- Валеиий Алесандавич, у меня не получается! Анечка, с обидой закусив губку, смотрела на
меня, держа в маленьких детских непослушных руках шнурки от ботиночек.
Она просто прелесть эта Анечка. Большие изумрудные глаза, светлые кудряшки, мило
обрамляющие личико. Пухленькие губки, под которыми так часто показываются крошечные, как
игрушечные, белые зубки. Нет, все дети и в моей группе и вообще очень милы и вызывают у
меня только положительные эмоции. Но она нечто необыкновенное. Она достойна! И я
последнее время все больше в этом убеждаюсь. Я вижу в ней тот свет, который будит во мне
Творца. Поэтому она особенная.
Я сажусь возле нее, улыбаюсь.
- Давай солнце, я тебе помогу. Я же учил тебя. Это просто. Смотри. Медленно показываю
как надо проделывать эту нехитрую (для нас взрослых) процедуру.
Анечка довольна свершившимся и теперь деловито пристраивает савочек в ведерко. Остальные
дети уже почти готовы и мы дружной группой направляемся на площадку. Гулять. Я воспитатель
детского сада. Если вы скажите, что, мол, где это видано? Мужчина воспитатель. А я скажу,
что положил семь лет своей жизни, что бы добиться этого. И не из-за денег, конечно же.
Какие деньги у воспитателей в нашей то стране? Хотя, собственно говоря, именно это, можно
сказать, и сыграло мне на руку. Нехватка квалифицированных специалистов в детском саду
помогла мне сравнительно легко найти работу. Ну и очень немаловажную роль сыграло мое
обаяние. Директор детсада была мною просто очарована. Я старался. Потому что чувствовал,
что лишь здесь смогу обрести то вдохновение, которое так редко меня посещало ранее, и в
котором я так сильно нуждался.
Да...
Я от кого-то слышал, что у людей искусства потребность в созидании подобна наркотической
зависимости. Если человек, чувствующий внутри себя огонь творчества, не имеет возможности
дать ему выход, то он начинает испытывать муки. Боль души. От которой можно избавиться
только лишь создав что то! Вот так и я. Но в моем случае все гораздо сложнее, потому как
Искусство мое тайное и не предназначено для людских глаз. В этом я убедился, когда впервые
увидел свое Творчество по телевидению. Какими словами только не называли Его с экрана. Как
только не отзывались об неизвестном им Авторе. Обо Мне. Одно слово людишки. С тех пор я
никогда не оставлял свои Произведения в местах где их могут легко обнаружить. Свои Картины.
Дети с веселыми громкими криками выбежали на площадку. Кто-то начал карабкаться на
горку, усыпанную опавшими листьями. Кто-то расставлял машинки и формочки в песочнице.
Мальчики делились на ваххабитов и федеральные силы . Подготавливались к игре в войнушку
. Анечка моя забралась с куклой в маленький домик и чем-то там зашуршала. Через минуту
слышу ее голос. Она разговаривает с куклой:
- Сичас пол подмитем и сядем кушать! - пол подметем это она совочком землю скребет, как
метлой, и грязь собирает в мусорное ведро - ведерко.
В который уже раз за сегодня улыбаюсь. Дети мне очень нравятся. В их присутствии я
чувствую себя очень хорошо и спокойно. Только их возня, нелепые смешные поступки и фразы
умиротворяют меня как, наверное, ничто более в этом мире. Почти в каждом из них я вижу свое
будущее Произведение. Но я не тороплюсь. Все что я мог бы создать, было бы Великим. Я не
ищу для себя легких путей. И создаю только Величайшее. Просто Великое меня не устраивает.
Что бы сотворить то, что Делаю я, нельзя просто взять и создать. Каждая Картина должна быть
понята и продумана мною задолго до Ее создания. Поэтому работа воспитателем самое удобное и
лучшее место для меня. Я могу месяцами наблюдать за детьми. Ибо каждый ребенок особенный и
не похож на других. Его слова, поступки, движения, мимика лица, всё повлияет на то, каким
будет Оно. Мое Творение.
