Сильвер закончил речь и, когда общий накал страстей спал, дал команду готовиться к отплытию, а сам не спеша обходил палубу, проверяя рангоут. Сичкин куда-то пропал, и Антон с Алисой стояли совсем потерянные. Иногда какой-нибудь из пробегавших мимо пиратов хлопал Антона по плечу и радостно улыбался, Алисе же доставались восторженные взгляды и низкие поклоны. Сильвер, наконец, заметил парочку, одиноко стоящую у грота, и направился к ним. Его плотоядная улыбка выхватывалась из темноты пляшущими язычками фонарей. Меж тем наступила блёклая питерская ночь.
― Ну что? Осваиваетесь?
― Да как-то не очень…
― Смелее! Берите Леопольдыча, он вам объяснит, что да как. Главное, не тушуйтесь.
― Вы говорили, что отплываем скоро? ―                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        напомнила Алиса.
― Да. Через час отходим. Время дорого, погоня за нами неспроста.
― А куда мы сейчас плывём?
― Пойдём на запад, для начала в Стокгольм, там пополним запасы провизии и дальше прямиком за сокровищами. Согласно карте. Карту-то не потеряли?
Антон сунул за пазуху руку, где хранился сложенный во много раз заветный лист бумаги.
― На месте.
― Эй, на корабле, ― раздалось откуда-то с берега. Не требовательно, а как-то жалостливо и протяжно.
― Кого там ещё несёт? ― удивился Сильвер.
Антон попытался, всматриваясь в ночь, разглядеть, кто это там кричит. Сильвер снял фонарь с крюка и, перегнувшись через борт, принялся размахивать им с той же целью.
― Кто там? Чего надо? ― отчаявшись увидеть хоть что-то, закричал капитан прямо в ночь.
― Это я!
― Кто, тысяча чертей, я? Я тоже я, но я тут! ― Сильвер был крайне недоволен таким ответом.
― Да я это. Я подвозил вас только что. Не бросайте меня, я из Беларуси, у меня гражданства российского нет.
― Что за лабуда? ― Сильвер принялся озадаченно чесать затылок.
Все направились к сходням. Сильвер шёл первый, освещая дорогу. На берегу их действительно поджидал водитель, тот самый, довёзший их за 300 рублей. Даже в свете фонаря можно было увидеть, что он не на шутку напуган. Он сразу бросился к Сильверу с воплями.
― Я с вами. У меня тут только машина, а она не стоит ни шиша. Возьмите меня! Вот деньги ваши, 300 рублей, возьмите…
― Кем? Кем я тебя возьму? Ты умеешь нирал травить? А бимс от гика отличишь?
― Я в детстве плавал на швертботе в классе «Оптимист»! Я даже гонку выиграл одну ― «Паруса надежды»!
Капитан не спешил с ответом.
― Хорошо, держи верёвку, завяжи узел.
Водитель тут же накрутил что-то несуразное. Но Сильвер наблюдал заинтересованно.
― Это что за узел?
― Меня отец учил ещё в детстве. Я не знаю, как он называется.
Сильвер повертел в руках верёвку с узлом:
― Толково…
Потом развернулся и крикнул в сумрак:
― Принять на довольствие!
Водитель стал благодарить всех подряд, в том числе Антона с Алисой, а Антону он даже зачем-то вручил бумажку с номером телефона, выданную Сильвером для решения вопросов, и деньги. Не зная, что с этим делать, Антон засунул всё в карман. Тут прямо из ниоткуда появился пресс-атташе и, подхватив водилу под локоть, уволок его на корабль.
― А нас опять бросили, ― недовольно пробурчала Алиса.
― Давайте за Леопольдычем, он как раз всех салажат сейчас и окучит. В смысле экскурсию проведёт для новичков.
Делать нечего, ребята пошли следом. Сичкин уже что-то оживлённо рассказывал, как всегда махая руками.
― Три мачты. Фок, грот и бизань, спереди ― бушприт. Там же нос, он же бак, там ― корма или ют. Всё просто. Капитан ― самый главный, Сильвер Петрович, потом старпом ― Ибрагим Ляйнемаа, вон он стоит, кстати…
Сичкин тараторил, как из пулемёта. Антон старался запоминать названия снастей, имена и клички членов экипажа, среди которых попадались совсем непонятные и непроизносимые. А Сичкин ещё имел привычку, перескакивая с пятого на десятое, уводить повествование в такие дебри, что голова совсем не успевала отслеживать все параллели и повороты. И тут Антон вспомнил об одном очень важном обстоятельстве, без знания которого картина явно оставалась неполной. Более того, этот вопрос был так очевиден с первых секунд, как они увидели фрегат, что непонятно, почему он никому не пришёл в голову раньше. Дождавшись, пока в тираде пресс-атташе появится пауза, Антон влез:
― А как называется корабль?
