Мальчику Пете было десять лет, и он очень любил рисовать. Вся его комнатка, переделанная из объемного чулана, была оклеена рисунками, на которых были люди с квадратными головами и радиаторными улыбками. У людей были очень тонкие шеи, ручки и ножки, они шли по зеленой травке, похожей на волосы начинающего лысеть человека, а на небе светило квадратное солнце. В бывшем чулане не было ни единого окна, а неяркая лампочка освещала покрытый местами черной паутиной потолок.
Петю удручало только одно обстоятельство - у него никак не получалось нарисовать круг; он очень долго бился над этой задачей.
Сейчас дома было тихо, родители уже пожелали ему спокойной ночи - папа и мама, добрые и ласковые заходили к нему по очереди и целовали, а мама ласково погладила по голове и выключила свет, чтобы Петю не беспокоила черная паутина на потолке.

Однако Петя дождался, пока в квартире все затихнет, включил свет, достал бумагу и карандаши и стал снова пытаться нарисовать солнце. Возможно, подумал он, что когда я нарисую солнце, я смогу и рисовать нормальные круглые головы у людей и животных, и на меня перестанет ругаться хромая учительница рисования. Учительница была очень недовольна и однажды здорово огрела Петю тряпкой по его нормальной, круглой голове. Пете тогда было очень мокро и стыдно, поэтому он часто вставал по ночам и все пытался снова и снова нарисовать круг.

Измятые листы бумаги, как это часто бывало, застилали уже почти весь пол, и Петя знал, что мама может завтра сердиться и не даст ему вкусный пряник, который можно будет вволю послюнявить во рту или помакать в молоко, но он чувствовал, что в конце концов у него получится, и он обрадует маму своим первым безупречно замкнутым кругом.
Он уже добился больших успехов - с каждым новым рисунком конец линии окружности все ближе и ближе подходил к ее началу, почти соприкасаясь. Петя понял, что через несколько ночей тренировок линия замкнется, и он порадует маму, а может быть даже и папу.

Петя улыбнулся и сказал "Ы!!!", когда услышал из комнаты родителей звуки, которые раздавались довольно часто и мешали ему заснуть или рисовать: мама опять громко стонала от боли, а делал ей больно папа.

"Папа все-таки плохой, пойду его и убью", - подумал Петя и тихонько выскользнул из своего чулана в другую, темную комнату.
Стоны все продолжались, и даже стали еще громче. Петя давно запомнил, где лежал утюг, и вытянул его из нижнего ящика тумбочки. потом он включил его в розетку и дождался, пока лампочка погасла. Утюг нагрелся.

"Пойду, приложу утюг ему к голове, и он тут же умрет", - подумал Петя и улыбнулся в темноте.

Он взял утюг поудобнее и подошел к комнате родителей. Мама продолжала стонать, порой ее стон срывался в крик, и Пете показалось, что у него сейчас расколется голова.

"Горячий еще, пока горячий, надо идти убить папу", - сказал себе Петя и открыл дверь.

В открытое окно ярко светили звезды. Мамина чешуя лоснилась от слизи, на морде чешуйки слегка облезли, обнажая протухшую пародию на кожу и серое мясо. Стоная, она разодрала когтями простыню и подушку, и часть перьев облепило папину узкую и длинную, с облезшим вверху черепом голову. Папа был в два раза меньше мамы, с длинным тонким хвостом, которым он быстро нетерпеливо бил по полу.
Он повернулся к Пете и издал низкий утробный долгий звук, похожий на отрыжку. Его похожий на зазубренное копье член устремлялся вверх и прижимался к животу. Передней лапой он ударил себя в грудь и снова долго и негодующе отрыгнул. Потом посмотрел на маму.

Вдвоем они одновременно вскочили с кровати и ринулись к выронившему утюг Пете. Папа зашел сзади и схватил его за плечи, выворачивая их с хрустом костей, а мама, помедлив, одним ударом когтистой лапы вспорола ему живот от паха до
грудины.

Петя развернулся широко и свободно, и из него посыпался на пол дождь из валиков, поршней, колесиков и шестеренок - каждое из которых в том или ином месте было круглым, безупречно круглым. Были также маленькие шатуны, планки, рейки и колбочки. Папа поднял его, взял за ноги и руки и стал трясти; он тряс его до тех пор, пока не высыпалось последнее колесико, потом вопросительно посмотрел на маму. Мама кивнула и включила свет.
Тогда папа старательно перекрутил Петю, как выжатую простыню, задней лапой очистил пол от выпавшего из него мусора, положил его на пол и стал моделировать. Папа с детства очень любил строить модели - самолетики и кораблики, и то, что он делал сейчас, получалось у него очень здорово.

Скоро Петина голова превратилась в бутон, тело - в стебель, а руки и ноги - в листья. Это была очень красивая хризантема, и мама пустила по гниющему лицу скупую слезу эстетического наслаждения. Потом она принесла вазу, и они вдвоем осторожно поставили цветок в воду.
Папа опустился на пол и поджал ноги на некотором расстоянии он цветка и стал созерцать.
А мама достала из шкафа и надела кимоно и гэта и начала готовиться к чайной церемонии.
Папа извлек из-под кровати тонкую рисовую бумагу, кисточку и бутылочку с тушью, и стал сочинять трехстишие-танку. Потом он показал его маме, и она еще раз всплакнула, умилившись красотой слога:

В везеньи равенства приятная цена
Всмотрись в цветок - гармонию ночную
Возможно, круг был все же нарисован!