1.

В среду после Светлого Воскресенья, на четвёртые склянки, к дому отставного старпома Игната Фёдоровича Ушакова, что на Прудовой улице, начали съезжаться участники неприятных и необычных событий.
Время назначил сам мореход в кабинете директора стардома после того, как там закончились следственные действия. Если бы счёт ограничился только погибшими опекаемыми, то было бы намного проще,  кому они особо и при жизни нужны были? Но вот с баптистами вышло не айс, они люди уважаемые.
- Нам надо встретиться и кое-что обсудить. Завтра вас будут иметь в инстанциях, во вторник вы будете отмазываться, зализывать раны и собирать информацию, я вам написал каждому на листочках. Мне же надо съездить в Краснодар и Сочи, навести кое-какие справки.
- Машину санитарную дать с водителем? - Олег Павлович потянулся к телефону.
- Я могу отвезти, - вызвался лейтенант Тимур, - не мерс, но зато с мигалкой, без пробок и с ветерком.
- И я тоже могу, только на бензин скиньтесь. У меня мама в Краснодаре, а в Сочи тесть, заночевать можно, и покормят от пуза. Заодно гостинцев детям привезу, а нам чачи настоящей, - ушлый санитар Тимофей тоже рвался в бой.
- Спасибо, ребята, но это лишнее. Машина и у меня есть, даже две, но я на автобусе. Не стоит сейчас светиться, да и кто знает, сколько времени потребуется, а вам тут есть, чем заниматься без меня. Ройте без шума, слушайте внимательно, смотрите по сторонам, не пренебрегайте мелочами. Скорее всего ерунда, простое совпадение, но бдительность не помешает.

2.

Ранним утром вторника Екатерина Ивановна Ш. весело топала по улице Миклухо-Маклая от остановки маршрутки на работу в стардом. По отчеству её отродясь никто не называл - в свои тридцать пять невысокая стройная рыжая санитарочка, собирающаяся где-то через полгода стать бабушкой, выглядела от силы на двадцать пять и то, если не накрасится. Понятно, что брыкастая, но добрая и отзывчивая Катька была любимицей не только опекаемых, но и руководства, ибо косяки она с лихвой компенсировала лёгким характером, шустростью и умением, как-никак больше двенадцати лет на одном месте.
Радость имела под собой вполне объяснимые причины: спозаранку позвонила коллега Жанна из приёмно-карантинного и попросила подменить из-за бурно проведённых мусульманкой пасхальных мероприятий. Это в столицах полторы тысячи на дороге валяются, а здесь нормальные деньги вполне, а с учётом того, что к лету поток прибывающих значительно иссякает, то и вовсе относительная синекура получается. Проходить дополнительные сутки в лёгком халатике на голое тело тоже было плюсом. Дело в том, что ранние роды и смерть двух мужей спровоцировали у Кати развитие сильного псориаза, и бедолажке приходилось даже в сильную жару ходить в застёгнутой наглухо одежде, а в интернате давным-давно привыкли и не обращали никакого внимания. Понятно, что и на личной жизни это серьёзно отражалось.
Из ворот богадельни выехала санитарная машина, водитель которой приветственно просигналил Кате и перегнувшись через сидевшую рядом старшую медсестру, заполнявшую на клипборде документы, начал что-то громко говорить, но в этот момент в зад его машине въехал точно такой же автомобиль, шофёр которого никак не ожидал заминки в воротах.
Столкновение было слабеньким, но и его хватило чтобы первая машина выкатилась на встречку, где приняла передней частью удар несущейся по Миклухе воровайке с открытым кузовом, нагруженным палетами с тротуарной плиткой.

3.

- Пойдёмте в дом, нечего комаров кормить, - Ушаков поторопил собравшихся, восхищённо рассматривающих исполинский, семи с гаком литровый Форд Экскершн, - сколько же этот крокодил жрёт с таким движком? И стоит наверно...
- Много. Достался даром, шёл как бонус к сделке давно ещё. Одометр реальный, меньше двадцатки тысяч миль. Мне нравится, по приезду скатался с Бимсом на море, никакой гостиницы не надо. Могу себе позволить иногда.
Когда жена в Питере болеть начала, продали четырёхкомнатную, дачу и участок. Купили однушку хорошую, чтоб детям из Германии было куда приехать, они на Маерск оба пашут, ну и на картах не три рубля. Не олигарх конечно, но и не нуждаюсь. Жалко, что жена не дожила до переезда, царствия ей небесного, она и там порядок наведёт, когда освоится. Пока обо мне всё, шагайте, подельнички.