― А вам что, ещё никто не говорил? ― от удивления у Сичкина брови взлетели домиком.
― Никто… ― закивали головами Антон с Алисой. Белорус тоже закивал.
Сичкин гордо распрямил спину, обводя руками фрегат:
― «Энтропия».
― Что? ― переспросил водитель.
― Не «что», а «кто». Кораблям надобно давать женские имена.
― По вашему, «Энтропия» ― это женское имя? ― осторожно поинтересовалась Алиса.
― Конечно! Была одна Энтропия Ленеж в Марселе. Ух! В три обхвата. Неприступная, как Туртукай. В сознании любого советского человека есть хороший штамп ― Женуария. Так вот один в один! У неё кабачок был в порту…
Сичкин замолчал, предавшись воспоминаниям.
― Капитан сказал, что мы в Стокгольм заходить будем, ― вернула его в реальность Алиса.
― Ну?
― Что «ну»? У меня, например, загранпаспорта нет.
― У меня тоже нет, ― поддержал её Антон.
― А у тебя? ― Сичкин скорбно посмотрел на водителя.
― У меня есть! В смысле нет. То есть он у нас и такой и такой… одновременно…
― Ну хоть кто-то делает шаги навстречу судьбе, ― трагично произнёс Сичкин, обращаясь куда-то или к кому-то в ночном небе.
― А мы Стокгольма не увидим? ― разочарованно поинтересовался Антон.
― Увидите, конечно, кому там эти паспорта нужны? Бред сивой кобылы. Анахронизм и пережиток, атавизм и рудимент, старые и никому не нужные условности, которые ещё зачем-то поддерживаются правительствами. «Отречёмся от старого мира…» ― пропел Сичкин и повёл их по палубе. Дойдя до какого-то люка, предупредил:
― Осторожнее, всегда держитесь руками. Если не будете ― в шторм смоет за борт, и никто вас спасать не будет.
― И как тогда?
― Никак… глубоко тогда… и мокро.
Они спустились по скрипучим ступеням.
― Это называется: средняя палуба, или по-правильному мидл-дек. Там камбуз, там пушки, там гальюн. Всё просто, привыкните. Сейчас, пока темно, не так впечатляет…
― А спать где?
― Белорус в общей спать будет, а вы ― у нас, на правах офицерского состава, поэтому вам полагается по отдельной каюте.
― А что ещё нам полагается? ― спросила Алиса.
― Много чего. Еда отдельно. Но капитан не приветствует такое, он сам с командой ест, как говорится, из общего котла. Готовят у нас вкусно, кок раньше работал в ресторане в Праге. Периодически слепит что-нибудь из народных рецептов ― пальчики оближешь.
― А с чего это нам такие почести? ― несколько смущаясь, спросил Антон.
Как-то ему стало не по себе от такого внимания к своей персоне, и внимания, с его точки зрения, незаслуженного. Стараясь, чтобы всё вокруг было справедливо, молодой человек стремился в первую очередь быть строгим к себе, этому его с детства учил отец. Будучи ребёнком, Антон не одобрял такой жизненной позиции, но, взрослея, всё больше и больше понимал, что имел в виду отец, хотя того уже лет десять как не было в живых.
― Во-первых, таков приказ капитана. А во-вторых, без вашей карты нам ловить, сами понимаете, ― нечего.
― А где у вас можно телефон подзарядить? ― поинтересовалась Алиса.
Сичкин удивлённо посмотрел на неё сверху вниз:
― Нигде. У нас электричества нет принципиально. Мы не выдаём электромагнитных помех, и вообще у нас «Энтропия» по отечественной версии технологии «Стелс» выполнена. Из дерева.
― И что, совсем без телефонов? А радио? А если крушение? Как вы будете помощь вызывать?
― Если крушение, то есть шлюпки, ― Сичкин строго посмотрел на присутствующих. ― И я бы не распускал тут пораженческие настроения. Давайте-ка в кают-компанию пройдём.
Они пошли за пресс-атташе по деревянному лабиринту, освещаемому только светом керосиновых фонарей. Антону стало тревожно на душе, и надо сказать, что антураж тому способствовал, он совсем не понимал, как возможна жизнь без электричества. Принципы принципами, но здравый смысл должен же, в конце концов, быть? В современном обществе уже нельзя по-другому! Информация ― ключ ко всему. Как он теперь будет проверять электронную почту? Как будет вести свой блог?
― А долго нам до Стокгольма плыть?
― Не «плыть», а идти! Если ветер попутный будет, то двое суток. До туда 440 миль.
― А в километрах это сколько?
― Приблизительно 700. Миль тоже, кстати, приблизительно.
― Как до Москвы… ― подивился белорус.
― Тебя как звать-то? ― спросил его Сичкин.
