Спешите видеть!
Проездом с Камчатки на Чукотку!
Один раз за навигацию!
Только неделю в нашем городе!
Агдам и Вдова Клико в одном флаконе!
Морская геофизическая партия № 0 и иже с ней!

Чёрно-жёлтые плакаты, в цвет нашего парохода, не висели на афишных тумбах города, но зато кабаки и пивбары весело распахнули настежь свои двери в нетерпеливом ожидании длинных северных рублей. Любые фантазии за наши деньги!

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

По приходе на причале нас ждал автобус, в автобусе нас ждал Михал Ефграфыч, в руках у Михал Ефграфыча нас ждал пухлый кожаный портфель, и уже в портфеле нас ждали толстые пачки разноцветных бумажек с водяными знаками и россыпь звёздочек на бутылках армянского коньяка ереванского разлива.

Михал Ефгравыч был легендой нашей конторы.
МГП № 0 была её головной болью.

Suum cuique. Всё определялось в сущности пустяком, стечением обстоятельств.

Все морские геофизические партии в конторе имели свои конторские же геофизические пароходы, а МГП № 0 — нет.

И поэтому по весне, когда открывалась навигация в Охотском море, контора арендовала у пароходства запарившийся за зиму в Татарском проливе ледокол, на который и грузилась МГП № 0. Двадцать мужиков, куча механики-электроники и даже компрессор высокого давления на сто двадцать атмосфер.

Но расстройство нервной системы и пищеварительного тракта у конторы начиналось как раз по осени, когда эта гоп-компания с ледокола выгружалась обратно.
Видеть, а тем более слышать, одичавшую за пол года в северовосточных морях ватагу инженерно-технических работников конторские белые воротнички не желали.
В результате на весь межрейсовый зимний период МГП № 0 запихивали в полуподвальное помещение в сто квадратных метров в диаметрально противоположном от конторы конце города.

Подвал. Именно так именовалась в народе эта явочная квартира.
Именно там имел свой офис с кожаным диваном и красным телефоном заместитель начальника МГП № 0 по хозяйственным вопросам Михал Ефграфыч.

В нашем нынешнем кинематографе режиссёры и сценаристы, ютуберы и тиктокеры, мало знакомые с реальной земной жизнью, исказили и абсолютно переврали такое важное для российского мужика понятие как штрафбат, штрафной батальон времён Великой отечественной войны. Не путать со штрафной ротой.
В штрафбате не было уголовников, насильников и убийц. Только товарищи офицеры, лишённые временно званий и наград за проступки, не требующие жёсткого уголовного наказания.
Напился не там и не с теми, морду набил кому надо и кому не надо, амурные дела всякие с разборками до соплей с дамами, не дамами, и их папиками. Вот такой вот коленкор.
И если повезёт в бою, то через три-четыре недели снова в строй под звёздными погонами.

Михал Ефграфыч, семидесятилетний ветеран, освобождавший в сорок пятом Сахалин от всяких там ниньзя и самураев, конечно все эти расклады знал. Поэтому за стаканом любимого отечественного портвейна изыскано матерился в три этажа давая точную и ёмкую характеристику своему нынешнему месту работы. Штрафбат.

Кабаки и медвытрезвитель, мордобой и изолятор временного содержания, развод и алименты, заявления от жён и подруг в профком и партком, отгулы, загулы, прогулы, и т. д. и т. п.

Товарищи морские геофизики были собраны из других подразделений на работу в МГП № 0 после временного или постоянного лишения визы (права работать за границей) по результатам выше перечисленных событий. Штрафбат.
В усиление правда ещё придавалась пара-тройка молодых спецов, нарабатывающих стаж после институтов для получения всё той же загранвизы.

Но самое смешное в этой истории было в том, что экипаж того самого арендуемого ледокола был таким же штрафбатом пароходства, каботажники из легендарного Ванино.

Ну, а как известно из учебника математики за пятый класс, минус на минус даёт плюс.
Поэтому за пару летних навигаций эта полусотня крепко спитых морских бродяг превратилась в такую бронебойную боевую единицу, что даже министр из столицы приезжал на пароход лично пожать их обветренные руки, не знающие маникюра.
Это когда они неожиданно для всех почти дошли до северного полюса, распугав своим перегаром белых медведей с острова Врангеля. И кстати, может быть и дошли бы, но спирт кончился.