4.

Пять тонн плитки рванули вперёд, снесли передний борт кузова, вырвали стрелу манипулятора, срезали кабину по самый руль вместе с телом шофёра и, порвав стягивающие капроновые ленты, веером прошлись по остаткам санитарной машины, перемешивая тела водителя, старшей сестры и двоих уже до того покойных бабулек, отправленных на вскрытие и экспертизу в ЦКБ.
Оцепеневшая от ужаса Катя даже не обратила внимания на донёсшийся из дома напротив низкий то ли рык, то ли вой, - так была напугана случившимся. С трудом посмотрела вниз и обмерла ещё больше: она стояла прямо в сгибе оторвавшейся руки манипулятора, а ноги её оплетал размотавшийся металлический трос с тяжёлым крюком на конце, ещё пяток сантиметров в любую сторону, и ей или бы перекусило, или срезало обе ноги, как кузнечику.
- Катя, Катя! Ты цела? - голос бегающего в панике кругами водителя вывел санитарку из ступора. - Ты же всё видела. Вовка сам в воротах тормознул, у меня даже бампер не помялся. И псих этот под знаки сотку топил. Дай, я тебя выну из капкана...

5.

- У меня прислуги нет, так что в сенцах в тропички переобувайтесь и в кают-компанию прямо по коридору до конца топайте, а я рома нацежу пока, - старпом ключом отпер дверь помещения за кухней, - хотя похвастаюсь, раз уж явились.
Вдоль одной стороны большой комнаты стояли рядком столы из пищевой нержавейки, на которых размещалась разная химическая утварь, индукционные плиты, электронные и аптекарские весы. Посередине между столов возвышался, сияя начищенными до зеркального блеска медными боками и трубками, перегонный аппарат. Под столами выстроились в ряд ёмкости с брагой и ящики с пустой тарой. Напротив радовали глаз большой холодильник со стеклянными дверями, стеллажи с готовой продукцией, небольшие дубовые бочонки и поддоны с разным сахаром в мешках. У зашторенного окна на офисном столе стояла пара мониторов. Всё это великолепие вершил огромный зонт потолочной вытяжки. Вкусно пахло какими-то пряностями.
- Не фига себе производство! - присвистнул Тимур, - так и не на Форд такой намутить можно. Или на 14-ю статейку АК РФ для разминки.
- Напугал ежа голым задом. Я не торгую, это хобби у меня такое, для себя и для друзей. И вам перепадёт, не стыдно на стол поставить. - Игнат Фёдорович позвенел бутылками на стеллажах, - вот, ещё с Питера осталась одна, отличный замес вышел, меласса тростниковая годная попалась. Ноль семь семидесятиградусного нам на вечер как раз, - из холодильника на свет явилась большая тарелка с клюквой в сахаре, вяленой вишней, парой плиток шоколада с орехами и нарезанным кружочками грейпфрутом без кожуры.
- А почему именно ром? - команда устроилась на мягких небольших креслах вокруг двух журнальных столиков, составленных рядом.
- Просвещения вашего ради. На самом деле это уникальный напиток, недаром у моряков в чести. В нём и витамины, и сахар, и дубильные вещества. Приготовляется легко, хранится долго. В жару охлаждает, в мороз согревает, при простуде или ангине какой - первое дело. При отравлении или при необычной пище - в Азии, например - махнул на судне пятьдесят грамм и хоть тараканов с многоножками ешь, из лужи запивая. Сахар и карамель ум обостряют, если не насвинячиться выше ватерлинии, ясен день, а мозги нам сейчас ой, как понадобятся.

6.