― Геннадий. Геннадий Тимошков.
― Вот что, ― обратился пресс-атташе к Алисе с Антоном. ― Вы сидите тут и ждите меня, а ты, ― он посмотрел на Геннадия, ― пошли со мной.
И он втолкнул ребят в небольшую каюту, освещаемую тремя свечами. Одна стояла в массивном подсвечнике прямо в центре стола, две другие находились по разные стороны от роскошного дивана, обитого бархатом брусничного цвета. Посередине дивана гордо лежал небольшой кабачок, один из тех, которые обычно растут у всех на дачах. Вообще вся обстановка была именно такой, какой её можно было себе представить по фильмам и рассказам, за исключением разве что кабачка. На стенах висели мушкеты, алебарды и сабли, они делили место с географическими картами. В шкафах стояли непонятные архаичные устройства из дерева и латуни. Антон припомнил такое название, как «астролябия». Скорее всего, какое-то из находившихся в каюте приспособлений так и называлось, но какое, Антон понятия не имел. Алиса тоже оглядывалась по сторонам, не скрывая удивления:
― Ух ты, всё так, как я думала. Настоящая пиратская кают-компания…
Антон осторожно прошёлся, изучая карты и оружие, как будто что-то в этом понимал. Доски под ногами поскрипывали, пламя свечей отбрасывало причудливые тени, и весь корабль едва заметно покачивался на волнах. Алиса села на диван, переложив кабачок в угол на кучу сундуков и ящиков.
― Как-то жутковато без электричества… ― не то спросила, не то посетовала она.
― Ага. Я ума не приложу, как быть, ― согласился с ней Антон. ― Мне на работу надо позвонить, и маме…
― Ты видел? Команда ― не пойми кто! И все такие колоритные… Интересно, по-нашему они понимают?
― Сильвер им речь толкал по-русски, значит, понимают… Хотя, конечно, интернационал здесь будь здоров…
Алиса сидела, разглядывая стены, а Антон подумал, что сейчас хороший момент спросить, откуда она родом.
― Ты не из Питера?
― Не-а, учусь здесь. В университете. А ты?
― Я программист… А сама откуда?
― Из Ноябрьска.
― Это где это?
― Сибирь. Сургут, слышал про такой город?
― Слышал…
― Там рядом совсем. Километров 400. А самолётом из Москвы почти три часа лететь.
― А здесь где живёшь?
― У тёти, на Гражданском проспекте.
― А в Питере давно?
― Я уже на третьем курсе
― По дому скучаешь?
― По маме скучаю больше всего. Здесь у меня из окон видно Пискаревский лесопарк. Когда дом вспоминаю, всегда в окно смотрю, помогает.
Дверь распахнулась и в кают-компанию вошёл Сильвер, что-то бормоча. На этот раз Антон понял, что он напевал ― «Ещё не вечер, ещё не вечер».
― Ну как? ― спросил он с порога, прекратив пение.
― Необычно всё. Электричества нет, ― сразу начал Антон о наболевшем.
― Это всё проходящее, через неделю и не вспомните. Экологию подтянете. Почистите организм на здоровой пище. У нас никаких канцерогенов, никакой генной модификации, все продукты ― полный «натюрель».
Тут Сильвер увидел кабачок, переложенный Алисой с дивана.
― Эк ты ж погляди! ― вырвалось у него, и Сильвер поспешил аккуратно переложить кабачок обратно на диван рядом с Алисой.
― Это непростой кабачок, ― пояснил он, видя недоумённые взгляды.
― Не простой? ― повторил за ним Антон, ожидая уже всего, чего угодно.
― Это единственный кабачок в мире, умеющий читать мысли, мы с ним уже сто лет бороздим моря и океаны рука об руку.
― Чего? ― переспросила Алиса.
― Чего-чего… Кабачок читает мысли, что тут не понятного?
― У кого? ― спросил Антон явную глупость.
― У людей! Хотя у тебя и без него видно, что читать нечего, ― заржал Сильвер, глядя на обалдевшего Антона, смотревшего и абсолютно ничего не понимающего.
― На этот раз мы не верим, ― вступилась за Антона Алиса.
― А это ваше дело, я вас предупредил, ― и уже обращаясь к кабачку. ― Вот такая, Элефант, у нас пошла молодёжь. Никакого уважения к старшим по возрасту и даже званию! И книг не читают…
― Элефант? У него что, и имя есть? ― спросил Антон.
― Конечно! Это же член команды! Как вы или я.
― Но он же ― кабачок!
― А ты ― дурачок! ― ответил Сильвер, но совсем без злобы и, пока Антон не успел обидеться, примирительно загоготал снова, сотрясая всё вокруг.
― Но он же действительно ― кабачок, ― тихо, но твёрдо произнесла Алиса.
