Этой ночью в Перловке было как всегда темно и тихо. Никто и не видел, как от дороги к крайней хате под лунным светом метнулись два силуэта - толстый и тонкий. Они на секунду задержались у двери, затем в темноте коротко блеснул лазер, словно бритвой срезав дужку навесного замка. Двое проникли в темные сени.

- Осторожно, - прошипел Тонкий, - Не наступай мне на ноги.

Он был маленького роста и забавно, но зло, шепелявил. В правой руке он держал черный зонтик.

- Ладно, ладно, - раздраженно зашептал в ответ второй, с виду добродушный толстяк.

Они тихо пробрались в горницу и, чертыхаясь и толкая друг друга, принялись за дело…

- Порядок, - сказал через некоторое время Тонкий.

- Вернемся, когда все стихнет, - добавил Толстый.

Через несколько минут два силуэта выбрались из дома и скрылись в ночном мраке.

………………………..

Кузьмич с Нинкой вернулись в Перловку в середине осени. Лето они провели у дочери и внуков в городе, среди "пижонов, ебёныть", как любил говаривать Кузьмич. Сорванный замок на задней двери заставил Кузьмича насторожиться, но так как в доме ничего не пропало, он быстро успокоился и вскоре про это забыл.

Еще через неделю, промозглым осенним днем, Нинка сидела у Натальсемённы и ревела в голос.

- Уууу…. Гад! Я ему - Витенька, хорошенький, а он как даст сапогом по горбу! Пень старый! - причитала Нинка.

- Чо ж это он, а, Нин? А? Чо ж это он? - тараторила Натальсемённа.

Иван, натальсемённин муж, почесав полысевший затылок, грохнул по столу кулаком.

- Молчать, бабы! Развели тут… Пойду схожу к нему, погутарю… Авось, разберемся.

Когда Иван вошел, Кузьмич сидел в посреди комнаты на стуле и исподлобья смотрел на дверь.

- Здоров, мужик, - сказал Иван, протягивая руку.

Кузьмич посмотрел на Ивана, не поднимая головы, и пожал протянутую руку. Иван взял второй стул, поставил его рядом с кузьмичевским.

- Че буянишь, Вить? - спросил Иван Кузьмича. - Почем Нинку лупишь?

Кузьмич вздохнул.

- Слухай сюды, Ваня, - проговорил Кузьмич задумчиво. - Сижу я, значит, здесь, сундучок свой разбираю… Барахлишко кой-какое перебираю, значит, ну да ты сам знаешь… Приходит, значит, Нинка сюды и говорит, мол, пошли, старый, хавать… Ну, встаю я, значит, медленно так встаю, спина у меня, ты ж знаешь… А она и говорит вдруг: "Хрыч ты старый, ни на что уже не годен, развалина…" Удивился я, значит, и говорю: "Ты чего несешь, дура?" А она мне, ты что, хорошенький мой, есть говорю, иди… И добавляет: "Совсем из ума уже выжил, пень трухлявый…" Ну точно! Говорит, на меня смотрит, а губы-то у нее, значит, не двигаются!

Иван недоверчиво сдвинул брови.

- Вот те крест! - побожился Кузьмич. - И говорит она тихо так, значит, дальше: "Э-эх, Витька, Витька, если б не Петр, да не Володька с котельной, то и бабой бы себя забыла уж как чуйствовать…" Ты подумай, а?! Вот тут я ей валенком-то и пригрел! И по сраке, значит, добавил, чтоб ереси не несла такой.

- Ну ты даешь, Кузьмич, - проговорил Иван. - А ты, чай, того, не сбрендил?

И добавил, но тише:

"Ебанько ты, Кузьмич, ей-богу. Все знают, что Нинка твоя ноги перед кем попало раздвигает. Эх, знал бы ты, дурень, как я ее тогда в колхозе драл…"

Лицо Кузьмича побагровело.

- Ты что это, мразь?! Шутки шутить удумал?!!

- Кузьмич, ты это… Чего?! - Иван вскочил со стула и попятился к двери.

- Скотина! - крикнул Кузьмич, хватая стоящий у стенки багор.

Иван рванул к двери. Кузьмич, мигом забыв про ревматизм, ломанулся за ним, норовя багром протянуть по спине убегающего Ивана.