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

Городские кабаки набросились на нас, как сумасшедшие.
Михал Ефграфыч своим пятизвёздочным армянским задал такой градус, что простой пивнушке уже не угнаться. Как бочонки на ритуальных четках сквозь пальцы переваливались страждущие организмы один за другим по предприятиям общественного питания высшего разряда. Не замечая потерь, не вспоминая отставших.

Когда душа и тело наконец пришли к консенсусу, а вышедший из автономного режима мозг активировал утраченные было опции зрение и слух, я сидел в кабаке за столиком.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Ресторанные лабухи чётким ритмом непереводимого на русский заклинания разогнали нейроны в моей голове до предельной скорости и взрыв серого вещества вернул меня на планету Земля.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Прямо передо мной за ресторанным столиком сидела моя мечта. Ещё сегодня утром я и понятия не имел, что она у меня есть. Тем более, что она такая. Но это точно она.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Белое воздушное платье в горошек било меня под дых так, что я не то что говорить, я дышать не мог.
Оказавшиеся рядом пароходские бродяги что-то балаболили и даже кажется знакомили. Я ничего не понимал и не слышал кроме

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Моя мечта озорно смеялась, огонь в её глазах как свет ночного маяка в шторм манил и давал надежду.
Вынырнув из этого омута я рванул из кабака за глотком кислорода.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Летняя ночь не остудила, но после пары десятков шагов немного отпустило.
На притулившемся неподалёку цветочном базарчике не считая и не торгуясь купил охапку красных роз, сколько мог унести.
Вернулся в кабак и вывалил перед нею на стол.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Квартира кореша. Сам где-то отстал, жена с детьми на материке. Лето в разгаре, вся кухня и ванная завалены ягодами. Может брусника, может морошка, хрен её разберёт. Я знаю только клюкву в шоколаде.
И тут я с розами и шампанским. Такой вот винно-ягодный натюрморт.
Зато моя мечта была со мной.

Через пару лет на видеомагнитофонах вся страна крутила девять с половиной недель. Дама там конечно козырная, но в жизни бывали расклады и покруче.

Лёгкий утренний бриз махнув на прощанье белым в горошек подолом оставил мне на подушке только дурманящий аромат Poison и несколько розовых лепестков. Обещала звонить.

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

Сухопутная жизнь товарищам морским геофизикам давалась как то с напрягом, особенно мучила жажда рано утром и до одиннадцати часов, пока не открылись виноводочные отделы магазинов и кабаки.

И хотя отгулов ни кому не давали, к своему месту работы типа Подвал основной контингент подтягивался часам к десяти — одиннадцати. Где после поверки всех прибывших Михал Ефграфыч вносил в список ещё живых, а фамилии отсутствующих помечал знаком вопроса. Медвытрезвитель? Травмпункт? Далее по экспоненте.

Лично мне в приватной беседе довёл информацию о недавнем телефонном звонке молодой судя по голосу дамы, которая не представилась, но обещала перезвонить.

«i just call to say i love you»

В отличии от остальных ветеран был в полном порядке.
Впрочем, как всегда последние семьдесят лет.
Среднего роста, сухой, с бритой головой.
Всегда в слегка приталенном костюме, при галстуке и шляпе.
Его популярность в окрестных кабаках, лабазах и цирюльнях просто зашкаливала.
Официантки, продавщицы и парикмахерши, в дочки ему по возрасту годящиеся, просто млели от его мужской харизмы.
И Михал Ефграфыч легко и щедро нёс себя в массы, потягивая портвейн и весело матерясь при этом.

Иногда по выходным компания записных преферансистов, собравшихся у Подвала, обнаруживала закрытую изнутри входную дверь. А присев по соседству на лавочку через какое то время лицезрела очередную цыпочку, под присмотром Михал Ефграфыча выпорхнувшую из Подвала. Не стареют душой ветераны.

Ну а пересчитанные товарищи, разделившись согласно весовым категориям и самочувствию на две компании, лёгкую и не очень, расходились на обед (как раз время пришло) в пивбары и рестораны.

