Натка с тоской рассматривала себя в зеркале. На подбородке выскочил прыщ. Если бы на лбу, можно было бы прикрыть челкой, но вот на подбородке… Вздохнула.
-- Дениску ждешь?
Мама неожиданно оказалась за спиной. Протянула руку, взъерошила светлые Наткины волосы, которые та безуспешно пыталась уложить в прическу. Притянула к себе.
-- Какой же ты еще ребенок… Шестнадцать лет девке, а понять не может, что мальчики не за красоту влюбляются.
Натка перевела взгляд на мамино отражение. Снова вздохнула. Мама была… Нет, не то чтобы красивая. Яркая. Темные, почти черные глаза, черные волосы. А фигура! Один раз Натка увидела в музее статую греческого мальчика. Мама была такая же - стройная, худая, какая-то… правильная. Не то, что сама Натка. Еще у мамы была такая же, как у греческого мальчика, длинная шея. И волосы - коротко стриженые волосы так же лежали на затылке красивыми крупными завитками.
-- Солнышко мое! - Мама рассмеялась. - Да нравишься ты ему, нравишься. Он ведь не ради меня, старой кошелки, сюда каждые выходные мотается.
Денис действительно приезжал каждую субботу или воскресенье. В увольнительную, так это называется. Он служил под Одессой. Его забрали в армию со второго курса, вышел тогда идиотский указ. Гайки закрутили, и родители Дениса не смогли его откупить. Единственное, что удалось сделать - отправить его в какую-то элитную часть, где собрались такие же неоткупленные мажоры. По рассказам Дениса их не доставали со строевой подготовкой, регулярно отпускали в увольнительные, а большую часть времени они проводили, накачивая мускулы. Даже конкурсы по бодибилдингу проводили. Еще одна причина, по которой была выбрана именно эта часть, - близость к Одессе. Мама Дениса была знакома с мамой Натки и очень просила присмотреть за "ее мальчиком".
Натка хмыкнула. Мальчик… Денис - настоящий взрослый парень. Как он ей нравился! С ним было весело. Всю зиму и всю весну они почти каждые выходные бегали в кино. Или оставались дома, смотрели телевизор, болтали. А летом стало совсем замечательно - уходили все вместе на море, загорали, возились в воде. Натка с мамой по очереди забирались на плечи Денису и прыгали в воду, поднимая кучу брызг. Заплывали куда-нибудь далеко-далеко, и если Натка уставала, он разрешал ей цепляться за себя. Она висла у него на плечах, он плыл спокойным брасом, и уже через несколько минут они оказывались возле берега.
Иногда они топили друг друга понарошку, устраивали в воде драки. Это ей нравилось больше всего - Денис прижимал к себе, не давая вырваться. Она утыкалась лицом ему в плечо и затихала. Иногда он брал ее на руки и выносил из воды.
В конце лета Натка поняла, что влюбилась.
Она даже начала плакать по ночам. Вообще-то она редко плакала. Мама отучила, еще в детстве. Если Натка начинала реветь, била ее по губам красивыми тонкими пальцами. Один раз даже губу разбила - кольцом. Но это были совсем другие слезы. В груди что-то начинало болеть, сладкой такой болью. Комок подбирался к горлу, и когда она начинала плакать, комок таял. Было одновременно печально и хорошо. Печально от того, что никак не могла понять, нравится ли она Денису. А хорошо… Просто хорошо. Ни от чего.
"Если вдруг тебя не станет,
То меня не станет тоже.
Потому что мы с тобою
Так близки и так похожи..."
Натка знала, что никогда, никому, ни за что не покажет эти стихи. Ну и пусть.
-- Солнышко! - Мамин голос вывел Натку из задумчивости. - Папа ключи забыл. Отвези ему. И не дуйся. - Мама, как всегда, сразу поняла, что творится с Наткой. - Успеешь еще с Денисом… наиграться. Я его дождусь, потом мы сразу пойдем на море. Ты к нам туда приезжай, я возьму твой купальник.