― Да, ― глядя на неё в упор, сказал Сильвер. ― Он всего лишь кабачок, но, как я уже говорил, читающий мысли, и он любит лежать на этом диване, поэтому прошу вас не перекладывать его никуда.
― Пусть тогда скажет, о чём я думаю, ― не сдавался Антон.
― Ты что, совсем неразумный? Я же не говорил, что он говорящий. Я вам русским языком объяснил, что он только мысли читает!
― Так он что ― немой? ― окончательно растерявшись, спросил Антон.
― Можно и так сказать. Однако вот что, дорогие мои. У нас отплытие через пять минут, вся команда должна занять места согласно штатному расписанию. Жду вас на шкафуте.
И Сильвер вышел.
― Делать нечего, ― сказал Антон, помолчав. ― Пошли на шкафут.
― Подожди. А ты что думаешь про кабачок?
― На всякий случай, при нём постараюсь не думать…
― А как они узнали, что он умеет мысли читать, если он ничего не говорит? Тебе не кажется это нелогичным и странным?
― В последнее время вокруг меня столько всего странного, невозможного и удивительного произошло, что я готов и кабачок по имени Элефант рассмотреть как суровую, но неоспоримую реальность этого мира.
― А имя всё-таки прикольное…
Но он уже вышел из каюты и не слышал этих последних слов Алисы. Ожидая, пока она выйдет следом, Антон сделал интересное открытие: его глаза уже привыкли к сумраку, и он вполне мог разглядеть, куда идти, только вот если бы ещё знать… Определённо нужно было подняться на самую верхнюю палубу и там постоять у какой-нибудь мачты.
Алиса ещё раз внимательно посмотрела на Элефанта, но тот безмолвствовал.
― Потом поболтаем, ― попрощалась она и вышла следом за Антоном.
Когда они появились на палубе, «Энтропия» уже двигалась по протоке. Ветер был несильный, но, видимо для того, чтобы привести корабль в движение, этого хватало. Облака разошлись, и луна заливала всё бледным светом, да и белые ночи ещё не совсем закончились. Паруса ставили сразу на всех трех мачтах. Сильвер стоял у штурвала и, попыхивая трубкой, давал команды рулевому, насколько и в какую сторону довернуть колесо. Медленно, но верно фрегат выходил в залив. Антон и Алиса аккуратно, чтобы не дай Бог никому не помешать, пробрались на бак и там примостились за огромными барабанами, через которые проходили якорные цепи.
Было очень красиво. Вдалеке в окнах жилых домов горел свет. У людей своим чередом шла спокойная, размеренная жизнь, без погонь и парусников. Антон подумал, что выйди он из своего дома на Почтамтской на каких-нибудь двадцать минут позже или раньше, то ничего этого бы не было! Случай или судьба? Сейчас этого уже всё равно не узнать…
Так они долго стояли молча, пока фрегат очень осторожно крался, как кот за колбасой, по фарватеру. До этого момента Антон и не подозревал, что в питерском порту настолько оживлённое судоходство. Огромные корабли так и норовили протаранить «Энтропию», но рулевой каждый раз ловко уворачивался от очередной плавучей угрозы, а Сильвер неизменно посылал в адрес обидчиков страшные проклятия. И вот, когда последний кусочек земли остался позади, перед ними, наконец, открылась гладь Финского залива. Справа и слева можно было видеть, как по дорогам, проложенным вдоль побережья, огни сотен фар сливались в огромную светящуюся змею. Чем дальше от берега отходила «Энтропия», тем больше наполнялись ветром паруса, тем реже раздавались команды капитана, и тем сильнее хотелось спать. Сзади к ребятам подошел Роман Леопольдович:
― Вот вы где! Ну как? Романтика?
― Есть немного… ― почему-то смутившись, ответил ему Антон.
― Очень красиво, ― поддержала его Алиса, ― я до этого только по озеру на лодке плавала. У нас дома озеро есть ― Ханту, тоже красивое, но с морем, конечно же, не сравнить.
― А зачем сравнивать? И там, и тут есть своя прелесть. Но вы погодите, вот попадём в шторм ― сразу вся романтика пропадёт. Увидите! Море ― это работа, романтика, она только в книжках да в кино. Чем раньше начнёте это понимать, тем лучше для сохранения душевного равновесия. А пока давайте я вас в каюты провожу, для первого дня ощущений у вас должно быть более чем предостаточно.
― Вдруг наша помощь понадобится? ― засомневался Антон.
― Не переживайте, тут без вас справятся, ― успокоил его пресс-атташе.
Сичкин оказался прав. Едва голова Антона коснулась подушки, как он тут же провалился в глубокий сон. Но перед тем как заснуть, взглянул на бумажку, спрятанную в карман. На ней рукой Сильвера было накарябано «02».

© Свешников А.Н.© Свешников А.Н.