Расположенная в пяти минутах ходьбы от Подвала в лесопарковой зоне пивная веранда уже одним своим видом настраивала на мажорный лад. Стоя за стойкой с парой пива и корюшкой было легко и ненапряжно окинуть просветлённым взглядом зелень окрестных сопок, городского парка и самой веранды.

Сейчас же пришедшие сюда из Подвала своими тяжёлыми и блуждающими взглядами упёрлись в диссонирующую с окружающим миром красную рожу Юры Слоника, лежащего под стойкой на краю веранды.
Агрегатное состояние уклонившегося от утренней поверки морского геофизика не представляло возможным определить временной интервал данного явления природы, залёг ли он здесь ещё с вечера или этот результат достигнут уже сегодня поутру.

Этот в прошлом краснокнижный выпускник МГУ вот уже несколько лет занимаясь чисто прикладной физикой пытался опровергнуть фундаментальные законы бытия.

Товарищи по партии, неспешно разместившись на веранде, оттягивались свежим пивом, краем глаза приглядывая за Слоником.

Это у древнего Архимеда тело, погружаясь в жидкость, её вытесняло.
У Слоника жидкость погружалась в тело и, посылая нахер всякую метафизику, вытесняла сознание.
Это древний Архимед искал точку опоры, что бы перевернуть землю. Найти точку опоры, чтобы поднять центнер Слоника, не представлялось возможным. И сопромат был бессилен.

Проведя пару часов в такой неспешной беседе о философии с элементами физхимии коллоидных растворов члены МГП № 0 всё же смогли привести выпавшего было в осадок неюного натуралиста в нужное для транспортировки в Подвал агрегатное состояние.

Михал Ефграфыч, покрывши для порядка Юру Слоника трёхэтажным набором русских народных слов, занёс естествоиспытателя в список ныне живых.

Лично мне в приватной беседе довёл информацию о недавнем телефонном звонке молодой судя по голосу дамы, которая не представилась, но обещала перезвонить.

«i just call to say i love you»

Очередной рабочий день законопослушно подошёл к концу.
Вечерний город манил и зазывал в свои райские кущи.

* * * Когда душа и тело наконец пришли к консенсусу, а вышедший из автономного режима мозг активировал утраченные было опции зрение и слух, я сидел в кабаке за столиком.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Ресторанные лабухи четким ритмом непереводимого на русский заклинания разогнали нейроны в моей голове до предельной скорости и взрыв серого вещества вернул меня на планету Земля.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Прямо передо мной за ресторанным столиком сидела немечта.
Да я и сам не подарок. Но в ней что-то было.
Мне ночевать где-то надо, не переться же на пароход.
Ей ночевать с кем-то надо, не мёрзнуть же одной.

«У неё всё своё, и бельё и жильё».
В доме печь. В букетах сухоцветов и расшитых рушниках. Летом конечно не топится, но прикольно.
Заполночь на лежанке, где постель разложила, обернулась она ведьмой сладострастной и всю ночь мытарила меня будто беса хвостатого, зелье пьяное подливая и очей сомкнуть не давая.
А с рассветом, опалив горькопряным дыханием, улетела через печную трубу.

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

Стою перед Подвалом, пытаюсь осознать где был и как суда попал.
Навстречу Михал Ефграфыч, цветёт и пахнет.
В идиоматических выражениях высказался на тему моего происхождения и сути моего же бытия в подотчётный период.
Ведь может же, аксакал! Так бы слушал и слушал.

Лично мне в приватной беседе довёл информацию о недавнем телефонном звонке молодой судя по голосу дамы, которая не представилась, но обещала перезвонить.

«i just call to say i love you»

Уже в Подвале некстати подвернувшийся начальник МГП № 0 ёмко и красочно дополнил речь своего зама фразеологизмами и речевыми штампами, не входящими в энциклопедический словарь русского языка.
Резюмируя всё кратко: — телефон рабочий, ваши бляди достали.

Ещё не отойдя от давешней ночной вакханалии с трудом переварил полученную информацию.
Сидеть у телефона моё здоровье не позволяет. Её телефона не знаю. И чё?
В литературной форме тщательно фильтруя базар довёл до стоящих ниже меня на социально-иерархической лестнице пацанов, что бы взяли у названивающей сюда чувихи её телефон. И флаг им в руки.