Через неделю вся деревня знала, что Кузьмич тронулся. Каким-то чудом он слышал мысли говорящих с ним людей. Общаться с ним стало невозможно, да никто и не хотел. Жену свою, Нинку, он выгнал, пообещав спустить с лестницы, если она еще заявится к нему на порог. Через некоторое время к нему приехала из города дочь, которая вместо Нинки была сама в короткое время спущена с лестницы.

- Идиот чокнутый! - крикнула она вдогонку захлопывающейся двери, плюнула в сердцах и уехала.

Еще через неделю, когда Кузьмич снова рылся в барахле, лежащем в его любимом сундуке, в дверь постучали. К Кузьмичу приехал ученый-психолог Иннокентий Иванович Чумный.

- Здравствуйте, Виктор Кузьмич, - сказал Иннокентий Иванович Кузьмичу, когда тот открыл дверь.

- Здорово, коль не шутишь, - пробурчал в ответ Кузьмич. - Заходишь, значит, али что?

Иннокентий Иванович чинно прошел в сени и, не разуваясь, проследовал за Кузьмичом на кухню.

- Садись, что ли… - Кузьмич махнул рукой в сторону стула. - Чайку, а?

- Виктор Кузьмич, я… - начал Чумный, но Кузьмич перебил его:

- Знаю, знаю - ученый, приехал задавать мне вопросы и все такое, значит. Валяй, задавай.

- Хмм…Скажите, пожалуйста, ваши… ммм… аномальные способности слышать мысли чужих людей… они… появились давно? - спросил Иннокентий Иванович.

- Да черт ее знает, - почесал в затылке Кузьмич. - Недельки с две, может…

- А сейчас вы слышите, о чем я думаю?

- Не-а, - покачал головой Кузьмич. - Я только в горнице слышу. Тут че-то никак…

Иннокентий Иванович почесал голову.

- А вы не будете против, если мы перейдем в эту горницу? -спросил он.

- А ты, ученый, уверен, значит, что тебе этого надо? - спросил в ответ Кузьмич.

- Уверен, - твердо ответил Иннокентий Иванович.

- Ну что ж, пошли, значит.

Кузьмич, охая, поднялся и направился в комнату. Иннокентий Иванович последовал за ним.

В комнате было просторно, светло и чисто. В углу массивно притаился большой кованый сундук, два стула стояли прямо посередине комнаты.

- Садись, ученый, спрашивай, - сказал Кузьмич и сам сел на стул.

Иннокентий Иванович сел рядом.

"М-да, мужик-то, похоже, и в самом деле того…" - услышал Кузьмич тихие слова.

Он улыбнулся:

- Что, и ты меня чокнутым считаешь?

Иннокентий Иванович удивился, но виду не подал.

- Нет, что вы, Виктор Кузьмич, - ответил ученый. - Вовсе нет. "Вот это да. Может, и правда мысли читает…"

- Читаю, читаю, - печально улыбнулся Кузьмич.

"М-да… Бывает же такое. Может, он еще и гипнозом владеет…"

- Не, - быстро среагировал Кузьмич. - Гипноз не могу, значит.

Иннокентий Иванович занервничал. Он не ожидал, что Кузьмич окажется реальным телепатом.

"М-да… Может, попытаться ни о чем не думать… Раслабиться… Черт бы меня побрал, как назло - когда не хочешь о чем-то думать, только об этом и думаешь… Жопы какие-то волосатые в мысли лезут… Нет, нет! Только не думать об этом. Я не пидор! Не пидор! Аааа…"

Кузьмич сидел и только тихонько посмеивался.

Несвязанно бормоча, весь пунцовый, Иннокентий Иванович вскочил и бросился бежать из дома…

Через несколько дней Кузьмич опять сидел и перебирал свои сокровища из сундука. После старой гимнастерки, поцарапанной курительной трубки и ржавого портсигара он извлек на свет небольшую черную коробочку с притороченным ремешком. Он не помнил, откуда у него взялась эта коробочка, но она ему очень нравилась. Осторожно открыв ее, Кузьмич прикрыл глаза, в который раз ослепленный ярким сиянием большого, красивого кристалла. Полюбовавшись на переливающийся светом кристалл, Кузьмич бережно закрыл коробочку. Перевернув ее, он снова увидел на дне коробочки странную надпись:

"МИЕЛОФОН"

"Что бы это значило?.." - подумал Кузьмич и спрятал коробочку в сундук.

Raider.