"Вы не поверите, так измучился я, слов нету даже штобы описать. Гадство какое, токо вылечился и опять, токо вылечился - и снова...", - приговаривал здоровенный детина спуская серые штаны. В кабинете запахло кислым.
"Помылся бы хоть, животное...",- недовольно подумал Василий Петрович, а вслух сказал: "Да, да. Понимаю вас. Прискорбно видеть. Третий раз подряд... В моей практике такое впервые. Надеюсь на этот раз вы всё же начнёте пользоваться презервативами. Возьмите уж себе за правило.".
"Да доктор, мы же не дети... Правила они на то и правила, чтобы их нарушать. Ну не могу я в ган... в презервативах, это же как цветы в противогазе нюхать, гыгыгы"
"Дались им эти цветы в противогазе, придумала какая-то сволочь совершенно дурацкую присказку и сразу же тысячи дебилов подхватили её на все лады", -мелькнуло в голове Василия Петровича.
"Ну-ну, смотрите милейший. Рискуете", - с этими словами Василий Петрович привычным движением ухватил за член детины левою рукою, а зажатым в правой руке шпателем ловко взял мазок, почему-то садистически провернув шпатель в конце процедуры. Детина, зажмурив глаза, взвыл. "Всё, всё уже. Сейчас мы по-быстренькому анализ. Хотя картина ясна, опять гонорея",- вздохнул доктор.

"Ну, стало быть, по-новой. Курс лечения я вам назначил. Придётся на уколы походить теперь, через неделю после курса контрольный мазок. И уж потом будьте осторожнее, пожалуйста",- доктор складывал бумаги в потрёпанный портфель.
"Вас подвезти? Я на служебной", детина уже оделся и поправлял старательно милицейскую фуражку
- Нет, спасибо, я пешочком пройдусь
- Не водите?
- Почему же, водил... Права знаете ли месяц назад отобрали
- Ну-у-у, значит было за что. У нас просто так не отбирают. Правила надо соблюдать.
- Да, надо. Как-то так получилось. До свидания, молодой человек.
- До свидания.

Василий Петрович смотрел на закрывшуюся за детиной дверь и улыбался. Он помнил детину совсем другим. О-о-о, это был властный, уверенный в себе урод. И когда Василий Петрович колебался память услужливо подкидывала ему образы из недавнего прошлого:
"Что вымогаю? Взятку вымогаю?! Да ты охуел, кобыла ты очкастая. Жаловаться? Щас я тебе пожалуюсь. Ты видал, Семёныч, жаловаться... Да ты на красный проехал. Как? На зелёный?! Зе-е-елё-о-о-ный, бля, ты сам зелёный ещё... На красный, с превышением. Не подчинился требованию остановиться. Свидетели? Да весь наряд свидетели... Семёныч, подтверди (толсторожий Семёныч кивает, скалясь). Я тебе устрою взятку. Ты у меня хуй права получишь. Сука какая... взятку я у него вымогал..." Лоснящаяся морда детины пылала праведным гневом, а объятый бессильной злобой Василий Петрович сидел за рулём старенького жигулёнка еле удерживаясь от бессильных же слёз. Права у него, конечно, забрали, а поиски правды не дали ровным счётом ничего. Самое обидное было то, что когда месяц спустя детина зашёл, бочком, в кабинет вендиспансера, он даже не узнал доктора. Василй Петрович с неприязнью осознал, что он был для детины именно "кобылой очкастой", беззубой скотиной передвигающейся по дорогам, с которой новоявленные монгольские дозоры доили рублёвый кумыс. Подоил и нахуй, не будешь же запоминать каждую скотину в лицо. Не хочешь доиться - смешаем с говном. Ах, как хотелось бы доктору чтобы сгнил детина, изошёлся гноем, ссал бы, подвывая, до конца жизни. Но Василий Петрович давал клятву Гиппократа. Пациента надо лечить. И по другому поступить доктор не мог.

Всё ещё улыбаясь Василий Петрович снял трубку с телефонного аппарата и набрал номер.
" Алло, Дима? Здравствуй. Я вот по какому делу, давай я ещё месяц потяну на службе. Понимаешь пациент тут один интересный... Да, не могу уйти не долечив его. Веришь нет, третий раз подряд гонорея... Да всё понимаю, сам жду не дождусь когда в клинику вашу перейду, замучало уже и безденежье и вообще... Но всё-таки, подожди месяцок, ладно? Ну ты же знаешь меня, я с детства такой, не люблю неоконченные дела бросать. Вот долечу и завтра же к тебе, миллионеров пользовать. Хе-хе. Ну ладно. Ирине привет передавай. Пока. Созвонимся."

Подождёт, подождёт друг детства, а нынче директор частной клиники, Дима. Подождёт прекрасного специалиста Василия Петровича. А Василий Петрович, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, представлял, улыбаясь, как пройдя курс лечения придёт на контрольный мазок детина. Как возьмёт привычно шпатель Василий Петрович и, привычно же, окунёт шпатель в пробирку со штаммом Neisseria gonorrhoeae и, беря контрольный мазок, отправит партию гонококка в четвёртое путешествие по крепкому крестьянскому телу Хранителя Российских Дорог. И хватит с него. Хотя, почему хватит? Дима может согласиться подождать ещё. А вдруг обнаружит доктор у пациента люэс?! Доктор должен вылечить своего пациента. Это неписаное правило. А правила доктор соблюдал неукоснительно.

2003-07-09 Ёж