Время обеда. Я сюда и так на ободах добрался. А тут ещё все эти филологические навороты на мою голову.
Пора не пора, выхожу со двора.
И прихватив для компании коллегу по цеху двинул в Алые паруса.

На мой извращённый вкус это самое козырное место в городе.
Одноэтажное деревянное кафе на два зала. Хорошее пиво с ресторанной наценкой и обязательной тарелкой рыбного или мясного ассорти. Не дёшево, но сердито.
Я почти всё своё свободное от амурных и картёжных интересов время проводил в Алых парусах, почитывая спортивную прессу.

И если дамы это заведение посещали нечасто, то партнёров на преферанс здесь всегда можно было найти.
Кстати, и мой нынешний спутник Иваныч был тоже завсегдатаем этого заведения, любитель пива и мастер преферанса.
Между прочим именно Иваныч, возможно лучший игрок всей конторы, выиграв у меня в рейсе месячную зарплату параллельно поднял мою игру на очень приличный уровень.

Потратив пару часов на восстановительные процедуры двинули обратно. В Подвале картёжники из низшей лиги расписывали пулю под присмотром Михал Ефграфыча. Сам он не играл, но болел шумно и азартно.

Лично мне в приватной беседе довёл информацию о недавнем телефонном звонке молодой судя по голосу дамы, которая не представилась, но обещала перезвонить.

«i just call to say i love you»

Оставленные мною на стрёме пацаны поставили меня лицом к стенке, на которой Малыш нацарапал в рядок несколько цифр в пару дюймов высотой.
Я подошёл к телефону, подвал замер в ожидании, начальник нервно затянулся своим Marlboro.
На другом конце телефонной линии сказали: алле, не туда попали.
Похоже как раз то я и попал. Мастер настенной живописи Малыш где-то бродит. Начальство демонстративно курит. Я пытаюсь соображать.
Варианта два — или Малыш с бодуна не то расслышал или коряво не то нацарапал. Тройка — пятёрка, единица — семёрка, семь — восемь...
Второй звонок, третий, десятый... Её там не стояло.
Как говорил Михаил Пуговкин: бац-бац и мимо!

Хорошо хоть до ближайшего кабака пять минут ходу. А до следующего десять. А потом категории времени и расстояния утратили всякий смысл.

* * * Когда душа и тело наконец пришли к консенсусу, а вышедший из автономного режима мозг активировал утраченные было опции зрение и слух, я сидел в кабаке за столиком.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Ресторанные лабухи чётким ритмом непереводимого на русский заклинания разогнали нейроны в моей голове до предельной скорости и взрыв серого вещества вернул меня на планету Земля.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Прямо передо мной за ресторанным столиком сидели две Барби, чёрная и белая, Black & White. Хотя пил то я только наш коньяк.
Барби хлещут шампанское с птичьим молоком, пляшут ламбаду-макарену, им весело, а мне что-то грустно. Нет вдохновения, это явно не моя грядка.
Дело к закрытию, музыка кончилась, ну и Барби засобирались. Говорят, пудрим носики и ждём тебя на выходе. И упорхнули.
Ладно. Только не надо пудрить мне мозги.
Пока допил, расплатился, выхожу — дупль пусто-пусто.
Перекурил со швейцаром. Да и хрен с ними, всё сразу было понятно. Пусть думают, что лоха развели. Даже немного повеселел. И обратно в кабак.
А там дело идёт к финишу, халдеи заказы уже не берут, но бар ещё работает.
За стойкой на табурете одинокая мадам. И всё в цвет, как будто доставка на заказ. По пятьдесят коньяку для знакомства.
— Кинули тебя твои девки
— Не мои, сразу было видно, что из общества Динамо
— У меня Трудовые резервы
— А я из бродяг морских неприкаянных
На том и сошлись.

Как говорил товарищ О. Бендер, знойная женщина, мечта поэта.
Белая ванна, махровый халат, широкий диван и тёплая ароматная мадам, легко и непринуждённо разогнавшая нашу короткую летнюю ночь.

В семь я был разбужен запахом чёрного натурального кофе, в восемь она меня высадила из авто прямо у двери Подвала.

