У одной близкой маминой подруги, в середине 2019 года, в не самом глухом и маленьком городке Самаре, практически белым днём и абсолютно безнаказанно, злые, завистливые и очень нехорошие люди взяли, да и сглазили её вполне уже половозрелую дочь.
Всё, насколько я понял, произошло довольно быстро, а местами — так и вовсе стремительно. А понял я это потому, что сам был в гостях в родительском дому в тот самый тревожный час, когда знакомая пришла излить свою израненную душу, и меня, как вы понимаете, немного посекло осколками этой информации.
Жила себе Виолеточка, девочка тридцати пяти годов, горя не знала. Имела за плечами два высших образования, один неудачный брак, от которого при ней теперь обретался мальчик Илюша семи годов, небольшие излишки веса на боках, ляжках и попе, двухкомнатную квартирку более-менее в центре и заманчивые перспективы закрутить роман с пусть и лысоватым, но крайне перспективным и холостым сотрудником одного коммерческого банка.
На здоровье не жаловалась, личико имела такое, что подружки в социальных сетях регулярно под её фотокарточками оставляли комментарии из разряда — и куда только эти мужики смотрят то? Чего им ещё надо, козлам то этим? Ну королева же! Богиня!
Характер имела лёгкий, смешливый, любила ездить за Волгу и петь в караоке что-нибудь из репертуара Аллегровой и Газманова-старшего.
И тут на тебе! Сглазили!
Сначала банкир, чёрт лысый, закобенился. Выяснилось, что не всё там так уж и складно, и есть, есть за ним грешок в виде двух детей в то ли в Краснодаре, то ли в Сыктывкаре, которым он ещё долгое время должен платить алименты.
А потом выяснилось, что он там со своего банка какую-то мымру тощую водил на набережную. И что жрали они на той набережной шашлыки под сухое винишко и смотрели друг на друга, ну вы понимаете как. Как после шашлыков с винишком, вот как! Кобель!
Потом Илья стал какой-то излишне дерзновенный и своенравный. Раньше был сахар, а не ребёнок, бабкина радость! Уж такой ласковый, такой пригожий, чисто ангел во плоти.
А теперь как подменили! Чуть что не по его — в крик, кашу есть отказывается, мать не слушается, на бабку с дедом ругается и вообще только бы в компьютерах ему сидеть в своих! Как бес в него вселился, не узнать мальчонку!
Ну и сама Виолеточка — сначала поправилась, потом животом болела долго, ходила к гомеопату хорошему и тот гомеопат советовал ей новые, очень недешёвые драже от грусти и душевной тоски. Драже те Виолеточка ела, но только ещё больше поправилась и приболела чем-то ещё, про что не говорят вслух, называя данную сферу заболеваний тревожной формулировкой «по женски».
Клали Виолеточку к надёжному доктору, другу семьи в отделение, и вроде поставили на ноги, а всё одно — как-то неуверенно она теперь на тех ногах стоит, вроде как в раскоряку и пошатываясь.
Ну вот откуда это всё взялось?! Однозначно сглазили! У них там в бухгалтерии Танька есть — ох у неё глаз нехороший, чёрный. А с таким глазом — сглазить — плёвое дело! Сама то Танька и некрасивая, и на съёмной квартирке живёт, и деток у неё нет, хотя уже под сорок. Вот и сглазила!
И далее одна мамина знакомая сообщала, что на днях поедет в город Москву, поклониться Матроне и выпросить у неё здоровья для дочери и отмены этого самого сглаза.
Так же, для пущей верности,будет ею совершена поездка вроде в Екатериновку, или ещё в какое-то сельцо, к бабке, которая тоже страсть, как ловко эти самые сглазы аннулировать умеет по сходной цене. Ну, чтобы уже совсем наверняка. Одно только плохо, к бабке той очередь уж больно большая, со всей области едут горемыки на лечение, и надо заранее туда ехать, а тут столько дел, столько дел, но что уж тут теперь поделать — дочь то, кровиночка, у меня одна! Надо ехать к бабке! И к Матроне надо!
Ну ибо медицина и даже гомеопатия против чёрного, нехорошего глаза бессильны.
Мы с матерью моей, слушая это, переглядываемся чёрными, как ночь своими глазищами и ответственно заявляем — мы здесь ни при чём!