И вот Анечка. Вот уже год, как я работаю. И год с тех пор как я последний раз что
то создавал. Год я смотрю на них и выбираю. Даже не выбираю. Это приходит само. Мне не
объяснить. Это нужно чувствовать.
Когда-то я называл себя Художником. Но только со временем я понял, что заблуждался. Я не
учился в художественной школе и никогда даже не брал уроков рисования. У меня Дар. Если
кто-нибудь попросит меня взять в руки карандаш и нарисовать, к примеру, дерево, то я,
наверное, не смогу этого сделать. А может и смогу. На самом деле я не пробовал. Поэтому я
не художник. Я Творец! А это намного, намного более глубокое понятие.
- Вы уже гуляете! выводит меня из размышлений женский голос. А я сегодня Анюту
пораньше пришла забрать.
Анечкина мать, мне тоже нравится. В матерях вообще есть что то, чего я до сих пор не в
силах осознать. И как ни стараюсь - не получается. Обещание чего-то такого чего мне, никто
из людей не являл. Но вот что? Вопрос очень сложный для моего понимания. И остается только
надеяться, что судьба рано или поздно предоставит мне случай, из которого я смогу понять то
что до сих пор от меня скрывалось.
- Аня! Зову Анечка! Иди-ка сюда солнце, посмотри, кто тут к тебе пришел.
Света мать Анечки, смотрит в направлении моего взгляда, находит дочь и радостно машет ей
рукой.
- Ваша дочка сегодня просто прелесть! Ласково улыбаюсь молодой маме и добавляю:
- Впрочем, как и всегда.
- Валера, Вы сами прелесть! Я никогда не встречала таких мужчин!
Мда. Знакомо. Вот уже пол года как Светлана разведенная мать чудесного создания
смотрит на меня как на кандидата в отчимы Ане и мужа для себя. И пол года как я её,
выражаясь современным языком, динамлю. Впрочем, она не сдается. И похоже, мои тактические
ускользания из предложений посидеть в кафе , только разжигают в ней азарт. Света
очаровательная по всем стандартным меркам женщина двадцати четырех лет от роду. Светлые
платиновые волосы, зеленые немного хитрые глаза. Она очень напоминает мне саму Анечку.
Неудивительно, конечно. Она все-таки её мать. Как вышло, что такая привлекательная девушка
осталась одна с ребенком, мне неизвестно. Да и не пытался я никогда это выяснить. Света
меня не интересует. Пока я не создал свою Картину, меня интересует только её дочь.
После очередных, и в который раз безуспешных, откровенных и недвусмысленных
намеков на встречу с продолжением, Светлана забирает свое чадо домой.
- Валера, завтра я не смогу Анюту забрать. Я придется допоздна задержаться на работе.
- Не волнуйтесь, Света. Говорю. Вы же знаете, мы с Вашей дочкой прекрасно ладим. И с
удовольствием поиграем в группе, пока Вы за ней не придете.
- Ну что Вы! Спасибо! Светлана нежно берет мою ладонь в свои руки. Но не стоит из-за
меня задерживаться. Аню заберет бабушка.
- Ну, смотрите. А мне не сложно и посидеть. Я буду только рад. Вы же знаете.
- Да. Я знаю. Светлана с обожанием смотрит мне в глаза, но Анечка уже нетерпеливо
дергает ее за руку Мам, пошли
И они уходят, оставив меня одного с каким-то щемящим звуком в душе. Прислушавшись
к себе, понимаю его. Кажется, момент наступил. Вот Оно. Вдохновение. Как и когда-то раньше
я начинаю предчувствовать появление на свет Картины. Я четко понимаю, что Готов.