Тем временем на место ДТП съехались машины Скорой и гаишников, из корпусов прибежало руководство, только-только оклемавшееся после пасхального кошмара. И хотя их вины не было ни капли, машины и водители числились за минздравом, а дом престарелых за опекой, приятного было мало.
Катя и Гена, водитель второй машины, курили на лавочке у входа. Про лёгкий толчок в задний бампер они ничего гайцам не сказали, а те из штанов не выпрыгивали, воровайка наверняка частная, неслась под знаки с огромным превышением скорости, все участники ДТП погибли, Генка трезв, других свидетелей нет.
- Спасибо, что прикрыла, а то затаскали бы. С меня простава.
- Да ладно тебе. А ты чего припёрся с утра, на филиале же работаешь?
- Жениха тебе привёз, в карантин сдал.
- Да иди ты, надоели каждого, кто в штанах, ко мне примерять.
- Ну что ты сразу печку топить? Симпатичный, на вид лет сорок, одет хорошо, кольца нет, а что немтырь, так у всех недостатки есть, тебе песни орать или под мужиком лежать?
- Ладно. Пойду я, работу никто не отменял, и главная уже плывёт мозги выносить.
- Иди. Только...
- Что?
- Ты Лильку, жену мою, знаешь?
- Конечно. Она же здесь работала, пока вы хату в Диадинской не купили, и она тоже на филиал не ушла, чтобы пешком на работу ходить. А что случилось-то?
- Красавчика ночью привезли, в её смену, а она как раз у входа за туей по малой нужде присела. Это тут у вас для персонала свои сортиры, а у нас только что с потолка сталактиты не свисают.
- Да знаю я, по делу говори.
- Менты на входе у машины перетирали, в метре от Лильки, она всё слышала.
- Я сейчас сама тебя ментам сдам и показания поменяю, телись уже.
- Деньги при нём были, Катька. Очень большие деньги, и не только. Так много, что менты побоялись всё взять. Такие суммы только правящей семье по силам, монтировкой в тряпке по темечку, карманы ополовинили, мешочек с камням и золотом у трассы прикопали, парсунку в реку сбросили по дороге.
- Половину от половины Лилька отщипнула или больше?
- Сам не знаю, утром довольная была. Не лезли бы вы в это дерьмо...

7.

- А теперь к делу. - Игнат Фёдорович отодвинул столик с угощением и придвинул другой, на который переложил из тумбы стола старомодную картонную папку с завязочками из тесьмы.
- Тут нет пальм, девушек и голубых экспрессов, как у Бендера, так что придётся потрудится. Надеюсь, вы не забыли о моей просьбе. Тебе слово, Олег Павлович.
- Ну, что смог, авария эта вчерашняя...Интернат появился здесь после войны, было много инвалидов-сирот, у кого-то родня эвакуировалась, а старики не захотели или не смогли. В начале сорок третьего немцев выгнали, и сюда со всей страны на лечение-восстановление народ потянулся. Именно на этом месте, тогда ещё за чертой города, поставили деревянные бараки, устроили пасеку, разбили огороды, сады заложили, скотина на выпасе паслась, пруд почистили и зарыбили - и к пайку прибавка и к пенсии - на рынок возили.
Насчёт смертей массовых ты как в воду смотрел - трижды горели чуть не дотла, но большой огласки не было, сам понимаешь, народ списанный, обуза для властей. В девяностые новый корпус пятиэтажный построили, а большой старый двухэтажный откапиталили как смогли. Сельхозугодья отрезали и растащили, только пекарня и прачечная остались.
Съездил к баптистам, выразил соболезнования, рассказал, что и как. Приняли вежливо, чаем напоили, но на больший контакт не идут, там хохлы хитрожопые сплошь в руководстве. На всё воля Господа, а глазки-то забегали. Пока курил у машины, один мужичок из ихних подошёл тихонько и номер телефона мне сунул. Помню, на ферме он у меня перепелятники возводил с бригадой небольшой. Ну есть у меня бизнес свой, я и не скрываю. На зарплату здешнюю не разгуляешься, а у меня семья, внукам-близнюкам по три года, тёща болеет, не у опекаемых же красть...
- Да знаю я, Олег. Тебе пятьдесят один год, сам из Ростова, вертелся успешно там на ниве спортивного администрирования. Жена из Кущёвской, мать её, тёща твоя, здешняя. Два года, как в Ростове всё продали и сюда переехали, землю купили, хозяйство наладили. Вхож в администрацию республики, в депутаты метишь, поэтому и полез богадельней заведовать. Это хорошо, толковые люди везде нужны.
Вы, ребята, не обессудьте, пришлось справки о вас навести. Надо же знать, с кем в одной команде буду.

8.

