Оставил машину на стоянке возле памятника Нахимову. Устал, хотелось просто подышать морским воздухом, послушать шелест волн, посмотреть, как красный шар светила будет медленно погружаться в морскую пучину. Недалеко от памятника затопленным кораблям услышал старинную песню. На парапете стоял граммофон, из раструба которого доносился сильный мужской голос:

Налей бокал! В нем нет вина.
Коль нет вина, так нет и песен.
В вине и страсть, и глубина,
В разгуле мир нам будет тесен.

Под музыку рядом с этим ретро-аппаратом двигалась девушка. Она была в белом платье до пола, уставшее Солнце, погружающееся в морские пучины, пыталось своими лучами, обрисовать под платьем её прекрасную фигуру, которой могла бы позавидовать та самая, рожденная из морской пены. Зеленые глаза девушки блистали страстью, движения танца завораживали, губы манили свое вишневой спелостью. Меня словно молния пронзила. Я вдруг внезапно понял, что и не жил раньше. Не жил, пока не увидел её.

Прошло всего полчаса с тех пор, как я насмелился, чтобы познакомиться с этой богиней. А казалось, что мы знакомы уже давно. Солнце с разгона нырнуло в практически неподвижную гладь моря. Его последние лучи подарили уже нам свои последние поцелуи. И я любовался Еленой в свете мерцающих фонарей. Мне было просто приятно наблюдать за тем, как шевелятся ее губы. Это было божественно прекрасно. Я смотрел на лучики, которые разбегались от её глаз, когда она мне улыбалась. Такого счастья и умиротворения я не испытывал целую тысячу лет.
Она спросила:
-Поможешь донести граммофон до квартиры?
-Конечно. Я готов донести тысячи граммофонов до твоей квартиры. Если ты попросишь.
Квартира была оформлена под старину. Тяжелая дубовая мебель. Деревянные рамы. Никакого пластика и продуктов современных технологий. Граммофон я поставил в зале на стол, который стоял рядом с белым роялем, но в комнате не было ни телевизора, не компьютера, только картины и фотографии.

Потом мы пили ледяное шампанское на кухне. Холодильник на кухне все-таки был. Лена работала военным врачом, недавно вернулась из похода в Сирию. На холодильнике стояло две черно-белые фотографии в рамках. На одной девушка очень похожая на Лену стояла рядом с военным в форме полковника царской армии, у которого была забинтована голова. На второй копия Лены стояла рядом с майором советской армии возле Рейхстага. У майора забинтованная рука висела на перевязи.
-Кто это? Очень на тебя похожи, - не удержался я, чтобы не спросить Лену, смотря на её озорно выглядывающие из-под короткой юбки, ноги.
-Прабабушка во время первой мировой и бабушка во время Великой Отечественной.
Потом мы целовались. Это было волшебно. Я улетал от этих поцелуев сильнее, чем от плотских утех с теми женщинами, что были у меня до Елены.
Но нет. Дело ограничилось только поцелуями. Богиня не допустила меня до своего манящего алтаря.
В любви я признался на следующий день. Но Лена сказала, что недавно рассталась с любимым и еще не готова к новым отношениям. Попросила немного подождать.

А у меня сорвало крышу. Я не мог спать ночами. Мне хотелось хотя бы прикоснуться к её трусикам, почувствовать их запах, если я пока не могу прильнуть к манящему меня междуножию прекрасной богини.

Я не выдержал и залез в квартиру Елены через открытую форточку. Я прикасался к её одежде в шкафу спальни. Вдыхал аромат, который сохранился на её одежде. В ванной комнате нашел ношенные панталончики с рюшками, которые хранили божественный аромат её лона.

Я улетал в неведомые дали от счастья, которое испытывал от прикосновений к вещам любимой, когда в замке заскрежетал ключ. Я не придумал ничего лучшего, чем спрятаться в шкафу в спальне.

Моя любовь пришла не одна. С ней был мужчина в форме майора. Из шкафа я наблюдал, как они начали целоваться. Как на их телах становилось все меньше одежды. Как упругие груди Елены Прекрасной заняли свое место в ладонях майора спецназа ГРУ. Я сгорал от стыда, наблюдая как Лена заглатывает член майора до самых яиц.  Моя душа плакала, когда я смотрел на прерывистые движения майоровских ягодиц. Хуже всего было смотреть на то, как Лена выскользнула из-под майора в момент, когда он начал кряхтеть от приближающего оргазма, и заглотила его хуй. А мне говорила, что рассталась с любимым. Что еще рана на сердце не зажила. Жить не хотелось. И тут произошло что-то очень странное. Тело майора осветилось какой-то вспышкой, которую проглотила Елена. Майор захрипел. И через минуту он представлял собой скелет, обтянутый черной кожей. А тело тридцатилетней Елены на глазах становилось моложе. Через пару минут на кровати лежала довольная семнадцатилетняя девушка. В моих глазах потемнело от понимания. Меня пронзило единственно возможное объяснение случившегося. Пазл собрался в целостную картину. Песня начала века. Фото Елены с Первой и Второй мировых. И обтянутый иссохшей кожей скелет еще недавно бравого майора. И я был влюблен в это чудовище! Я мог стать её очередным эликсиром молодости. Интересно, сколько таких жертв было за её жизнь? Уже не таясь, я блевал в корзину с наглаженным бельем. Потом в глазах помутилось. И провалился в темную глубину беспамятства.

Любовь очень странная вещь. Да, Лена – чудовище. Ноя люблю это чудовище. Я просто обожаю её. Мы уже восемь лет вместе. Примерно каждые четыре годы ей нужна подпитка. Последних двух я привел к ней. Своих случайных собутыльников. Сколько мы еще сможем быть вместе, я не знаю. Ведь я старею, а она нет. Как же стыдно ласкать это молодое тело, которое умертвило ради своей молодости несметное количество мужчин. С тех самых времен. Когда еще был жив Менелай.