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

В такую рань я встаю только по общесудовой тревоге. Пожар или человек за бортом. Вроде меня и не бортонули, но душа горит.
Подвал ещё пуст, в холодильнике у Михал Ефграфыча вместо минералки только пол бутылки портвейна и плитка шоколада Алёнка.
Сестрица Алёнушка и братец Иванушка — не пей портвейн поутру, козлёночком станешь.

Мне мама рассказывала, что занимаясь домашними делами часто оставляла меня годовалого во дворе под присмотром двух нянек. Огромного лохматого чёрного пса Дозора и рогатой-бодатой козы Зинки. Даже ближайшие соседи во двор зайти не решались. Пёс за шиворот вытаскивал поднадзорного из дворовых закоулков, а кормилица-поилица держала под контролем весь двор, в первую очередь пацанчика-молокососа и старого петьку-забияку.

Телефонный звонок спустил меня с розовых облаков в серое подземелье подвала.

«i just call to say i love you»

Ещё сказала, что ждёт меня через пятнадцать минут у гостиницы.
Тут всё рядом, напрямик между пивной верандой и рестораном Спорт дошёл за двенадцать.

Летний сарафан с алыми цветами, соломенная шляпка, плетённые сандалии — глаз не оторвать! Моя мечта была со мной!

И в тон красный автобус впридачу. Везёт туристов на взморье Анивского залива. Шустрые прибалты едут смотреть на океан.
Мне заняла место в последнем ряду для поцелуев.

Ехать около часа. Минут пятнадцать рассказывала неугомонным чухонцам про каторжан времён Чехова, про полное харакири самураям в сорок пятом, про недавний тайфун на острове везения.
Весёлое место этот Сахалин.

Потом присела рядом и своими нежными ручками с кучей браслетиков-колечек устроила экскурсию по памятным местам.
А по приезду, выгнав всех путешественников на песчаный берег, затащила на диван в конце автобуса.

Отдышавшись решили всё же искупаться, лето ведь в самом разгаре.
Правда курортный сервис здесь не очень. Кабинки, зонтики и лежаки, а сними лодочные станции, вышки спасателей и пункты проката, а также кафе с мороженным, пивом и чебуреками недавний климатический катаклизм согласно данным комиссии по ликвидации последствий смыл в океан к едрене фене. Зуб дают. Смета с кучей нолей где-то прилагается.
Отошли подальше по берегу и предались на брудершафт водным процедурам начисто игнорируя светские приличия.

Кстати, с этими морскими купаниями у меня как-то сразу не заладилось.
По доброй воле и в почти трезвой памяти за двадцать лет морских странствий искупался только три раза, Москальво на севере и вот Анива на юге Сахалина, и ещё в устье речки Ола под Магаданом.
Ежедневные водные гигиенические процедуры на островах Южно-китайского моря не в счёт.
А всякие там гоа, канары, карибы и прочие купальни, на которые меня забрасывала судьба, желания зайти хотя бы по колена в море у меня почему то не вызвали.
Вермут с содовой и кофе со льдом, вот и все тропические радости.
Да и сейчас хожу на море только из-за любителя совместных водных кроссов эрделя Енисея.

К вечеру экскурсия закончилась всё у той же гостиницы. Мой чудный гид побежала заканчивать свои дела, а меня отправила скоротать время в пригостиничный кабак, который в списке моих приоритетов был на последнем месте.
На удачу здесь же оказался однопартиец Лёха, с которым и зависли ожидая третьего нелишнего. Как и все мореманы, он уходя летом в рейс отправил семью на материк, поэтому на заходе заливал тоску-печаль водкой по самое немогу. Так что рванули мы с ним на перекладных в даль светлую, он со своей водкою, а я с коньяком. Нас не догонишь.

* * * Когда душа и тело наконец пришли к консенсусу, а вышедший из автономного режима мозг активировал утраченные было опции зрение и слух, я сидел в кабаке за столиком.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Ресторанные лабухи чётким ритмом непереводимого на русский заклинания разогнали нейроны в моей голове до предельной скорости и взрыв серого вещества вернул меня на планету Земля.