Вечером, раздевшись, я совершаю омовение. Струи горячего душа щиплют мою кожу,
даря приятные ощущения. Я подставляю им свое лицо, шею, грудь. Потом, склонив голову,
наблюдаю, как вода капает с моего носа на желтоватую от старости эмаль ванной. В голове
почти нет никаких мыслей, я старательно вдыхаю и выдыхаю влажный горячий воздух. Наверное,
это и есть медитация.
На следующий день я по понятным причинам на работу не иду. Звоню в детский сад,
говорю, что заболел. Звоню также и в поликлинику. Вызываю врача. Надо сказать участковый
врач полная бездарность. Я не представляю себе, как эта глупая женщина окончила медицинский
институт. Она принадлежит к тому типу докторов, которые обязательно примутся лечить у
человека простуду, даже если он просто отравился скисшим помидором. Этим она мне и
подходит.
С озадаченно обеспокоенным видом она несколько раз приложила к моей груди стетоскоп. С
брезгливым любопытством заглянула в рот и понимающе закивала головой. Оставив мне рецепт
бумажку, сплошь исписанную мелкими непонятными закорючками она взяла с меня клятву не
вставать с постели как минимум неделю и, с чувством выполненной клятвы Гиппократа,
удалилась по другим вызовам.
К вечеру я приступил к сбору своих инструментов. Большой кусок фанеры с приколоченным к
ней холстом, уже давно дожидался моего Вдохновения в шкафу. Я просто приделал к нему ремни,
чтобы можно было нести его за спиной, как рюкзак. Открыл дипломат и начал складывать в
него все, что мне было необходимо в моей Работе. Молоточек. Кисти. Конечно же, без них
никуда! Скальпель. Маленькие дощечки. Ими очень удобно размазывать материал по холсту, для
создания фона. Пачка тряпочных салфеток. Гвоздики. И небольшая ножовка. Я ведь не
какой-нибудь там мазила маслом. Я создание Высшее. И материал для работы у меня особенный.
И Картины мои... Особенные...
Сморю на часы. Пора! Сегодня я сделаю то, что не делал, еще никогда ранее. Анечка мне в
этом поможет. Она особенная, необыкновенная. Непохожа ни на кого, с кем мне приходилось
когда либо Работать. И сегодняшнее мое Произведение обещает быть не просто Величайшим, а
Величайшим из Величайших! Отношу свои вещи в новую мастерскую, которую я присмотрел месяца
три назад и где меня никто не побеспокоит. А также не побеспокоит мою Картину, когда я Её
там оставлю... И иду искать Анечку, которую только что, наверное, забрала из садика бабушка.
Наконец, я их встречаю. Они идут по улице мимо торговых павильонов и латков с
разнообразным товаром. Анечка и ее бабушка. Мне рано показываться Ей на глаза, а бабушка
так, вообще, лучше, чтобы меня не видела. Жду нужного момента. Он настанет. Он просто
обязан быть. Иначе не бывает. Я верю в это. И вот, мое терпение вознаграждается. Бабушка
останавливается возле прилавка с книгами и, увидев что то интересное, начинает спрашивать у
продавца. Рука, которая держит ребенка за руку, разжимается, чтобы взять книгу. Контакт
разорван. Анечка, которой эти взрослые книжки совсем не интересны, поворачивается спиной к
прилавку. Вот он момент! Я появляюсь перед Её глазами из толпы. Она смотрит на меня.
Узнает. На Её восхитительном личике появляется радостная доверчивая детская улыбка. Я
прикладываю к губам палец: Тише. Это наш Секрет. Наша Тайна. Она как будто слышит меня и
понимает. Я зову Её к себе.
Через пять минут мы идем с ней и хохочем над тем, как весело мы убежали от бабушки. Мы
идем в мою мастерскую. Я с восхищением смотрю на Анечку. Перед глазами уже явственно виден
образ, который вот-вот родится с помощью моих рук. Это будет лицо Анечки. Она прикроет его
руками, и между пальцами будут видны Её изумрудные хитрые глазки. Если бы не Она, могло бы
сегодня родиться моё новое Произведение? Моя Картина? Вопрос, который я себе задаю, чисто
риторического характера, но вопрошать себя об этом до боли приятно.
