Егор Федорович был человек тихий и заурядный, но без сомнения - падонок. Ему было уже под шестьдесят и одевался он скромненько, бедненько. На работу ездил с портфельчиком таким задрипаным-задрипаным. Бля, даже стыдно было за него до блевотины, когда он шел с этим портфельчиком по штрассе.

Смотришь со стороны и просто плеваться хочется, да что там плеваться - хочется просто нахуй послать, да что там нахуй - просто хочется дать ему откровенно пизды. Спрашивается, ну нахуя так издеваться над гордым именем Человек. Бля, пиздец как он одевался. Так и хочется его уебать по оптике, по акустике. Пиджачишко какой-то блядь весь на нем уебищный, а сидит-то как - на корове седло сидит по сравненью с этим - как от Кутур-хуюр. Штанишки, тоже напялил сука мятенькие, какие-то пегие, стиранные-перестиранные. Но главное что - чистенькие! Вот за это о-о! как хочется его уебать.

О как я ненавижу когда он подходит к пирожковой покупать свои пирожки. Ну, любишь ты пирожки с мясом там, с капустой, с яйцами, хуями, пездами - ну это твое дело, хоть с конской залупой покупай ты эти пирожки. Но нахуя спрашивается покупать их с таким видом, будто это ты не пирожки покупаешь, а над стопкой водки трясешься как последний алкаш. Нахуя спрашивается ты мелочь отсчитываешь дрожащими руками, если ты не страдаешь ни маразмом, ни болезнью Паркинсона-Альцгеймера.

А как он носит очки! О, вы бы видели как этот уебок омерзительно носит очки, поправляет каждую минуту их своим указательным пальцем, утыкая в свою переносицу. Фу, бля так и хочется подойти и как уебать его в эту самую переносицу, да так чтоб очки стали на место раз и навсегда. Но…

Но это все знал Егор Федорович, он знал как все это мерзко, омерзительно и отвратительно. Он тренировал эти движения, эту тряску рук, этот скрипучий дрожащий голос, он не мыл волосы, чтоб перхоть вызывала отвращение и желание придушить. Он тренировал это потупливание глаз и одновременно безумно старческое выражение лица, которое не могло оставить равнодушным ни одного дебила, каждый дебил вначале подсознательно, а потом окончательно осознанно начинал ненавидеть Егора Федоровича как пенсионер ненавидит МММ. Но поскольку МММ - это объект мифический, а Егор Федорович - действительно реальный, то Егор Федорович нарывался на пиздюли каждый вечер.

После работы Егор Федорович частой шаркающей походкой спешил с работы домой, как-то неестественно странно неся впереди себя свой портфель, будто он хотел его отдать кому-то невидимому. Впереди его мелькала чья-то широченная спина, мужчина шел вразвалку отрыгивая и поплевывая. На улице было людно, а поэтому Егор Федорович смело спросил своим скрипучим голосом этого амбала:
-Скажите пожалуйста, который час?
-Вечерний, - ответил амбал, даже не глядя на часы.
-А вот на моих без двадцати, - поправил его Егор Федорович.
-Не понял? - амбал повернул свое лицо к борзому старикашке.
-Отстают ваши часики.
-Пошел на хуй! - таков был ответ крупноплечистого мужчины.

Егор Федорович проследил куда направляется крупноплечистый и вскочил в маршрутку прямо перед ним, высказав ему замечание:
-Вы не уважаете старших.
-Не понял! - мужчина осознал, что Егор Федорович ему крайне отвратителен.
Всю дорогу Егор Федорович сидел рядом с амбалом, кашлял и брызгал слюной, утирал заплеванный подбородок мятым заскорузлым носовым платком, хватался за больную печень, проверял пульс и глотал таблетки. Наконец амбал заказал остановку и Егор Федорович вышел тоже. Это был роковой шаг Егора Федоровича, но он все также шаркая, забежал вперед и отправился в сумерки дворов и подворотен. Вокруг не было ни души…

-А ну-ка постой отец! - Егор Федорович почувствовал крепкую хватку амбала.
-В чем дело, пустите, - пропищал Егор Федорович.
-Щас пущу, - Егор Федерович почувствовал на своем лице сильный толчок килограмм в 500. Это заставило его оступиться и отлететь в сторону. На мгновение он потерял сознание.

Уже падая и приходя в себя, Егор Федорович моментально оценил ситуацию и группировался в падении, а пальцы его правой руки плавно и четко скользнули в отверстия кастета. Егор Федорович медленно поднялся, но крупноплечистый не спешил. Когда Егор Федорович почти выпрямился, амбал подошел пнуть ногой это мерзкое тело. Но он очень удивился, когда что-то мелькнуло рядом с его глазом, выбило сильную искру и тут же потушило везде свет. Очень болезненным оказался и одновременный удар по яйцам. Живот резко закрутило, появилось странное желание облегчиться. Остальную серию ударов Егор Федорович наносил неторопливо, но крайне профессионально. Гематомы будут большей частью внутренние.

Домой Егор Федорович вернулся в приподнятом настроении. Попил пивка и занялся китайской гимнастикой. Потом поужинал, посмотрел телевизор и уснул сном счастливого младенца.