Abra-abra-cadabra
Abracadabra

Прямо передо мной за ресторанным столиком сидела моя мечта.
Она в синем джинсовом костюме и я в своей знаменитой белой джинсе словно Бонни и Клайд в салуне где-то на очень диком западе. Хотя у нас то тут как раз восток, но тоже слегка диковатый.

Между прочим, как потом оказалось это был практически последний публичный показ моего почти эксклюзивного итальянского белого джинсового костюма в его первозданном виде. Буквально через месяц в эпической драке на Чукотке джинсы получили пару хороших пробоин ниже ватерлинии, а рукава от куртки вообще были вырваны с мясом. В те времена моды на дырявые джинсы ещё не было и за появление в таком виде запросто можно было угодить в околоток. Поэтому со временем костюм был по возможности приведён в целостный вид, но целкость то свою конечно потерял навсегда.

Самое удивительное, что уже сейчас события могли пойти по выше описанному сценарию, но видимо время ещё не пришло. Ещё задолго до закрытия кабака нам пришлось спешно ретироваться. Этот манёвр оказался для меня абсолютно неожиданным и непонятным.
А в ответ на мои вопросы (что, где, когда?) она схватила меня за целый пока ещё рукав и потащила из зала. Мимо эстрады с музыкантами, через кухню с официантами и поварами, какими то складскими и техническими помещениями ресторана и гостиницы мы выбрались на берег местной речки. Лёха прицепом тащился сзади.
Тут наконец она сообщила, что в вестибюле её бывший со своими корешами хотел устроить нам аутодафе по всем правилам средневековой инквизиции.

«Их восемь — нас двое. Расклад перед боем не наш...»

Количество принятого сегодня на грудь сильно сказывалось на работе мыслительного аппарата и опорно-двигательной системы, поэтому всё произошедшее надо было принять как данность.
В темпе пьяного богомола выбрались на проезжий тракт и на попутке двинулись домой к Лёхе.

По прибытию на месте употребили по случаю захваченный коньяк и разбрелись по каютам. Ответственный квартиросъёмщик отбыл в царство Морфея.
Я же в силу сложившихся обстоятельств как истинный бродяга должен был поддержать даму в её стремлении поставить в конце сегодняшнего дня жирную запоминающуюся точку. Или многоточие.

Утром на центральной городской площади Бонни и Клайд простились, предварительно наметив зачётный салун для очередного вечернего налёта. Лёгкий поцелуй был печатью договора.

*** Почти три месяца моря позади, примерно столько же впереди, а посредине неделя шикарного сахалинского лета с шампанским, женщинами и полными карманами ассигнаций.

Моё появление в Подвале не осталось незамеченным. Более того, как оказалось и моё непоявление вчера тоже не осталось незамеченным.
Начальник МГП № 0, пуская в потолок идеально ровные кольца дыма от своего Marlboro, выразился в том смысле, что моё отношение к трудовой дисциплине и к нему начальнику МГП № 0 лично его слегка удивляет. Обложил короче, конкретно и ёмко.
И сообщил, что на завтра намечен отход. Но чтоб жизнь мне мёдом не казалась мои гастроли заканчиваются уже сегодня. Еду на пароход, настраиваю аппаратуру и записываю все тесты. А так как на это потребуется не менее восьми часов, то отбываю в порт прямо сейчас.
Я сказал! — это он сказал. И всё это перемежая длинным рядом звучных, но непечатных слов.

На такси заскочил в гостиницу, но мой личный гид уже отбыла с очередной партией заморских туристов на другой берег Анивского залива. О, Бонни!

«i just call to say i love you»

P. S. Ты мне изменяешь? — когда женщина задаёт этот вопрос, что она хочет услышать в ответ?
Каждый нормальный мужик может дать только отрицательный ответ. Правда или нет — не важно. В положительном ответе нет ни какого смысла вообще.
И женщина сама точно знает, что ответ будет только отрицательный при любом фактическом раскладе.
Тогда зачем вообще весь этот ритуальный хоровод.

P. S. Вернувшемуся через пару месяцев из рейса Лёхе жена бросила в лицо найденное под диваном в гостиной женское бельё.
За бутылкой коньяка он принял мои извинения.
А через несколько дней застрелился.