- Ребята, я всё понимаю, но лавочку украшать собой не надо, она и так красивая - главврач Мариэтта, высокая темноволосая женщина с профессионально бесстрастным взглядом, подошла к воротам проходной. - Катя, отправляйтесь домой приходить в себя, смену я вам закрою.
- А можно я лучше поработаю? Дома никого, что я там буду одна стены рассматривать и вспоминать. Тут хоть поговорить есть с кем, а то всё перед глазами стоит.
- Можно. Тогда марш на рабочее место быстро, накапайте себе чего-нибудь, и завтрак уже пора раздавать.
- Может, я тогда за Катьку отгуляю? - грустно полупошутил Гена, которому очень хотелось принять участие в делёжке трофеев. Лилька его была бабой хозяйственной, но крупной и властной, а так хотелось новый спиннинг, а то и ружьё, а то и мотоцикл вдруг нарисуется, кто знает, сколько там жена экспроприировала у немтыря?
- Я бы с радостью, но сам же понимаешь, остались и без машины, и без водителя. Минздравовские решат, конечно, но когда это будет? Сейчас срочно надо покойников на кладбище везти, там агент опять бесится, потом четверых подопечных до обеда по специалистам раскидать и обратно привезти. В коллектор можно и завтра съездить, так что после обеда скорее всего смогу отпустить.
- Да ладно, всё равно день пропал, планируйте, как вам надо.
- Вот и хорошо. Езжай, погрузили уже твоих пассажиров холодных.

9.

- Что у тебя, Тимур? - Ушаков обратился к лейтенанту полиции, уже доставшему блокнот с записями.
- За последний год мало кто приехал и на постоянку встал, вы в том числе. Несколько газовиков-нефтянников на пенсии, гражданский лётчик, чета стоматологов из Новосибирска свою клинику организовала в городе. Старушек и стариков шесть человек к детям на доживание. Народ тихий, достойный, судимых нет.
C временными сложнее, их больше всегда, а сейчас ещё и беженцы прибавились. В основном в общепите, на стройках, на фермах. Разный народ, но наркоты прибавилось, краж, угонов, бытовух. Серьёзного вроде нет особо, но кто знает...
Есть одна новость - старец Зосима вернулся. Где был три года, никто не знает.
- Так уж никто и не знает? - сидящий до этого тихо и даже украдкой позёвывавший Тимофей неожиданно встрял в разговор. - Сами Марихуныча упекли, а теперь морду кирпичом: я не я, и лошадь не моя. Правильно в народе говорят - ментам веры нет, за копейку в церкви пёрднут и воробья в поле загоняют. Ты как знаешь, дядя Игнат, а я с этим пассажиром на одном гектаре...
- Не шторми, Тимофей. Я слышал кое-что про Тимура, но очень мало. Удивился ещё, что в почти тридцатник всё ещё лейтенант, хотя видно, что не дурак, да ещё и мусульманин. Это русскому тут протиснуться вверх в органах тяжело, а татарину-то зелёный всегда. Пусть сам расскажет, а там и видно будет. Давай, Тимур, выкладывай, что почём.
Тимур неприязненно посмотрел на санитара, поиграл скулами и нехотя заговорил.
- Да, я татарин, родился и вырос в Казани, учился в университете на юриста. Отец служил в Афганистане, командовал ротой, был ранен. Вернулся, пошёл в милицию работать, дослужился до подполковника. Потом Чечня, ещё ранение. Мама заболела на нервной почве, не могла в большом городе жить. Учитывая заслуги, перевели в Геленджик, кадрами управлять. Дом купили хороший с большим участком, с садом и прудом. Работа поспокойней, море, горы, целебный воздух - мама на поправку пошла.

10.