- Валеиий Алесандавич, а куда мы пришли? Анечка с любопытством разглядывает мою
мастерскую.
- Это волшебное место! Я открываю дипломат с инструментами и беру нужный в руку.
- Сейчас я буду творить чудеса!.. А ты мне поможешь...
Я подхожу к Ней с инструментом в руках. Сейчас я начну Работу. И сердце моё сладко
замирает в предчувствии этого...

Говорят, результат превзошел все ожидания. Так вот я совсем не согласен сейчас с
этой фразой. Уже почти прошел третий день с момента сознания Произведения. А я до сих пор
исхожу порой мелкой дрожью от того наполнявшего меня чувства, когда я Творил. Первый день я
вообще не помню. Кажется, я не выходил из дома. Скорее всего я просто лежал, а дух мой
витал в мастерской и наслаждался Тем, что я Сделал. Я кричал от радости, я плакал. Я с
трудом мог поверить в то, Что у меня получилось. Что мир не рухнул от ноши той Красоты, что
я оставил в мастерской. В которую теперь уже никогда более не вернусь. Ибо исторгнув то,
что зарождалось внутри меня долгое время, я не могу созерцать это постоянно. Мои Картины не
принадлежат мне. Они принадлежат Вселенной! И лишь моё Вдохновение способно дать этому
выход! Я Гений! От осознания этого факта я застонал. Одновременно я почувствовал
сожаление, что не могу испытывать подобные ощущения постоянно. Что такое дни проведенные в
подобном экстазе? Лишь мгновения... Всего лишь миг... Я горько усмехнулся, протянул руку к
пульту дистанционного управления и включил телевизор. Не испытывая желания его смотреть, а
просто так. Машинально.
Вид с экрана совершенно не радовал меня. Телевидение, как всегда разочаровывало. Уже
собравшись выключить, я вдруг увидел на экране стены до боли знакомого мне помещения. Моей
мастерской. Я сделал звук погромче и вслушался...
Три дня назад Пчелкина Аня, пропала прямо из рук Катерины Петровны, ее бабушки, которая
забрала ее домой из детского сада. Вы видите подвал, в который завлек её неизвестный
убийца. Труп девочки, а точнее то что от ней осталось, обнаружил водопроводчик, который
спустился в подвал из-за аварии в трубопроводе дома. Скорее всего, девочка была жива, когда
маньяк сдирал кожу с её головки, что бы растянуть и прибить гвоздями к испачканному в
Аниной крови холсту. По понятным причинам мы не показываем то, что осталось от бедной
девочки. Её ноги были найдены отпиленными в этом же подвале, а руки садист прибил к её лицу
теми же гвоздями. Между пальцами рук неизвестный убийца прикрепил ее глазные яблоки,
которые извлек из черепа девочки
Я с омерзением слушал, как поганым языком, ненавистный голос комментатора осквернял моё
Произведение. Точно так, как и тогда... когда впервые я увидел по телевизору свою Картину.
Вы видите мать, девочки. У нее шок и вряд ли она сможет в ближайшее время с кем-нибудь
разговаривать
На экране показали Свету. Ее перекошенное лицо, с загнутой горем нижней губой, застыло в
какой-то неестественно ужасной и в то же время прекрасной маске. Я услышал жуткое
хрипение, которое она издавала. И увидел, как мелькнул в кадре ее взгляд... бешеный взгляд
пустых глаз... И тогда я понял, что именно я не мог осознать в матерях.
Я понял! И совершенно не пожалел, что включал телевизор. Пусть непонимающие остолопы
ругают Произведения, которых не в силах постичь! Пусть! Увидев этот взгляд, я понял, что не
зря я страдаю в ожидании нового вдохновения. Ибо в глазах матери Анечки я увидел то, что
уже давно потерял надежду увидеть.
Я увидел Понимание!

Не-Джо.