Ну, ладно. С мамой лучше не спорить. К папе, так к папе.

…На пляже было безлюдно. Начался сентябрь, и волна приезжих схлынула. Ну, в Аркадии народ еще купался вовсю, а вот их пляж, расположенный на отшибе, уже опустел. Приходили только местные. Сегодня почти никого не было, так, несколько парочек, то тут, то там. Она быстро нашла маму и Дениса, они загородились от холодного ветра поставленным на бок топчаном.
Натка решила незаметно подкрасться, выскочить и напугать. Денис наверняка побежит за ней по кромке моря, поднимая брызги, потом словит, она начнет отбиваться… Ну, в воду он ее бросать не станет, она же еще не переоделась… Наверное, подхватит на руки, понесет на подстилку, чтобы не на песок бросать… Натка улыбнулась, представив, как будет прижиматься к широкой Денискиной груди, как ей будет уютно и спокойно у него на руках, и начала как можно незаметнее подкрадываться к топчану. Подойдя совсем близко, опустилась на корточки и осторожно заглянула.
Зря осторожничала - мама и Денис были полностью поглощены друг другом. Они молчали, слышалось только тяжелое дыхание Дениса. Он лежал у маминых ног, осторожно сжимая в руках ее ступню. Ступня легко умещалась в его ладонях и по сравнению с ними казалась совсем маленькой. Он ее легонько массировал. Маме это всегда нравилось, у нее быстро уставали ноги, и Денис часто делал ей массаж. А вот вторая нога мамы…
Натка не сразу поняла, а когда поняла, тут же захотела зажмуриться… Но не смогла.
Вторая нога мамы лежала на паху Дениса. Мама поглаживала ступней натянутую ткань плавок, под тканью что-то топорщилось, и мамина нога скользила вдоль этого "чего-то". Вверх-вниз, вверх-вниз… Денис тихонько стонал, глаза у него были полуприкрыты, а лицо… Лицо было очень красивым, только напряженным. Как будто ему больно…
Краем сознания Натка наконец-то поняла, что происходит. Она читала о таком… Ну, не совсем таком, но только она все равно поняла… И чтобы не закричать, прижала руку ко рту.
Денис открыл глаза. Мама, кажется, заметила, как испуганно дернулся его взгляд, приподнялась на локте и тоже увидела Натку. Они поднялись почти одновременно, и растерянные мамины глаза оказались на одном уровне с Наткиными.
-- Солнышко…
Воздух вдруг стал очень вязким. Не вполне понимая, что она делает, Натка подняла руку. Как ей показалось, очень медленно. Размахнулась.
Звук пощечины, похоже, заставил Дениса очнуться. Он вскочил - как раз вовремя, чтобы подхватить пошатнувшуюся маму. Заслонил ее собой от Натки, но мама уже медленно сползала вниз, и он тут же опустился рядом с ней на колени. Обнял за плечи, начал что-то говорить, быстро и утешающе.
Натка почувствовала себя какой-то пустой. В голове не было ни одной мысли, даже в груди ничего не болело. Как будто от нее осталась одна оболочка. На негнущихся ногах поплелась к морю. Вода оказалась такой же вязкой, как воздух. Шла по дну, а когда вода начала подхватывать ее, поплыла. Плыла долго, пока хватало сил. Потом легла в воде на спину, широко раскинула руки и ноги. Солнце светило прямо в глаза, блики почти ослепили ее. Она ничего не замечала, лежала, покачивалась на волнах, как морская звезда. Кажется, долго.

Где-то далеко пролетела, почти не касаясь воды, моторка. От нее пошли волны - одна, вторая, третья… Волны перекатывались через Натку, а она все так же лежала, не сопротивляясь и с облегчением чувствуя, как соленая вода заливает глаза, нос, рот… И, наконец, проникает внутрь, заполняя собой эту невозможную пустоту.