Накапать, так накапать, главврача надо слушаться. Катька пулей влетела в карантинное отделение на первом этаже старого корпуса, поздоровалась с персоналом, обрадованным такой подменой неповоротливой скучной Жанки на шуструю улыбчивую Рыжую, юркнула в сестринскую комнату. Убранство сестринской было весьма казённо- скудным: шкафы для переодевания, стол, четыре стула, полка для посуды, бойлер с кипятком, зеркало во весь рост, купленное вскладчину и небольшой старенький холодильник, на дверке которого висел уже выгоревший от солнца стикер: "Жанка вирни аджику сука!". Спартанский интерьер украшала пластиковая пальма в пластиковой же кадушке, подарок бжедугского князя Ахеджакова, перебравшегося в Израиль, живые цветы здесь не приживались, то ли энергетика плохая, то ли поливать забывали.
Катя отщёлкнула рычажок стягивающего ободка, вытащила пальму из кадушки и выудила из тайника бутылку водки на рябине, оригинального, но весьма популярного крепкого местного напитка. Чайная кружка зелья замечательно зашла под конфету и сигарету, пальма вернулась на своё место, а Катька, скинув всё с себя, завертелась перед зеркалом, попутно намазывая себя цинковой мазью.
– Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть!
Монолог Оксаны был лейтмотивом весёлой и бестолковой жизни санитарки ещё со школы, которую она заканчивала с дочкой на руках. Вот если бы не этот чёртов псориаз, всё на месте: точёная фигурка, упругие грудь и попка, симпатичная зеленоглазая мордашка, ну какая там бабушка, самой ещё в куклы играть.
Рыжая достала из пакета выстиранный и отутюженный минихалатик с короткими рукавами и самолично вышитым на нагрудном кармане смешным котёнком, нацепила бейджик и отправилась в палаты отделения.
В доходяжной помогла покормить двух дедов, в промежуточной почирикала с вернувшейся от родственников бабулькой, отнесла посуду на кухню и не без волнения открыла дверь виповской (по местной терминологии) палаты.
Хоромы на четыре пассажира отличались от рядовых наличием полуработающих жалюзи на окнах, кинескопным телевизором времён позднего Брежнева, относительно приличными кроватями, практически новым постельным и большой фотографией членов правительства с отобранными для встречи опекаемыми и старшими чинами от стардома. Фотография в дорогой, сделанной на заказ позолоченной раме, духоподъёмно намекала, что и здесь можно жить хорошо.
Ноунейм или Красавчик, как его временно окрестил персонал, мирно спал на кровати у окна, заботливо укрытый по грудь одеялом в смешном пододеяльнике с пингвинами и попугаями. Дыхание было ровным и медленным. Наверно кольнули перед перевозкой успокоительным с обезболькой, - подумала Катя и подошла поближе.
На вид опекаемому было лет сорок, может чуть больше, седыми были только виски и часть аккуратной бородки, широкие мощные плечи и грудные мышцы ещё не потеряли рельефности, хотя и не бугрились стероидными узлами. Общее великолепие слегка портил излишне большой рот с узкими губами, ну так с лица воду не пить.
Рябинка в голове санитарки навевала определённые мысли, и одеяло было откинуто в сторону под самооправдания о всестороннем осмотре и уходе. Вроде и положено, и самой интересно.
Рыжая отнюдь не вела монашеского образа жизни, но такое достоинство видела только в порнухе и смотрела на агрегат в оцепенении, очнувшись только, когда незнакомец крепко ухватил её за запястье и притянул к изголовью кровати.
Катя напряглась было, но незнакомец улыбался и смотрел на неё ярко-голубыми глазами. Он приподнялся на локте и неожиданно облизал Катькину руку от кисти почти до локтя чрезвычайно длинным подвижным языком малинового цветa, проделал это ещё пару раз и разжал пальцы. Ничего не понимающая санитарка плюхнулась на соседнюю койку, испуганно рассматривая облизанную конечность, одновременно косясь на Красавчика, пытаясь высмотреть у того след от обручального кольца. Самого кольца не было, но это ни о чём не говорило - вновь поступивших раздевали догола, тщательно мыли, одежду отправляли в машинную стирку, а все ценные вещи отправляли в металлический шкаф в кабинете старшей медсестры.
Никакого следа не было. Зато на каждой руке было по шесть пальцев, а на своей, Катькиной руке там, где прошёлся жутковатый язык Красавчика, буквально на глазах гасли отвратительные чешуйчатые пятна, не оставляя ни малейшего следа, как будто их никогда и не было.

11.

Генка радостно вёл машину домой - и утром уцелел, и в протоколе только свидетелем, и с обеда отпустили, и жена Лилька наверняка что-то урвала, полторашкой пива никак не отделается.
Свернув на свою улицу, Геннадий издали увидел две патрульные машины в районе дома и повернул в проулок между кварталами, чтобы заехать с тыла - хватит на сегодня ментов с их бумагами.
Выкатив по грунтовой дорожке из-за кустов алычи, Генка едва не влепился в ещё одну сине-белую машину с мигающей "люстрой" на крыше. Рядом курили два мента и очкастый человек с чемоданчиком. С кола плетня, аккурат между двумя банками для козьего молока, на него полуприкрытыми мёртвыми глазами смотрела голова Лильки, из которой вниз торчала короткая гофрированная трубка трахеи, сочившаяся загустевающими на солнце каплями крови.