Саунд трек: https://www.youtube.com/watch?v=z--Io4iYVeA

Союз нерушимый
Республик свободных

Гимн звучит резко, заменяя тишину. Будит меня.  Радиоприёмник висит на стене прямо напротив моей кровати. Вернее, маминой и папиной. Но после того, как папа куда-то пропал, мама спит на диване. А на этой огромной кровати сплю я. Диван стоит у телевизора, мама мне запрещает его смотреть после «Спокойной ночи, малыши!». Смотреть телевизор мешает угол серванта. Я должен спать. Но мне сон не интересен – я слушаю звук  телевизора. Он для меня не понятен, но завораживает.
Почему, когда чего-то не хочешь, то это надо? И почему, если очень хочется, то это нельзя? Вставать не хочу, очень хочется спать. И в детский садик мне не хочется, там плохо. Вчера, в тихий час,  воспитательница Нина Андреевна плеснула мне холодной воды под одеяло, потому что я баловался. Рядом стоит раскладушка Марины Федяевой, я её ненавижу. Представляю, как бы я её съел. Сначала ноги. Зажимаю свою письку рукой, и балуюсь. Перед тихим часом нас воспитательницы водят в туалет. Комната одна, в ней стоят два толчка. Левый тубзик – для девочек, правый – для мальчиков. Марина стягивает трусики, и садиться писать, глядя на меня, дура. Я стою в очереди направо.
- Ма,- бормочу с тоской в голосе, - кажется, я заболел.
- Я тебе заболею, - реагирует мать, - а ну быстро умываться. Мне на работу надо. Скорей бы лето, отправлю тебя на дачу. * Сейчас придём, и ляжешь досыпать.
Хмуро подымаюсь. Бреду в ванную. Там занято, кто-то из соседей шумит водой. Протираю глаза и возвращаюсь в комнату. Мама бросает на кровать одежду:
- Одевайся.
Проверяю свой арсенал. Что сегодня взять с собой? Огромный розовый «наган» или маленький серый пистолет для пистонов? Вздыхаю – пистонов нет. Славка обещал принести, но это было давно. Врун, он, Славка. Я ему сделал кораблик из бумаги в обмен на пистоны, а он жмотится. И не какой-нибудь кораблик, а пароход с двумя трубами. Правда, он уплыл по ручью за ограду.

Садик недалеко. Мне до сих пор хочется спать. Мама тащит меня за руку, торопится. Я начинаю плакать. Мы останавливаемся. Мать внимательно смотрит на меня:
- Ты чего это расхныкался?
- Не хочу в садик!
- Запомни, я тоже много чего не хочу. И мужчины не плачут! – она меня дёргает за руку и ведёт дальше.
- Ма, а когда папа вернётся? – подавляя слёзы, спрашиваю я.
- Надеюсь, что никогда.
Жаль. Папа добрый, сильный и хороший. Никогда на меня не ругается. Как-то водил меня есть креветки. Там был большой зал с высокими столами на одной ножке. Я стоял под столом и играл в подпольщика. Папа давал мне есть креветки, разговаривая с двумя дядями. Креветки очень вкусные. Перед тем, как уйти, он дал отпить мне из своей кружки. «Горький квас» - сказал я, и папа с дядями долго смеялись.

Обычно, меня мама приводит первым. Сторож, баба Лиза – встречает нас. Сейчас калитка закрыта. Мама озадачена.
Давит на кнопку звонка. Никто не приходит нас впустить. Давит ещё.
Внутри ограды появляется какой-то дядька.
- А что вы так рано?
Мама объясняет, что и так завозились, и ей надо срочно бежать на работу, а то за опоздание премии лишат.
- Я и сам не понимаю, куда Елизавета делась. Сам через ограду перемахнул.. Давайте, подсаживайте своего  пацана, я приму.
Ограда высокая. Мне не верится, что я смогу перелезть через неё. Мама подсадила меня, дядька подхватил меня за оградой. Потом сам лихо перемахнул забор, пожелал нам доброго утра и пошёл в сторону Велозаводского рынка.
Свет в окне бабы Лизы горел, правда окно было разбито. Я потоптался у двери. До кнопки звонка не доставал, поэтому подтянул лавочку. Встал на неё – всё равно не дотягиваюсь. Подпрыгнул, клюнул пальцем в кнопку. Звонок прозвучал очень громко и меня напугал. Лавочка пошатнулась,  я упал, сильно ударившись локтем. Мне захотелось спрятаться за песочницей – баба Лиза добрая, но хулиганов не любит.

- Семнадцать ножевых ранений, я давно такого не видел.
Мама держала меня за руку, и рука у неё была мокрой.
- Этот орёл тоже видел убийцу? – милиционер внимательно посмотрел на меня, - сколько ему?
- Пять! – соврал я
- С-скоро пять, осенью будет,  - прошептала мама, потом обрела голос, и заорала, - Что вам от него надо?
- Тихо, гражданочка, тихо. Можно я с ним поговорю?
- Пожалуйста.
Милиционер присел передо мной на корточки. Его большое лицо, всё в рытвинах, было неприятно.
- Тебя как зовут?
- Женя.
- А сколько тебе лет?
- Четыре.
- Ты видел человека, который тебе помог перелезть через ограду?
- Видел.
- И как он выглядел?
- Как вы.
Задумался. Мне давно не даёт покоя слова из песни «Пустьбегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода поасфаль ту рекой» - кто такие Пустьбегут и Поасфаль?

