломать свой гроб. Но черный человек открывал глаза и вставал во главе демонов, лезущих в окна, когда ты принимаешься за работу. Он бросался на грязный пол и до изнеможения отжимался, а потом почти два часа разговаривал с самим собой: объяснял, унижал, приказывал. Он забыл о том, что такое одиночество; с ним ушли и тупая боль в груди и детские слезы. Спокойный, мерный ход рубанка выдавал ровные и красивые стружки. Он не знал, кто такой учитель и никогда не был учеником. Мастерская была данность; как он оказался здесь и для чего, было неизвестно и неинтересно. Ангелы стояли по берегам ручья времен, текущего среди песков и как бы протягивали ему свои ладони. Кто-то был обречен на страдания и лишения, а ему были уготованы сытость и тепло, которых он не ценил. Ему и в голову не приходило их социальное происхождение и материальный смысл. Что их функция - возбуждать зависть во врагах, из понимания которых закреплять свою принадлежность социальному классу, - об этом он не думал, поскольку редко общался с людьми, а когда общался, то расписался бы скорее в их демонической, чем в социальной природе. Сам он не был человеком в том смысле, что считал проводимую против него политику реакционной и диверсионной.

В воздухе появлялся сначала запах утра, и тут же становился очевидным рассвет. Светлеть начинало с трех ночи, а уже в пять пустынные асфальтовые улицы подставляли себя счастливому солнцу. Налетал вдруг легкий летний ветерок, и шумела зеленая листва. Усталость давала о себе знать, но вдохновение было необычайно. Он стоял у окна и скалистые горы на горизонте, в розовой дымке поражали его воображение. Собранные крылья были готовы. Еще одна ночь разродилась крыльями. Новые сны не достались им, собирающим сны скользкими баграми на полях, усыпанных звездами. Время пришло. Он выходит из мастерской, закрывает ее на висячий замок и спускается с косогора, на котором стоит дом, по крутой тропке на дорогу, ведущую в скалы.

Некто стоит на краю каменной плиты, обращенный лицом к солнцу. Он наг и на руках его, тоненькими кожаными ремешками закреплены белые крылья, покрытые гусиными перьями, выпотрошенными из подушки. Насколько хватает взгляда всюду вокруг - острые камни, грозные пики, гибельные ущелья. Он стоит в центре Страны Скал, как бы в воронке и гряды кругами расходятся от него, и встречает восход, и вдруг бросается в пропасть. Ветер подхватывает его и несет вперед и вверх. Он летит внутри радуги, которая навсегда меняет его. Ему кажется, что крылья прирастают к нему, а ветер срывает кожу. Он приближается к солнцу, но вдруг что-то щелкает внутри мира, солнце гаснет и мир обращается во тьму.