«Вы ебали мою жену!»
Незнакомец уселся на лавочку и положил рядом угрожающего вида свёрток.
- Может быть, - с ленцой произнёс он и отхлебнул пива. – Я много кого ебал. Большим начальником трудился столько лет, секретутки, бухгалтерши и вообще всякие прошмандовки. Всех не упомнишь. Как зовут-то?
- Кого? – спросил незнакомец. – Жену?
- Её.
- Лиза, - сказал незнакомец.
Он задумался на мгновенье:
- Лизу не помню. Может, не я ебал.
- Вы, - уверенно сказал незнакомец.
- Ну, ладно. Я значит я. Как поживает эта твоя Лиза?
- Она умерла, - сказал незнакомец.
- Печально, - равнодушно констатировал он. – Давно?
- Сегодня ночью.
- Грустно, - повторил он с тем же равнодушием. – Сколько годков было?
- Сорок два.
- Жить да жить, - сказал он. – Ну, пиздуй за водкой. Пивом не поминают, а у меня на другое денег нет.
- Вы не уйдёте? – спросил незнакомец.
- Нет, - сказал он. – Не переживай.
- Я быстро, - сказал незнакомец.
- Давай-давай, - напутствовал он и покосился на свёрток: «Пистолет, что ли? Застрелить меня решил от тоски и печали. Да и хрен с ним, жарко сегодня, слишком жарко для середины августа. Опять домой на рогах припрусь, с утра рвать будет. Да и хрен с ним, надоело всё выше крыши».
Что за Лиза, подумал он, в упор не помню. Галю помню, Наташку помню, Иру сисястую, сестричек Бобренко, ох и злоебучие были сестрицы. А Лизу не помню, даже интересно.
Незнакомец явился с литровой бутылкой «Белуги».
- Богато живёшь, - с нескрываемой завистью сказал он.
- Не очень, - сказал незнакомец. – Но ради любимой жены ничего не жалко.
- Это правильно, - одобрил он. – На баб денег жалеть не надо, они тогда ковриком перед тобой стелиться будут. Наверное. Ну, - он достал из кармана пиджака пластиковый стаканчик. – Извини, один, по очереди будем. Ну-с, помянем рабу божью Лизавету, чтобы  земля ей была пухом и так далее.
Незнакомец открыл бутылку и налил в стаканчик.
- Подожди-ка, - сказал он. – Лиза, с таким длинным носом как клюв? Она?
- Нет, - сказал незнакомец. – У Лизы был нормальный нос, прямой.
- Да бог с ним, с этим носом, - он выпил, крякнул и поморщился. – Тёплая. Не люблю тёплую водку.
- Я вам напомню, - сказал незнакомец и выпил. – В девяносто шестом году, вас только назначили генеральным директором, офис был на Преображенской площади.
- Офис помню, - сказал он. – У меня кабинет был три на три метра, только начинали, денег вообще ни хрена не было, одни планы в головах.
- Лиза в вашей конторе подрабатывала курьером, - сказал незнакомец. – Вы её вечером в кабинет зазвали и…
- Что? – сказал он. – Трахнул в грубой извращенной форме?
- Почти, - сказал незнакомец. – Вы пьяный были, надолго вас не хватило, кончили кое как и отпустили Лизу.
- Да, выпивал я в молодости крепко, - сказал он. – Здоровье лошадиное было, не то, что сейчас.  Денег-то тогда этой Лизе хоть дал?
- Дали, - сказал незнакомец. – Но немного, двести долларов.
- Ну, извини, - сказал он. – По тем временам очень даже неплохая была сумма. А что, эта Лиза тогда уже твоей женой была?
- Да. Она домой вернулась, расплакалась, всё мне рассказала.
- Какая трогательная история, - развеселился он. – Ты водку-то наливай, не тормози, рогатик.
- Я сначала хотел вас убить, но потом подумал, что в тюрьму посадят.
- Правильно подумал, - сказал он. – Да и убить бы не получилось, охрана  у меня была крутая. А срок всё равно влепили бы за покушение. По дурацки получилось бы: и дела не сделал, и в тюрьму сел.
- Лиза тоже так считала. Но ведь наказать вас надо было. Или вы не согласны?
- Да какая сейчас разница, - сказал он. – Согласен, не согласен. Вы, что, в моих демонов хранителей превратились?
- У вас ведь разорение началось после знакомства с Ксенией Полтевой, - сказал незнакомец. – Не так ли?
- Ну, это скорей совпадение, - сказал он. – Я, знаешь, в мистику не верю. Бизнес тогда у всех в стране начинал по швам трещать, не у меня одного. Хотя, конечно, моя вторая жёнушка подлила масла в огонь. Столько денег из меня высосала, не приведи господь. А как мани закончились и имущество банки забрали, упорхнула ничтоже сумнящеся. Слышал, что в Италии сейчас, блядует с черножопыми.
- Но вы же бизнесмен, - сказал незнакомец. – Были. Как же вы так проглядели?
- И на старуху бывает проруха, - сказал он. – Влюбился как осёл, никого не слушал, ничего не видел, и пил крепко вдобавок. Я тебе уже сказал, в мистику я не верю, но сейчас мне иногда кажется, что околдовали меня. Обаятельная она была тварь, необычная.
- А ведь правильно кажется, - сказал незнакомец. – Мы с Лизой годами к одной бабке каждый месяц как по расписанию ходили, а она колола иголками в чучело с вашей фотографией и нужные слова приговаривала. А Ксюха рядом стояла и подпевала по команде бабки.
- Любопытно, - сказал он. – Ксения о своих родственниках очень не любила распространяться.
- Не удивительно, - сказал незнакомец. – Она Лизе троюродная сестра, с четырнадцати лет на панели, паршивая овца в добропорядочном воронежском семействе. Вот Лиза и придумала: давай эту шлюху старому козлу подложим, она из него все деньги выудит, по миру пойдёт, тараканище лысый, последние портки ради этой проститутки снимет, если бабка регулярно заговоры накладывать будет.
- Не такой уж я  тогда был старый, - сказал он. – Всего сорок лет. Но про портки ты не ошибаешься. Вчистую разорился,  все друганы бизнесовые отвернулись. На пенсию государеву живу, можете с женой быть довольны. Извини. Жене твоей  уже всё равно. Так ты мне для чего всё это рассказал?
- Не знаю, - сказал незнакомец. – Мне рассказать больше некому. У Лизы пять лет назад рак обнаружили, все деньги, что через Ксюху из вас вытащили, на лечение потратили. Без толку. Тяжело Лиза умирала, последние полгода онемела. Смотрела на меня отсутствующими глазами и будто пыталась что-то доказать самой себе.
- Сходи в церковь, - сказал он. – Там, наверное, помогут.
- Я пойду, - сказал незнакомец. – Похороны надо организовывать, поминки. Водку один допьёте?
- Допью, - сказал он и достал из кармана смятую пачку «Примы».
Завтра зайду к Нариману в дворницкую, он потёр под рубашкой вспотевшую грудь, авось, подработка найдётся, а то не дотяну до пенсии, две недели ещё. Как же душно этим августом.
Он развернул оставленный незнакомцем газетный свёрток. Детская бесполая игрушка моргнула на него мохнатыми ресницами. Он вытащил иголку из сердца, усмехнулся и забросил куклу подальше в кусты…