В детский садик я долго не ходил. Сначала обрадовался, а потом сник: мама отдала меня под присмотр соседке  - бабе Клаве.
Она мне не доверяла – думала, что я ворую у неё яйца и бросаю их с балкона. На балконе баба Клава хранила кастрюлю с яйцами. Они стали пропадать. Причём некоторые оказывались под балконом, в разбитом виде.
Мне баба Клава тоже не нравилась – в её комнате постоянно пахло ерундой и она ставила мышеловки на кухне. Мышек было жалко. За что их так?
Я долго и сосредоточенно следил за балконом. Прилетала ворона, снимала с кастрюли крышку, забирала яйцо, клала его на стол, закрывала кастрюлю крышкой, брала яйцо и улетала.
- Баба Клава, чего покажу! – взял за руку бабушку и потянул на кухню. Мы смирно сидели на табуретках полчаса. Соседка сидела шумно – скрипела табуреткой, вздыхала и что-то бормотала. Могла спугнуть.
Когда ворона проделала этот фокус, бабушка пригласила меня в комнату. Накормила конфетами и научила читать.
- Алфавит ты знаешь. Вот это какая буква?
- У!
- А эта?
-Тэ!
- А эта?
- Ка!
- А эта?
- А!
- А вместе как будет?
- Утэкаа? Утка! – я был потрясён.

***
Завтрак был плохим – всё то, что я не люблю. Манная каша с комочками и кипячённое молоко с пенкой. И тем и другим я давился.
- Ты почему не ешь? – нависла надо мной воспитательница. У неё были злые глаза и большой нос с чёрными дырками.
- Не хочу, - прошептал я.
- Чего? Не слышу.
- Не хочу, - произнёс громче.
- Встань!
Я поднялся, неловко подвинув стул. Тот упал на спинку.
-Дети, посмотрите на него! Женя предпочитает на завтрак апельсин! - подымая стул, объявила она.
Апельсины у нас положены на полдник. Мы сдираем с них наклейки с надписью «Maroco» и клеем себе на лоб. Чем больше наклеек на лбу, тем ты важнее.
- Апельсины я люблю, - соглашаюсь я шёпотом. Ищу глаза Марины. Она не смотрит на меня, мешает ложкой тарелку с кашей. К манке она тоже не притронулась. Не такая она и дура, понимает.
- Что? Громче!
- Я люблю апельсины, - кричу, что есть силы, - бананы, креветки и свежие огурцы!
- Креветки? – вкрадчиво спрашивает воспитательница, - идём.
Отводит меня в угол, ставит носом в него. Уже второй день стою в углу. Вчера повздорил со Славиком. Он выше и сильнее меня. Не то чтобы я испугался, но махнул ногой ему в подбородок. На моих сандаликах твёрдая подошва. У Славы пошла кровь из ссадины и он ревел. Зря. Мама говорит, что мужчины не плачут.

Сегодня приезжают родители. Мы их ждём, соскучились. Сидим на машинках и устраиваем гонки. Машинки – это такая врытая в землю скамеечка, с одного торца у которой приделан железный руль. Они вкопаны недалеко от  огорода, где мы выращиваем репку. Рулями они обращены в тёмный лес Машинки принадлежат кому-то – если твои родители покрасили её. У меня есть такая – мама покрасила одну из них. Остальные ребята должны спрашивать разрешение покататься на твоей машинке.  Я разрешаю всегда, потому что хитрый. За машинку в полдник можно получить дольку апельсина.

- Ма, а что это?
- Не важно, вот – ешь бананы, жуй кокосы, Чунга-Чанга.
- Как можно жевать большой орех, он же в рот не пролезет?
- Сиди, ешь, - смеётся мама.
На маленькой поляне расстелено одеяло. Мы сидим на нём со Славиком, его мамой – тётей Светой и моей мамой. Мама разрезала большой длинный свежий огурец, посолила, потёрла половинки друг о друга и дала нам. Славик молодец – сказал, что упал. Наши мамы что-то пьют из огромной бутылки зелёного стекла. Жидкость похожа на чай.
- Это чай? – спрашиваю я. Пахнет неприятно, как от раздавленной гусеницы.
- Ешь, - мама протягивает мне банан.
Я делюсь со Славиком. Протягиваю ему мизинец. Он обхватывает его своим, и мы мысленно произносим «мирись, мирись, мирись, и больше не дерись»
С дачи мамам мы привезли по две репки.

***
Пятилетие!
Мне подарили велосипед. И ни какую-то там «бабочку» с толстыми колёсами, а настоящий – с рамой и большими колёсами. Я не знал, как он называется, но спереди на эмблеме был изображён белый голубь.
Вообще-то, мне хотелось «бабочку», как у всех. Но этот велик меня просто обрадовал – похож на «Орлёнок» или «Школьник», как у взрослых. Только поменьше. Даже со звонком. И колёса не толстые, а просто резиновые – не проколешь.
Два дня катался с колёсиками, потом снял их и мчал, мчал, мчал.
Объездил все дворы, показал всем – что не только я прошу дать покататься, но и у меня просят.
Прокатался я так ровно три дня –  считал.
Как-то собралась компания поиграть в «банки»**, а домой велик не хотелось относить – ещё мама осадит дома. Спрятал его за гаражами.
Когда вернулся за велосипедом, - одна рама. Ни руля, ни педалей, колёса с цепью тоже унесли. Колёса я нашёл за другим гаражом – там ещё были грибы «дедушкин табак».
Раму принёс домой.

Думал, будет крик и ремень. На удивление, мама смеялась. И соседи тоже.

- Теперь ты знаешь, что такое неудача. Повзрослел.

* Дача – это детсадовский пионерский лагерь. Когда ребёнка можно отправить на лето из Москвы дышать свежим воздухом. 
** Игра в банки – что-то вроде городков. Вместо фигур – пирамида консервных банок. И продвижение вперёд по мере их разбивания. Есть особенности. Увлекательно.
Один из вариантов игры – когда в банки наливается бензин и поджигается.